И человек отвечал:
— О жена, нет ничего проще, как исправить это! И на завтра — иншаллах — я куплю мяса ягненка и рису, и ты изготовишь что-нибудь получше на обед или на ужин по твоему выбору, чтобы я мог пригласить к столу своему кого-нибудь из ближайших моих друзей.
И она сказала:
— Нет, ради Аллаха, о человек! Я предпочитаю, чтобы вместо ягненка ты купил рубленого мяса, из которого я могла бы приготовить начинку для наших гусей, конечно, если ты зарежешь их. И я изжарю их. Ибо нет ничего вкуснее жареного гуся с начинкой, и ничто не может так возвысить хозяина в глазах приглашенных, как гусь с начинкой.
И он отвечал:
— Над моей головой и перед моими глазами! Да будет так!
И на другой день с рассветом человек зарезал двух гусей и пошел купить ратл[42] рубленой говядины, и ратл рису, и унцию[43] горячительных пряностей и других приправ. И он принес все это домой и сказал жене своей:
— Постарайся, чтобы жареные гуси были готовы к полудню, потому что в этот час я приду с моими гостями.
И он пошел своим путем-дорогою.
Тогда она поднялась, и ощипала гусей, и выпотрошила их, и начинила их прекраснейшей начинкой из рубленой говядины, риса, фисташек, миндаля, изюма и лучших пряностей, и все время смотрела, как они жарились, пока наконец они не были совершенно готовы; и гуси удались как нельзя лучше. И она послала тогда свою маленькую негритянку за юношей, своим возлюбленным, который поспешно и прибежал. И она обняла его, и он обнял ее, и, после того как они удовлетворили друг друга, она отдала ему целиком двух прекрасных гусей со всем их содержимым. И он взял их и пошел своим путем-дорогою.
Вот и все, что было с ними.
Но в эту минуту Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно прервала свой рассказ.
А когда наступила
она сказала:
И она обняла его, и он обнял ее, и, после того как они удовлетворили друг друга, она отдала ему целиком двух прекрасных гусей со всем их содержимым. И он взял их и пошел своим путем-дорогою.
Вот и все, что было с ними.
Что же касается мужа молодой женщины, то он явился в назначенный час. И он пришел ровно в полдень вместе со своим другом и постучался в дверь. И она встала и пошла открыть им дверь, и приветствовала их при входе, и любезно приняла их. Потом она отвела своего мужа в сторону и сказала ему:
— Мы зарезали двух гусей, двух сразу, а ты привел только одного человека, тогда как могло бы прийти еще четыре гостя, чтобы сделать честь моей стряпне. Беги же и позови еще двоих друзей твоих или даже троих, чтобы они шли есть наших гусей.
И человек покорно вышел, чтобы исполнить ее приказание.
Тогда женщина, с изменившимся лицом, подошла к гостю и дрожащим от волнения голосом сказала ему:
— О, горе тебе! Ты погиб безвозвратно! Ради Аллаха! У тебя, должно быть, нет ни детей, ни семьи, если ты очертя голову идешь на верную смерть!
И гость, услыхав эти слова, почувствовал, что ужас охватывает его и глубоко проникает в сердце его. И он спросил:
— Что такое, о добрая женщина? И что это за ужасное несчастье, которое угрожает мне в этом доме?
И она отвечала:
— Ради Аллаха! Я не могу открыть тебе этой тайны! Знай, что мой муж горько жалуется на твое отношение к нему и что он привел тебя сюда с намерением оскопить тебя и сделать из тебя евнуха. И после этого — умрешь ты или будешь жить, — увы, горе тебе! — И она прибавила: — Мой муж вышел, чтобы привести двух друзей для помощи в твоей кастрации.
И, услышав это разоблачение от молодой женщины, гость сию же минуту встал, выскочил на улицу и пустился бежать.
И в то же самое время пришел муж, на этот раз в сопровождении двух друзей. И молодая женщина встретила его с криками:
— О, горе! Гуси, гуси!
И он спросил:
— Ради Аллаха, что с тобою? Что с тобою?
И она сказала:
— О, беда! О, горе! Ах, несчастная я! Гуси, гуси!
И он спросил:
— Ну что же, гуси, гуси? Ради Аллаха, замолчи, и придержи свою глотку, и скажи мне, что с ними, с твоими гусями?
Она сказала:
— Тогда смотри, смотри! Туда, туда! Твой гость унес их как свою добычу и удрал с ними через окно! — И она прибавила: — А теперь угощай, угощай!
При этих словах супруги своей человек со всевозможной поспешностью выбежал на улицу и увидел, что первый гость бежит со всех ног, придерживая тунику зубами.
И он закричал ему:
— Аллах над тобою! Вернись, вернись! Я не возьму у тебя всего! Вернись, и, клянусь Аллахом, я оставлю тебе половину!
И он хотел сказать этим, о царь времен, что он возьмет одного гуся и оставит ему другого. Но, услышав эти слова, беглец, убежденный в том, что его зовут, с тем чтобы забрать у него одно яйцо вместо двух, закричал, прибавляя шагу:
— Взять у меня одно?! Это не твоему телячьему языку! Погоняйся за мной, если хочешь что-нибудь у меня забрать!
Таков мой рассказ, о султан, исполненный славы.
И султан, услышав этот рассказ мясника, чуть не лишился чувств от смеха. После этого он повернулся к шуту и спросил у него:
— Лишить его двух яиц или одного?
И шут отвечал:
— Оставим ему яйца.
И султан сказал человеку:
— Долой с наших глаз!
И когда этот человек отошел назад и встал рядом со своими сообщниками, выступил четвертый развратник, который начал умолять султана даровать и ему ту же милость и на тех же условиях. И когда султан дал свое согласие, четвертый распутник, главный кларнетист, превращенный в ангела Исрафила, сказал следующее:
РАССКАЗ КЛАРНЕТИСТА
Говорят, что в одном городе среди других городов Египта жил человек преклонного возраста, у которого был взрослый сын, лентяй и бездельник, только и думавший по целым дням о том, как бы ему где-нибудь поблудить. И у этого старика, отца молодого малого, несмотря на его преклонный возраст, была супруга пятнадцати лет, совершенство красоты. И сын не переставал вертеться вокруг жены отца своего, не теряя надежды показать ей истинную твердость железа и его отличие от мягкого воска. И отец, зная, что сын его негодяй последнего разбора, не знал, как уберечь жену свою от его покушений. И наконец он решил, что наилучшим средством, чтобы обеспечить себя, будет взять к первой еще и вторую жену, рассчитывая, что две женщины, находясь одна возле другой, могут оберегать одна другую и взаимно предохранять одна другую от козней его сына. И он нашел себе вторую жену, еще красивее и моложе первой, и поместил ее вместе с первой. И он жил поочередно с одной и другой.
И вот молодой повеса, поняв намерение отца своего, сказал себе: «Э, клянусь Аллахом, мне теперь достанется двойной кусочек!»
Но ему было очень трудно осуществить свое намерение, потому что отец его, собираясь выйти куда-либо, каждый раз говорил своим женам:
— Хорошенько оберегайте себя от попыток моего сына, этого бездельника. Ибо это известный всем распутник, который смущает всю мою жизнь и который уже принудил меня развестись с тремя женами, бывшими у меня до вас. Берегитесь! Берегитесь!
И обе молодые женщины отвечали:
— Валлахи! Если он предпримет малейшую попытку, сделает малейший жест или скажет нам хоть одно неприличное слово, мы изобьем его физиономию нашими бабушами!
И старик настойчиво повторял:
— Берегитесь! Берегитесь!
И они отвечали:
— Мы побережемся! Мы побережемся!
А сорвиголова говорил себе: «Клянусь Аллахом, посмотрим, изобьют ли они мою физиономию своими бабушами, посмотрим…»
И вот однажды, поскольку в доме истощились хлебные запасы, старик сказал сыну своему:
— Пойдем на хлебный рынок купить мешок или два зерна.
И они вышли вместе, отец рядом с сыном. И обе жены, чтобы видеть, как они уходят, поднялись на террасу дома.
И вот по дороге старик заметил, что он не взял свои бабуши, которые он обыкновенно во время пути держал в руках или нес на плече своем. И он сказал сыну своему:
— Вернись поскорее домой и принеси мне их.
И повеса одним духом вернулся домой и, увидав, что обе молодые женщины, супруги отца его, сидят на террасе, закричал им снизу:
— Мой отец прислал меня к вам с одним поручением!
— С каким?
— Он приказал мне возвратиться сюда, подняться к вам и целовать вас обеих, сколько мне будет угодно, вас обеих, вас обеих!
— Что говоришь ты, о собака?! Ради Аллаха! Твой отец никогда не мог дать тебе такого поручения, и ты лжешь, о нахал, о свинья!
И он сказал:
— Валлахи, я не лгу! — и прибавил: — И я докажу вам, что я не лгу!
И во весь голос он закричал своему отцу, который был уже далеко:
— О отец мой! О отец мой! Одну только или ту и другую? Одну только или ту и другую?
И старик отвечал во весь свой голос:
— Ту и другую, о негодный, разом ту и другую! Аллах да проклянет тебя!
И этими словами, о господин мой султан, старик хотел сказать своему сыну, чтобы тот принес обе бабуши, а вовсе не то, чтобы он обнимал жен его.
И, услышав такой ответ супруга своего, обе молодые женщины сказали одна другой:
— Повеса не солгал. Нам только остается сделать то, что приказывает нам отец его.
И таким образом, о господин мой султан, благодаря этой хитрости с бабушами повеса мог овладеть обеими молодыми женщинами. И после этого он отнес своему отцу бабуши его. И с этого времени обе молодые женщины сами горели желанием целовать его губы и обнимать его. И глаза старика не видели ничего, потому что они были косые.
Таков мой рассказ, о царь времен.
Когда султан выслушал этот рассказ от своего первого кларнетиста, он дошел до пределов веселья и даровал полное прощение яичкам его.
Потом он отпустил четырех развратников, сказав им:
— Поцелуйте сперва руку у верного слуги моего, которого вы обманывали, и попросите у него прощения!