И когда Джафар услышал эти слова, он начал громко рыдать и воскликнул:
— Мы все пришли от Аллаха, и мы к Нему возвратимся! О! Теперь ты запретна для меня, и ты стала священным сокровищем на моих руках, и я должен доставить тебя туда, куда ты мне укажешь. — Затем он сказал одному из своих слуг: — Я поручаю тебе заботиться о госпоже твоей.
И так они продолжили свой путь и шли днем и ночью.
И это все, что случилось с ними.
Что же касается халифа Гаруна аль-Рашида, то с ним было вот что. Сразу после ухода Джафара он почувствовал беспокойство и печаль из-за его отсутствия. И он был в большом нетерпении и мучился желанием увидеть его снова. И он сожалел о невыполнимых условиях, которые он наложил на него, вынудив его скитаться по пустыням и уединенным местам, подобно страннику, и заставив по своей прихоти покинуть родную землю. И он послал людей во все стороны и концы света искать его. Но он не получил о нем новостей и был очень смущен, что его больше не было рядом. И поэтому жалел о своем решении и ждал его возвращения.
И теперь, когда Джафар со своим караваном подошел к Багдаду, о чем халифу было доложено, он возрадовался в душе своей и почувствовал, как его сердце облегчилось, а грудь расширилась. И он вышел ему навстречу, и, как только Джафар подошел к нему, он поцеловал его и прижал его к груди своей. И они вместе вернулись во дворец, и эмир правоверных усадил своего визиря рядом с собою и сказал ему:
— А теперь расскажи мне свою историю, и все, что произошло с тех пор, как ты покинул этот дворец, и все, что случилось с тобою до этого дня.
И Джафар рассказал ему все, что с ним произошло с момента его отъезда до момента его возвращения. Но повторять это нет смысла. И халиф очень удивился и сказал:
— Валлахи! Ты причинил мне много горя своим отсутствием. Но теперь я был бы рад узнать твоего нового друга. А что касается юницы в паланкине, я считаю, что тебе следует немедленно развестись с ней и отправить ее домой в сопровождении надежного слуги. Ибо, если твой товарищ найдет в тебе недруга, он станет и моим врагом; а если он найдет в тебе друга, он станет и моим другом. И я приглашу его к себе, и я увижу его, и мне будет весело слушать его, и мы будем проводить с ним время весело и счастливо. Нельзя пренебрегать таким человеком, и благодаря его щедрости мы извлечем много уроков и много прочего.
И Джафар ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И он устроил для юницы, о которой они говорили, очень красивый дом в восхитительном саду и послал ей целую толпу рабов и слуг. И он прислал ей еще ковры, фарфор и все остальное, что ей могло понадобиться. Но он никогда не подходил к ней и никогда не стремился ее увидеть. И каждый день он посылал ей свои приветы и успокаивающие слова о ее скором возвращении домой и встрече с кузеном. И он выделял ей по тысяче динаров в месяц на текущие расходы ее существования.
Вот и все о Джафаре, халифе и юной красавице в паланкине.
Но что касается Аттафа, то с ним случилось вот что. Как только он попрощался с Джафаром и тронулся в обратный путь, все, кто завидовал его богатству и удаче, решили воспользоваться этой ситуацией, чтобы настроить против него главу Дамаска.
И они сказали ему:
— О господин наш, почему ты не обращаешь внимания на Аттафа? Разве ты не знаешь, что визирь Джафар был его другом?! И разве ты не знаешь, что Аттаф поскакал за ним, чтобы попрощаться с ним, и что он довольно долго сопровождал его?! И разве ты не знаешь, что, когда Джафар сказал ему: «Не нужно ли тебе чего? Что я могу сделать для тебя, о Аттаф?», Аттаф ответил: «Да, мне кое-что нужно — указ халифа, по которому глава Дамаска будет низложен». И это было сказано, оговорено и обещано между ними. И теперь самое безопасное — пригласить его к себе на утреннюю трапезу, прежде чем он пригласит тебя к себе на ужин, потому что успех достигается в том случае, когда нападение упреждает оборону.
И глава Дамаска ответил им:
— Хорошо, что вы сказали мне об этом. Немедленно приведите его ко мне!
И люди пошли в дом Аттафа, который спокойно отдыхал у себя, не подозревая, что кто-то может что-то замышлять против него. И они напали на него, вооружившись саблями и палками, и били его, пока он весь не был залит кровью. И они притащили его к главе города, и тот приказал разграбить его дом. И все рабы, все богатство Аттафа и вся его семья перешли в руки этих безумцев.
И Аттаф спросил:
— В чем мое преступление?
И ему ответили:
— О темноликий! Значит, ты настолько презираешь справедливость Аллаха (да будет Он прославлен!), что строишь козни против главы Дамаска, нашего господина и отца, и веришь при этом, что можешь спокойно спать в своем доме?!
И меченосцу было приказано тут же отсечь ему голову. И меченосец оторвал кусок от его одежды и завязал ему глаза. И он уже поднял свой меч над его шеей, когда один из эмиров, присутствовавший при казни, встал и сказал:
— О глава наш, не торопись, чтобы этому человеку отрубили голову! Ибо поспешать нам советует шайтан, пословица же гласит: «Тот, кто имеет терпение, достигает своей цели, и заблуждается тот, кто торопится». Поэтому не стоит торопиться ударить по шее этого человека, возможно, те, кто говорил против него, всего лишь лжецы. Ведь никто не свободен от зависти. Так что наберись терпения, потому что, возможно, позже ты пожалеешь, что поступил несправедливо. И кто знает, что произойдет, когда визирь Джафар узнает о том, как ты обошелся с его другом и сотоварищем? И тогда уже твоя голова не будет находиться в безопасности на плечах твоих.
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И наберись терпения, потому что, возможно, позже ты пожалеешь, что поступил несправедливо. И кто знает, что произойдет, когда визирь Джафар узнает о том, как ты обошелся с его другом и сотоварищем? И тогда уже твоя голова не будет находиться в безопасности на плечах твоих.
И, услышав эти слова, глава Дамаска очнулся, поднял руку и остановил меч, который уже был готов оборвать жизнь Аттафа. И он приказал бросить Аттафа в тюрьму и приковать его цепью за шею. И его притащили, несмотря на его крики и мольбы, в городскую тюрьму, и там он был прикован за шею, как и было приказано. И каждую ночь и каждый день Аттаф плакал, призывая Аллаха в свидетели и умоляя Его избавить его от страданий и несчастий. И так он прожил три месяца.
И вот однажды ночью он проснулся, вознес молитву Аллаху и прошел через свою камеру, насколько позволяла длина его цепи. И он увидел, что оказался один в своей темнице и что тюремщик, который накануне принес ему его хлеб и воду, забыл закрыть за собою дверь. И из этой полуоткрытой двери исходил слабый свет. И при виде этого зрелища Аттаф внезапно почувствовал, как его мускулы напряглись с необычайной силой, и, взглянув вверх, на небеса Аллаха, он приложил огромное усилие и одним рывком разорвал удерживавшую его цепь. И ощупью, с тысячей предосторожностей он преодолел все препятствия спящей тюрьмы и оказался наконец перед дверью, которая выходила на улицу. И он без труда нашел для нее ключ, который висел тут же, в углу. И, бесшумно открыв эту дверь, он вышел на улицу и скрылся в ночи. И тьма Аллаха защищала его до утра. И как только ворота города открылись, он вышел, смешавшись с людьми, и поспешил двинуться в сторону Халеба. И после долгих переходов он благополучно прибыл в город Халеб и вошел в главную мечеть города. И там он увидел группу незнакомцев, которые явно собирались в дальний путь. И он спросил их, куда они идут.
И они ответили ему:
— В Багдад!
И Аттаф тут же воскликнул:
— И я с вами!
И они сказали ему:
— По земле бродят тела наши, но дух наш с Аллахом!
И они ушли, захватив Аттафа с собой. И по прошествии двадцати дней пути они прибыли в город Куфу, а потом продолжили путь до Багдада. И вскоре Аттаф увидел этот город с его высокими домами, элегантными и великолепными дворцами, устремившимися в небо, и восхитительными садами; и были в этом городе ученые и невежды, бедные и богатые, хорошие люди и плохие. И он вошел в этот город в своей бедной одежде, с грязным и рваным тюрбаном на голове, с нестриженой бородой и длинными волосами, которые ниспадали ему на глаза. И весь вид его при этом было плачевным, и он не ел два дня. И он вошел в дверь первой попавшейся ему мечети и сел там в углу, чтобы отдохнуть и грустно поразмышлять о своей жизни. И в это время какой-то бродяга, из тех, кто просит милостыню ради Аллаха, вошел в мечеть и сел прямо перед ним. И он снял со своего плеча старую сумку, которую он принес с собою, и он открыл ее и вынул оттуда: буханку хлеба, курицу, еще одну буханку, варенье, апельсин, оливки, финиковые пирожные и, наконец, огурец. И голодный Аттаф пожирал все это глазами и обонял носом своим.
И бродяга стал есть, а Аттаф смотрел, как он спокойно поглощает эту еду, которая, казалось, лежит скатертью самого Исы, сына Мириам[20] (мир им и благословение Аллаха!). И Аттаф, который не только два дня не ел, но и четыре месяца не мог толком насытиться, сказал себе: «Клянусь Аллахом! Я бы откусил и от этой прекрасной курицы, и от этого хлеба, и съел хотя бы кусочек этого восхитительного огурца».
И его тяга к хлебу, курице и огурцу так ярко светилась в глазах его, что бродяга пристально посмотрел на него. И от крайнего голода у Аттафа покатились из глаз слезы. И бродяга покачал головой, глядя на это, и, когда он проглотил все те вкусные вещи, которыми он набил свой рот, он заговорил и сказал:
— Почему же, о владелец грязной бороды, ты поступаешь как чужак или как голодные собаки, которые выпрашивают глазами то, что ест их хозяин? Ради Аллаха! Ты можешь пролить столько слез, чтобы напоить ими Яксарт[21], Бактрос