И тогда Саад, очень довольный моим ответом, сказал мне:
— Ты внушаешь мне большое доверие, йа Хасан! — И он достал с груди своей кошелек, который он вложил мне в руки, сказав: — Возьми этот кошелек. В нем двести динаров, о которых я говорил. Воспользуйся им счастливо и разумно и найди в них зародыш богатства. И знай, что я и мой друг Си Саади будем чрезвычайно рады узнать однажды, что ты стал счастливее в достатке, чем был в лишениях.
Тогда я, о мой повелитель, взяв кошелек, дошел до пределов радости. И мое волнение было таково, что я не мог заставить язык свой произнести слова благодарности, которые было бы весьма уместно произнести в подобном случае, но мне хватило присутствия духа, чтобы склониться до земли и взяться за край одеяния моего благодетеля, который я поднес к губам своим и ко лбу. Однако он поспешил скромно отнять его от меня и отошел в сторону. И в сопровождении своего друга Си Саади он встал, чтобы продолжить прерванную прогулку.
Что же касается меня, то, когда они удалились, первой мыслью, которая, естественно, пришла мне в голову, было поискать, где бы я мог спрятать кошелек с двумястами динарами, чтобы они были в полной безопасности. И поскольку в моем бедном домике, состоящем из одной комнаты, у меня не было ни шкафа, ни даже запаха шкафа, ни ящика, ни сундучка, ни чего-либо подобного, где можно было бы спрятать вещь, я был крайне озадачен и подумал о том, что можно зарыть эти деньги в каком-нибудь пустынном месте за городом, пока я не найду способ, как пустить их в оборот. Однако я передумал, представив, что мой тайник по неосторожности может быть обнаруженным и что меня самого может заметить какой-нибудь пахарь. И тут же мне пришла в голову мысль, что лучше всего спрятать кошелек в складках моего тюрбана. И я встал, закрыл за собой дверь лавки и развернул свой тюрбан во всю длину. И я начал с того, что вытащил из кошелька десять золотых монет, которые отложил на расходы, а остальные вместе с кошельком завернул в складки полотна, начав складывать его с конца. И я свернул таким образом свой тюрбан в четыре идеально сочетающихся оборота и снова надел его на голову, и тогда мне стало легче дышать.
Так вот, завершив эту работу, я снова открыл дверь своей лавки и поспешил на базар, чтобы запастись всем необходимым. Сначала я купил себе изрядное количество конопли, которую привез в свою лавку. После чего, поскольку мы давно не видели мяса в доме, я пошел в мясную лавку и купил плечо ягненка. И я пошел в дом, чтобы отдать жене своей это плечо ягненка, чтобы она подала нам его с помидорами. И я заранее радовался радости детей моих при виде этого вкусного блюда.
Но, о мой повелитель, мои мечты были слишком хороши, чтобы остаться без наказания. Потому что это плечо я положил себе на голову и, несся его таким образом, размахивал руками, потеряв всякий ум в мечтах о богатстве. И вот голодный ястреб вдруг бросился на плечо ягненка и, прежде чем я успел поднять руку или сделать хоть малейшее движение, схватил его вместе с моим тюрбаном и со всем тем, что в нем было. И он улетел, держа плечо в клюве, а тюрбан в когтях.
А я при виде этого принялся издавать такие ужасные вопли, что живущие по соседству мужчины, женщины и дети вошли в мое положение и присоединились к моим крикам, чтобы напугать вора и заставить его отпустить свою добычу. Однако наши крики, вместо того чтобы заставить его сделать это, только побудили ястреба участить взмахи крыльями. И вскоре он исчез в воздухе вместе с моим добром и шансом разбогатеть.
И я, сильно разочарованный и опечаленный, вынужден был купить себе еще один тюрбан, что еще уменьшило количество тех десяти золотых динаров, которые я позаботился вытащить из кошелька и которые стали всем моим имуществом. Однако, поскольку я уже потратил значительную часть своих запасов конопли, того, что у меня оставалось, было далеко не достаточно, чтобы теперь я мог рассчитывать на свое богатство в будущем. И конечно, больше всего меня огорчила мысль, что мой благодетель Си Саад будет весьма расстроен оттого, что он так неудачно выбрал человека, которому можно было доверить размещение своих денег, надеясь на успех задуманного опыта. Кроме того, я подумал, что, узнав об этом несчастном происшествии, он, может быть, посмотрит на него как на выдумку с моей стороны и изольет на меня свое презрение.
В любом случае, о мой повелитель, покуда у меня были те немногие динары, что остались после похищения ястреба, мы не слишком жаловались на жизнь. Однако, когда они закончились, мы вскоре снова впали в то же ничтожество, что и раньше, и я был совершенно бессилен, чтобы вытащить себя из этого состояния. И все же я удержался от ропота против повелений Всевышнего и подумал: «О бедняга, Воздаятель послал тебе добро в то время, когда ты меньше всего этого ожидал, и он отнял его у тебя почти в то же самое время, потому что на то Его воля и это право принадлежит Ему! Смирись же перед Его указами и подчинись Его воле!» И пока я пребывал в таких чувствах, жена моя, которой я не мог не рассказать о своей утрате, когда она подошла ко мне, была совершенно безутешна. И к несчастью, оказавшись в постигшей меня беде, я также не мог не рассказать своим соседям, что, потеряв свой тюрбан, я потерял сто девяносто золотых динаров, и мои соседи, которым давно была известна моя бедность, смеялись над моими словами вместе со своими детьми, пребывая в убеждении, что потеря моего тюрбана свела меня с ума. А женщины, проходя мимо меня, говорили, смеясь:
— Это тот, кто позволил улететь своему разуму вместе с тюрбаном!
Вот и все, что случилось тогда со мною.
Так вот, о эмир правоверных, прошло около десяти месяцев, с тех пор как ястреб вверг меня в это несчастье, когда два закадычных друга, Саад и Саади, вздумали прийти ко мне и спросить, как я воспользовался кошельком с двумястами динарами.
И Саад сказал тогда Саади:
— Я уже несколько дней думаю о нашем друге Хасане, радуясь тому удовлетворению, которое я получу от того, что стану свидетелем успеха нашего опыта. И ты увидишь в нем такую большую перемену, что нам будет трудно его узнать.
И поскольку они были уже совсем близко от лавки, Саади ответил, улыбаясь:
— Клянусь Аллахом! Мне кажется, о мой друг Саад, ты хочешь съесть огурец до того, как он созреет. Что касается меня, то я думаю, что собственными глазами уже вижу Хасана, сидящего, как обычно, с веревкой, привязанной к ноге его, и никаких заметных изменений в моем взгляде на него я не замечаю. Ибо он так же бедно одет, как и раньше, и единственное отличие, которое я вижу, что тюрбан его менее отвратителен и грязен, чем полгода назад. Впрочем, посмотри сам — и ты увидишь, что я говорю правду.
Вслед за этим Саад, уже стоявший перед моей лавкой, осмотрел меня и увидел, что мое состояние не изменилось, а мой внешний вид не улучшился. И оба друга вошли ко мне, и после обычных приветствий Саади сказал мне:
— Эй, Хасан, почему у тебя такое грустное выражение лица? Без сомнения, твои дела доставляют тебе много хлопот, и перемена в твоей жизни печалит тебя.
Я же, опустив глаза, уныло отвечал:
— О мои хозяева, да продлит Аллах жизнь вашу, но судьба моя всегда является моим врагом, и мои скорби настоящего еще хуже, чем скорби прошедшего. Что же касается того доверия, которое мой господин Си Саад оказал рабу своему, то оно не оправдано, но не в силу поступков твоего раба, а в силу коварства судьбы.
И я рассказал им историю своего приключения во всех ее подробностях, как я рассказал ее тебе, о эмир правоверных. Но повторять ее бесполезно.
И когда я закончил свое повествование, то увидел, что Саади лукаво улыбается, глядя на разочарованного Саада. Затем наступило мгновение молчания, после которого Саад сказал мне:
— Конечно, результат не такой, как я ожидал, но я не стану тебя упрекать, хотя эта история с ястребом довольно странная, и я могу с полным правом оспорить ее и заподозрить тебя в том, что ты развлекался, пировал и беспечно поступал с деньгами, которые я дал тебе для совершенно иного использования. В любом случае я хочу еще раз попытать счастья с тобой и вручить тебе вторую сумму, равную первой, потому что я не хочу, чтобы мой друг Саади выиграл лишь после одной попытки с моей стороны.
И, сказав так, он отсчитал мне двести динаров и сказал:
— Мне хочется верить, что на этот раз ты не спрячешь эти деньги в свой тюрбан.
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И мне хочется верить, что на этот раз ты не спрячешь эти деньги в свой тюрбан.
И когда я уже взял его руки, чтобы поднести их к своим губам, он оставил меня и ушел со своим другом. Однако я не стал возвращаться к работе после их ухода и поспешил закрыть лавку и вернуться домой, зная, что в этот час не рискну встретиться там с женой и детьми. И я отложил десять золотых динаров из двухсот, а остальные сто девяносто завернул в тряпку, которую завязал в узелок. И теперь оставалось только найти безопасное место, где можно было их спрятать. Поэтому после долгих раздумий я решил положить узелок на дно кувшина, полного отрубей, где, как я думал, его никто и не подумает искать. И, поставив кувшин обратно в угол, я вышел, в то время как жена моя вернулась готовить еду. И я сказал ей, уходя, что пройдусь по лавкам, торгующим коноплей, и вернусь к обеду.
Так вот, в то время, пока я был на базаре, чтобы сделать покупки, продавец щелока для мытья волос, который женщины используют в хаммаме, появился на нашей улице и огласил его криком, расхваливая свой товар. И жена моя, которая уже давно не ухаживала за своими волосами, подозвала этого продавца. Однако, поскольку денег у нее не было и она не знала, как ей расплатиться, она подумала про себя: «Этот кувшин, который стоит здесь уже давно, нам пока не нужен, поэтому я отдам его продавцу в обмен на его щелок для мытья волос». Так оно и случилось. И продавец, согласившись на этот обмен, заключил с ней сделку. И он унес кувшин со всем его содержимым.