И Ишах спросил его:
— Какую цену ты хочешь за нее? И скажи, как ее зовут?
И шейх ответил:
— Что касается ее имени, о господин мой, мы зовем ее Тохфа аль-Кулуб[54], Дивное Сердце, потому что, по правде говоря, никакое другое имя ей не подходит. Что же касается ее цены, должен сказать, что она много раз обсуждалась между мной и богатыми ценителями красоты, которых соблазняли ее очаровательные глаза. И это как минимум десять тысяч динаров. И я должен добавить, что до сих пор она препятствовала возможным покупателям делать какие-либо дальнейшие шаги. Каждый раз, когда по ее просьбе я показывал ей лица возможных покупателей, она отвечала мне, зная, что я не буду продавать ее без ее согласия: «Этот мне не нравится потому-то и потому-то, и тот ни за что не подойдет потому-то и потому-то».
И таким образом она бесповоротно оттолкнула от себя местных покупателей и распугала всех иноземцев, ведь все заранее знали, что она наверняка заметит в них какой-нибудь серьезный недостаток или несовершенство, и никто не осмеливался подвергаться ее обидным замечаниям. Вот почему честность вынуждает меня просить у тебя в качестве цены за эту юную невольницу сумму только в десять тысяч динаров, что едва покрывает мои расходы.
Ишах улыбнулся и ответил на это:
— О шейх, прибавь еще два раза по десять тысяч динаров к тому, что ты просишь, и тогда, возможно, цена будет справедливой. — И, сказав это перед изумленным купцом, он добавил: — Ты должен отвести эту юницу ко мне домой, и там тебе отвесят оговоренные меж нами динары.
И он оставил юницу, которая трогательно улыбнулась ему, и пошел искать халифа с остальной компанией. И он нашел их на грани нетерпения и рассказал им все, что произошло, не упуская ни одной подробности. И они все вместе пошли дальше, доверяя свой путь прихоти их общей судьбы.
Что же касается девушки Дивное Сердце, то шейх, ее хозяин, поспешил привести ее вовремя в нужное место — во дворец Ишаха, где он получил за нее оговоренную сумму — тридцать тысяч динаров, а затем пошел своей дорогой.
Тогда юные рабыни Ишаха окружили Дивное Сердце и повели ее в хаммам, где искупали ее, одели, причесали и украсили ожерельями, кольцами, ручными и ножными браслетами, вышитыми золотом накидками и серебряными нагрудниками. И прекрасная бледность ее нежного лица была подобна луне, сияющей в месяце Рамадане над царским садом.
Когда учитель Ишах увидел Дивное Сердце в этом новом сиянии, которое делало ее более прекрасной, чем молодая невеста в день ее свадьбы, он поздравил себя с приобретением, которое только что сделал, и сказал себе: «Клянусь Аллахом! Когда эта девушка проведет несколько месяцев в моей школе и еще больше усовершенствуется в искусстве игры на лютне и пении и когда она сможет благодаря удовлетворению сердца своего вернуть свою природную красоту, она станет звездою в гареме халифа, потому что, по правде говоря, эта юница не человеческая дочь, а избранная гурия».
И он отдал приказ, чтобы все, что ей необходимо для изучения гармонии, было предоставлено в ее распоряжение, и он рекомендовал не пренебрегать ничем, дабы ее пребывание в музыкальной школе-дворце было приятным во всех отношениях. Так и случилось, и поэтому этой юнице легко давалось и искусство гармонии, и искусство красоты.
Однако в один прекрасный день между другими днями все юницы, обучавшиеся игре на лютне и гитаре, разошлись по дворцовому саду, и музыкальная школа-дворец полностью опустела, и тогда Дивное Сердце поднялась с дивана, на котором отдыхала, и вошла в залу для обучения одна. И она села на свое место и прижала лютню к груди движением лебедя, прячущего голову под крыло, и вся красота ее вернулась, а бледность и утомление прошли, — так на исходе весны на смену бледному анемону приходит яркий нарцисс. И теперь она была соблазном для глаз, очарованием для сердец и песней радости для Того, Кто создал ее.
И в полном одиночестве она заставила свою лютню петь, исполнив ряд прелюдий, которые опьянили бы самых тонких ценителей. Затем она вернулась к первой мелодии с искусством, превосходящим способности самых сладкоголосых птиц, ведь, и вправду, в каждом ее пальце было скрыто настоящее чудо.
Однако, конечно же, никто и подумать не мог, что во дворце Ишаха сам хозяин имел в лице этой девушки равного себе или даже превосходящего его своими способностями музыканта, ибо с того дня, как она покинула шейха и когда от волнения у нее дрожали руки и голос, у нее не было возможности играть или петь на публике. И когда она, как и ее подруги, слушала наставления Ишаха, она играла и пела не в одиночку, а хором со всеми ученицами.
И теперь она заставляла лютню гармонично подражать голосам птиц, которые раньше порхали в ветвях дерева, из древесины которого она была сделана, и она подняла голову, стала напевать, и с ее губ слетели такие стихи…
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И теперь она заставляла лютню гармонично подражать голосам птиц, которые раньше порхали в ветвях дерева, из древесины которого она была сделана, и она подняла голову, стала напевать, и с ее губ слетели такие стихи:
Когда душа желает отыскать
Единственного спутника по жизни,
Ничто не может ей препятствовать, сама
Судьба противиться не в силах этой воле.
О ты, о ком так сердце юное трепещет!
Возьми и жизнь мою, возьми же, забери,
Поскольку без тебя не жизнь,
А смерть мне будет горькой долей!
Ты умирать меня заставил ежечасно
И мне сказал: «Один я буду знать
Как вылечить недуг твой неизбывный,
Что ни один из лекарей не в силах обуздать.
Один мой взгляд — ты снова расцветешь!»
Как долго ты, жестокий и прекрасный,
Терзать способен любящее сердце?!
Ужель на всей земле другой ты не нашел,
Чтобы метать в нее убийственный стрелы?!
И вот пока она пела, Ишах, который с утра проводил время с халифом, вернулся домой, не известив слуг о своем прибытии. И как только вошел во дворец свой, он услышал дивный голос, чудесный и такой сладкий, как ветер раннего утра, когда он приветствует пальмы, и более благодатный для сердец слушателей, чем миндальное масло для тела.
И Ишаха так тронули переливы этого голоса, смешанного с аккордами лютни и который, без сомнения, не мог быть одним из голосов земли, а скорее напоминал комету, вылетевшую из садов Эдема, что он не мог удержаться и издал громкий крик удивления и восхищения. И молодая певица, услыхав этот возглас, вскочила и побежала, все еще держа лютню в руках. И она обнаружила господина своего Ишаха, который стоял, прислонившись к стене и положив руку на сердце. Он был так бледен и так взволнован, что она бросила лютню, подбежала к нему, полная тревоги, и воскликнула:
— О господин мой, да пребудет с тобой милость Всевышнего и да избавит Он тебя от всякого зла! Пусть не будет с тобою ни одной печали или неудобства!
А Ишах, придя в себя, спросил ее тихим голосом:
— Неужели это ты, о Дивное Сердце, играла и пела в пустой зале?
И девушка смутилась, покраснела и не знала, что ответить. Но поскольку Ишах настаивал, а она побоялась расстроить его своим молчанием, то она ответила:
— Увы! О господин мой, это была раба твоя Дивное Сердце.
И Ишах, услышав это, склонил голову и сказал:
— Какой злосчастный день! О Ишах, ты со своей гордой душою, который считал себя первым в своем веке по голосу и знанию гармонии, ты не более чем презренный раб всех талантов этой божественной юницы, словно спустившейся с небес!
И, охваченный необыкновенным волнением, он взял руку Дивного Сердца и почтительно поднес ее к своим губам, а затем ко лбу. И Дивное Сердце почувствовала, что падает в обморок, но все-таки она нашла в себе силы быстро убрать руку и воскликнула:
— Во имя Аллаха, о господин мой! С каких это пор хозяин целует руку рабыни?!
Однако он ответил со смирением:
— Молчи, о Дивное Сердце, о первая из всех созданий, молчи! Теперь Ишах нашел своего повелителя, а ведь он до сих пор думал, что ему нет равных, потому что, клянусь пророком, — да пребудет с ним мир и молитва! — до сих пор я думал, что мне нет равных, но теперь мое искусство рядом с твоим все равно что драхма рядом с динаром. О Дивное Сердце, ты само совершенство! И я, не теряя времени, отведу тебя к эмиру правоверных Гаруну аль-Рашиду. И когда его взор упадет на тебя, ты станешь принцессой среди женщин, да ты уже царица среди всех созданий Бога. И да будет благословенно твое искусство и красота твоя! И хвала, хвала тебе, о моя повелительница Дивное Сердце! И когда по воле Аллаха и твоей чудесной судьбы ты сядешь на избранное место во дворце эмира правоверных, прошу, не изгоняй из памяти своей твоего нижайшего раба Ишаха!
И Дивное Сердце с глазами, полными слез, ответила:
— О господин мой, как я могу забыть тебя?! Ты источник всяческого богатства и самой силы сердца моего!
И Ишах взял ее за руку и заставил поклясться Кораном, что она не забудет его. И он добавил:
— Да, конечно! Твоя судьба — чудесная судьба, и на твоем челе я вижу отметину желания эмира правоверных, и поэтому позволь мне попросить тебя спеть в его присутствии то, что ты только что пела для себя, а я слушал за дверью, уже считая себя одним из избранных. — И, получив обещание юной певицы, он сказал ей: — О Дивное Сердце, можешь теперь в качестве последней услуги сказать мне, в результате какой серии таинственных событий такая царственная особа, как ты, оказалась среди рабов из разных стран, которых продают и покупают, в то время как выкуп за тебя оценить невозможно, даже если собрать вместе все скрытые сокровища копей и все подземные и морские богатства, которые Всевышний спрятал в самом сердце этих стихий?