И Файруз, взяв сто динаров, пошел на базар ювелиров и золотых дел мастеров и купил на все эти деньги великолепные украшения, сделанные специально для женщин. И он отнес все купленное своей жене и сказал ей:
— Это по случаю моего возвращения! — А потом он добавил: — Возьми это и все, что есть здесь твоего, и возвращайся в дом отца твоего!
И она спросила его:
— Почему?
А он ответил:
— Воистину, царь, мой повелитель, осыпал меня своими милостями. И я хочу, чтобы все это знали и чтобы твой отец обрадовался, увидев все эти украшения на тебе, — вот почему я хочу, чтобы ты пошла туда, куда я тебе сказал.
И она ответила:
— Слушаю и повинуюсь! От всего сердца, с радостью и любовью!
И она украсила себя всем, что ее муж ей принес, и всем, что у нее уже было, и пошла в дом отца своего. И отец ее был очень счастлив, что она пришла и увидав на ней прекрасные украшения. И она оставалась в доме отца своего целый месяц, а ее муж Файруз даже и не думал о том, чтобы прийти за ней или узнать, как ей живется.
И вот после этого месяца разлуки брат молодой женщины пришел, чтобы найти Файруза, и он сказал ему:
— О Файруз, не хочешь ли ты раскрыть причину своего гнева на жену свою? Почему ты ее бросил и оставил нам? Давай пойдем и обсудим это перед царем, нашим повелителем!
И Файруз ответил:
— Этого хотите вы, а не я.
А брат молодой женщины сказал:
— Пойдем все равно, я тебя умоляю!
И он пошел с ним к царю. И они нашли царя в зале заседаний, и рядом с ним сидел кади. И брат молодой женщины, поцеловав землю между рук царя, сказал:
— О наш повелитель, я пришел разобрать одно дело.
И царь сказал ему:
— С делами, которые нужно разбирать, следует обращаться к господину кади. Именно к нему ты и должен обратиться.
И брат молодой женщины повернулся к кади и сказал ему:
— Да поможет Аллах нашему господину кади! И вот наш случай и наша жалоба: мы отдали в пользование этому человеку прекрасный сад, защищенный и укрытый от посторонних глаз высокими стенами; и он был в чудесном состоянии, и он был засажен цветами и фруктовыми деревьями. Но этот человек, после того как сорвал все цветы и съел все фрукты, разломал стены, предоставив сад четырем ветрам для полного разорения. И теперь он хочет расторгнуть наш договор и вернуть нам наш сад. И такова наша жалоба и наше дело, йа сиди кади.
И кади повернулся к Файрузу и сказал ему:
— А ты, что ты скажешь, о молодой человек?
И он ответил:
— Воистину, я возвращаю им сад в лучшем состоянии, чем он был прежде!
И кади сказал брату:
— Правда ли, что он сдает сад в лучшем состоянии, как он только что заявил?
И брат ответил:
— Нет. Но я хочу узнать причину, по которой он возвращает его нам.
И кади спросил Файруза:
— Что ты на это скажешь, о молодой человек?
И Файруз ответил:
— Я возвращаю этот сад поневоле. А причина этого возвращения, уж коль скоро вы хотите ее знать, такова. Однажды я вошел в этот сад, о котором идет речь, и увидел на земле следы, оставшиеся от лап льва. И я испугался, что, если я рискну туда снова войти, лев меня сожрет. И именно поэтому я вернул сад его владельцам. И сделал это только из уважения ко льву и из страха за свою жизнь.
Но на этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и скромно приостановила свой рассказ.
А когда наступила
она сказала:
А поэтому я вернул сад его владельцам. И сделал это только из уважения ко льву и из страха за свою жизнь.
И когда царь, который возлежал на подушках и который слушал Файруза, не подавая вида, что он слушает, услышал эти его слова, он понял их значение и смысл, и он поднялся и сказал этому молодому человеку:
— О Файруз, успокой сердце свое, не волнуйся и поскорее возвращайся в свой сад! Ибо — клянусь правдой и святостью ислама! — твой сад защищен лучше, чем я мог ожидать, и его стены защищают от любых нападений и его деревья, и фрукты, и цветы, а они лучшие всех виденных мною!
И Файруз понял царя, и он вернулся к жене своей, и они зажили в любви и согласии.
Но ни кади, ни кто-либо из многочисленных помощников, которые присутствовали в зале заседаний, ничего не смогли понять в этом деле, которое осталось тайной между царем, Файрузом и его женой. Лишь Аллах всеведущ!
И в эту же ночь Шахерезада рассказала еще одну историю:
ИСТОРИЯ О ТРЕХ НЕЗНАКОМКАХ
Жил-был человек, сириец по происхождению, которого Аллах наделил, как и всех людей его расы, диким нравом и медлительным умом. Ибо хорошо известно, что, когда Аллах раздавал дары Свои людям, Он поместил в каждую землю различные положительные качества и недостатки, которые должны были достаться всем, кто на этой земле родился. Так, Он даровал остроумие и ловкость жителям Каира, любовную силу — жителям Верхнего Египта, любовь к поэзии — нашим арабским предкам, храбрость — всадникам Центральной Азии, обходительность — жителям Ирака, гостеприимство — кочевым племенам, и Он даровал многие другие качества разным прочим странам, однако сирийцам он подарил только страсть к завоеваниям и стремление к наживе, совсем позабыв о них, когда раздавал приятные качества. Поэтому, что бы ни делал этот сириец на земле, простирающейся от соленого моря до границы пустынь, он всегда оставался тупоголовым дикарем, а его разум соблазнялся лишь соображениями наживы.
И вот этот сириец, о котором идет речь, проснулся в один прекрасный день с желанием отправиться в Каир. И без сомнения, это его злосчастная судьба подкинула ему идею поселиться среди самых обаятельных и самых одухотворенных людей на земле. Но как и все прочие сирийцы, он был самодоволен, и он думал, что произведет там неизгладимое впечатление своими дорогими вещами. И действительно, он прихватил с собой в сундуках все свои драгоценные вещи: шелка и другие роскошные ткани, дорогое оружие и множество прочих подобных предметов, и он прибыл с ними в благословенный город Миср-аль-Кахир, то есть в Каир.
И он начал с того, что снял комнату для себя и своих товаров в хане, в самом центре базарной жизни. И он начал каждый день ходить к покупателям и торговцам, приглашая их прийти взглянуть на его товары. И он продолжал поступать таким образом некоторое время, пока в один день среди прочих дней, когда он вышел на прогулку, посматривая направо и налево, он не встретил трех молодых женщин, которые шли, покачивая бедрами, смеясь и болтая о том о сем. И каждая была красивей, и привлекательней, и очаровательней прочих. И когда он их увидел, усы его встопорщились и задвигались; и он подошел к ним, в то время как они смотрели на него, и сказал:
— Не желаете ли составить мне приятную компанию нынче вечером в моем хане? Мы могли бы все вместе приятно провести там время!
И они со смехом ответили ему:
— С удовольствием и охотно, и мы сделаем, что ты скажешь, чтобы доставить тебе удовольствие!
И он спросил:
— У меня или у вас, о госпожи мои?
И они ответили:
— Ради Аллаха! У тебя! Не думаешь же ты, случайно, что наши мужья позволят нам приводить незнакомых мужчин к себе домой? — и добавили: — Сегодня же вечером мы будем у тебя. Скажи лишь, где ты остановился.
И он ответил:
— Я живу в комнате в хане, на той улице.
И они сказали:
— В таком случае ты приготовишь для нас ужин, и ты будешь держать его горячим для нас, а мы приедем к тебе в гости после вечерней молитвы.
И он сказал:
— Замечательно, договорились.
И они оставили его, чтобы продолжить свой путь. А он, со своей стороны, пошел на продуктовый базар, купил рыбу, огурцы, устриц, вино и ароматы и отнес все в свою комнату; и он сам приготовил, помимо риса и овощей, пять видов мясных блюд и держал все наготове в лучшем виде.
И когда настало время ужина, три женщины пришли, как и обещали, и они были в накидках из синей ткани, что сделало их неузнаваемыми. Но, войдя, они сбросили со своих плеч эти накидки и сели, прекрасные, как луны. И сириец поднялся и сел напротив них, как кувшин перед чашами, и он расставил перед ними тарелки с едой. И они ели до насыщения. А потом настал черед вин. И чаша с вином ходила межу ними по кругу. И сириец по их настоятельному требованию не отказывался ни от одного круга и выпил так много, что его повело во все стороны. И тогда он, немного осмелев, начал глазеть на своих гостий; и он не мог не восхищаться их красотой, и он удивлялся их совершенству. И, глядя на них, он пребывал между замешательством и изумлением. И он колебался между сумасбродством и смятением. И он уже больше не мог отличить мужчину от женщины. И он дошел до состояния забвения, и вид у него был плачевный. И он смотрел — и не видел, и пил, не разбирая вкуса. И ноги у него заплетались, а голова шла кругом. И он косил глазами и клевал носом. И он сморкался и чихал. И он смеялся и одновременно плакал. А потом он повернулся к одной из трех красавиц и спросил ее:
— Ради Аллаха! Йа ситти, скажи, как тебя зовут?
И она ответила:
— Меня зовут Ты-видел-кого-нибудь-похожего-на-меня.
И его дух воспарил еще выше, и он воскликнул:
— Нет, валлахи! Я никогда не видел никого, похожего на тебя!
Затем он растянулся на земле, опираясь на свои локти, и спросил вторую гостью:
— А ты, о ситти, о кровь и жизнь моего сердца, как тебя зовут?
Она же ответила:
— Ты-не-видел-кого-то-напоминающего-меня.
И он воскликнул:
— Валлахи! Нет, ради Аллаха, о госпожа моя Ты-не-видел-кого-то-напоминающего-меня!
Затем он повернулся к третьей и спросил ее:
— А ты, йа ситти, пламя моего сердца, как тебя можно величать?
И она ответила:
— Посмотри-на-меня-и-узнаешь.
И, услышав этот третий ответ, сириец покатился по земле, восклицая:
— О, конечно, госпожа моя Посмотри-на-меня-и-узнаешь!
И они продолжали пускать чашу по кругу и опорожнять ее в его горло, пока он наконец не упал и всякое движение в нем замерло. И когда они увидели его в таком состоянии, они встали, сняли с него тюрбан и надел ему на голову дурацкий колпак. Затем огляделись и собрали все, что смогли найти ценного. И, нагруженные этой добычей и оставив его храпеть, как буйвол в своем стойле, они с лег