Такова моя история, и такова, о господин мой султан, причина моего заключения в эту тюрьму для умалишенных, и вот почему эта цепь на моей шее. И я рассказал тебе все от одного конца и до другого и надеюсь на Аллаха и на тебя, что вина моя будет мне отпущена и что ты по доброте своей извлечешь меня из этих уз и поместишь в каком угодно другом месте, но только не за этими замками. И было бы лучше всего, если бы я сделался супругом царевны, из-за которой я потерял свой разум, — Всевышний да пребудет над нами!
Когда султан Махмуд выслушал эту историю, он повернулся к своему визирю, бывшему султану-дервишу, и сказал ему:
— Вот как судьба сводит все происшествия в семье нашей, ибо царевна, в которую влюблен этот молодой человек, — последняя дочь покойного султана, отца супруги моей! И нам только остается наилучшим образом закончить последнее происшествие.
Потом он повернулся к молодому человеку и сказал ему:
— Поистине, твоя история — удивительная история, и, если бы ты даже не просил отдать тебе в жены дочь моего дяди, я тебе все-таки назначил бы ее в благодарность за то удовольствие, которое доставили мне слова твои! — И он приказал тотчас же снять с него цепи и сказал ему: — Отныне ты будешь третьим моим придворным, и я сейчас же распоряжусь, чтобы были сделаны все приготовления для твоей свадьбы с царевной, с которой ты уже познакомился.
И молодой человек поцеловал руку великодушного султана. И все они вышли из маристана и возвратились во дворец, где по случаю восстановления брака двух царевен и бракосочетания молодого человека с третьей царевной были назначены большие празднества и общественные увеселения. И все обитатели города, большие и малые, были приглашены принять участие в торжествах, которые должны были продолжаться сорок дней и сорок ночей, в честь бракосочетания дочери султана с учеником мудреца и соединения тех, которые были разъединены.
И все они жили в любовных утехах и забавах до самой неотвратимой разлуки.
— Такова, о благословенный царь, — продолжала Шахерезада, — сложная и весьма запутанная история привлекательного незаконнорожденного, который был сначала султаном, а потом бродячим дервишем, пока султан Махмуд не назначил его своим визирем, и история о том, что было с его другом, султаном Махмудом, и тремя сумасшедшими, заключенными в маристан. Но Аллах всех выше, всех щедрее, всех мудрее!
Потом, не останавливаясь, она прибавила:
— Но я не знаю, может ли эта история считаться столь удивительной и столь поучительной, как слово над девяноста девятью отрубленными головами?!
И царь Шахрияр воскликнул:
— Что это за слово, о Шахерезада, и что за головы, о которых я ничего не знаю?
И Шахерезада сказала:
СЛОВО НАД ДЕВЯНОСТА ДЕВЯТЬЮ ОТРУБЛЕННЫМИ ГОЛОВАМИ
Говорят, — но один Аллах умеет различать истинное и неистинное и узнавать безошибочно то и другое! — что в старину в одном городе среди городов Древнего Рума жил царь высоких добродетелей и выдающихся заслуг, повелитель могущества и власти, крепостей и войск. И у этого царя дороже всех его сокровищ был сын — юноша совершенной красоты. И этот юноша не только был несказанно хорош собою, но и был еще одарен мудростью, изумлявшей весь мир. А впрочем, вся эта история будет служить подтверждением удивительной мудрости и красоты царского сына.
И чтобы испытать эти достоинства его, Всевышний повелел временам повернуться в злополучную сторону над днями царя и царицы, отца и матери юноши. И царь и царица, бывшие на вершине могущества и богатства, в один день проснулись в своем дворце более бессильными, более неимущими и более несчастными, чем нищие на дороге щедрости, ибо нет ничего легче для Всевышнего, как низвергать самые высокие троны и превращать дворцы в логовища хищных зверей и ночных птиц.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила наступление утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И более несчастными, чем нищие на дороге щедрости. Ибо нет ничего легче для Всевышнего, как низвергать самые высокие троны и превращать дворцы в логовища хищных зверей и ночных птиц.
И вот после этого поворота времен и этого нежданного удара судьбы юноша почувствовал, что его сердце закалилось, точно стальной клинок, дымящийся в воде, и он решился возбудить бодрость духа у своих родителей и извлечь их из того состояния, в котором они находились. И он сказал бедному царю:
— О отец мой, скажи мне, ради Аллаха, хочешь ли ты склонить ухо свое к твоему дитяте, желающему говорить с тобою?
И царь, поднимая голову, отвечал:
— О сын мой, избранник мудрости, говори — и мы будем повиноваться тебе!
И юноша сказал:
— Поднимись, о повелитель мой, и мы отправимся в земли, где не знают даже нашего имени! Ибо зачем оплакивать непоправимое, если мы еще господа настоящего?! Быть может, мы найдем новую жизнь и новые радости?!
И старый царь отвечал:
— О дивное дитя мое, о благочестивый и исполненный уважения сын мой, твой совет есть внушение Мудрейшего. И да будет на Аллахе и на тебе попечение об этом деле!
Тогда юноша встал и, приготовив все для странствия, взял отца своего и мать свою за руки и вышел вместе с ними на дорогу судьбы. И они странствовали по степям и пустыням и шли не останавливаясь, пока не очутились перед большим и хорошо построенным городом. И юноша оставил отца своего и мать свою отдохнуть в тени под стенами города и один вошел в город. И прохожие, которых он расспрашивал, объяснили ему, что этот город — столица справедливого и великодушного султана, гордости царей и султанов. И он составил себе план действий и тотчас же возвратился к старым своим родителям и сказал им:
— Я думаю продать вас правителю этого города, великому султану. Что скажете вы на это, о родители мои?
И они отвечали:
— О дитя наше, ты лучше знаешь, что следует делать и чего не следует, ибо Всевышний вложил нежность в сердце твое и всякие знания в разум твой. И нам не остается ничего иного, как повиноваться тебе со спокойствием и доверием, возлагая надежду нашу на Аллаха и на тебя, о дитя наше. И на все, что ты найдешь хорошим, ты получишь наше соизволение.
И юноша взял за руки своих старых родителей и отправился вместе с ними к дворцу султана. И он оставил их на дворе дворца и попросил, чтобы его ввели в тронную залу, так как он желал говорить с султаном. И так как у него была благородная и прекрасная наружность, он был тотчас же введен в залу аудиенций. И он приветствовал султана, который, взглянув на него, сразу же увидел, что это сын вельмож, и сказал ему:
— Чего желаешь, о молодой человек сияющей наружности?
И юноша, во второй раз поцеловав землю между рук султана, отвечал:
— О господин мой, со мною здесь пленник, благочестивый и богобоязненный, образец порядочности и честности; и равным образом со мною же здесь пленница, приятного характера и мягких манер, изящно изъясняющаяся и обладающая всеми качествами, желательными для рабыни. И оба они знали лучшие дни, теперь же судьба преследует их. И я желаю продать их твоему высочеству, чтобы они были твоими слугами и рабами в твоем распоряжении, как и все мы трое — твоя собственность.
Когда султан услышал из уст юноши эти слова, произнесенные с самым изысканным выражением, он сказал ему:
— О бесподобный юноша, сошедший к нам, быть может, с неба, если два пленника, о которых ты мне говоришь, — твоя собственность, они не могут мне не понравиться. Поторопись же привести их, чтобы я мог видеть их и купить их у тебя!
И юноша вернулся к бедному царю, отцу своему, и к бедной царице, матери своей, и, взяв их за руки, повел к султану, чему они покорно повиновались.
И султан при одном взгляде на отца и мать юноши удивился до пределов удивления и сказал:
— Если это рабы, какими же должны быть их цари?!
И он спросил у них:
— Вы рабы и собственность этого прекрасного юноши?
И они отвечали:
— Мы действительно его рабы и его собственность, в полном его распоряжении, о царь времен.
Тогда он повернулся к молодому человеку и сказал ему:
— Назначь мне сам цену, следуемую тебе за этих двух пленников, которые не имеют себе равных в жилищах царей.
И молодой человек отвечал:
— О господин мой, нет сокровищ, которыми можно было бы вознаградить меня за потерю этих двух пленников. И я не уступлю тебе их даже на вес золота и серебра, но я их передаю в твои руки как будто на хранение до того дня, который будет назначен судьбой. И я хочу попросить у тебя за эту временную уступку нечто столь же драгоценное в своем роде, как эти двое среди творений Аллаха. И действительно, за уступку этого пленника я прошу у тебя самого прекрасного коня, какой только найдется в твоих конюшнях, оседланного, взнузданного и в полном уборе; и за уступку этой пленницы я прошу у тебя наряд, какой носят только сыновья царей. И я ставлю условие: в тот же день, когда ты получишь от меня обратно коня и наряд, ты вернешь мне моих пленников, которые принесут благословение тебе и царству твоему.
И султан отвечал:
— Да будет все по твоему желанию!
И тотчас же он приказал вывести из конюшен и передать молодому человеку прекраснейшего коня, какой только когда-либо ржал на глазах солнца, бурого и с трепещущими ноздрями, который фыркал и бил копытом землю, порываясь умчаться. И он приказал вынести из складов и передать молодому человеку самое прекрасное снаряжение, какое только надевают рыцари, выступая на поединок. И юноша тотчас же нарядился, и этот новый рыцарь явился в такой красоте, что султан воскликнул:
— Если ты пожелаешь остаться у меня, о рыцарь, я осыплю тебя своими милостями!
И юноша сказал:
— Аллах да продлит остаток дней твоих, о царь времен! Но моя судьба не здесь, и я должен ехать туда, где она ждет меня.
И, сказав это, он простился со своими родителями, откланялся султану и поскакал галопом на коне своем. И пересекал он степи и пустыни, реки и ручьи и не останавливался до тех пор, пока не очутился перед другим городом, еще более значительным и еще лучше построенным, чем первый.