И спали они до середины дня и пробудились, лишь услышав, что земля дрожит от топота тысяч копыт. И открыли они глаза и увидели, что солнце затемнилось от громадного облака пыли, и из этого облака сверкали молнии, как среди грозового неба. И скоро различали они топот конских копыт и бряцанье оружия — целое войско гналось за ними!
Действительно, утром того дня царь франков поднялся очень рано, чтобы самому навестить царевну, дочь свою, и успокоиться на ее счет.
Дело в том, что он далеко не был спокоен относительно ее брака со стариком, давно утратившим силы. Но как же велико было его удивление, когда он не нашел дочери и увидел визиря, распростертого на полу и без чувств! А так как он прежде всего хотел узнать, что случилось с его дочерью, то велел впрыснуть уксуса в нос визирю, который тотчас же пришел в себя. Царь же громовым голосом закричал ему:
— О проклятый, где дочь моя Мариам, твоя супруга?
Визирь отвечал:
— О царь, я не знаю.
Тогда взбешенный царь обнажил саблю свою и одним ударом разрубил надвое голову визиря своего — и душа его, сверкая, вылетела из челюстей. Да поместит навеки Аллах его нечестивую душу в самом низком ярусе геенны огненной!
В то же время конюхи, дрожа всем телом, пришли объявить царю об исчезновении нового ветеринара и двух коней, Сабика и Лагика.
Тогда царь уже не сомневался в том, что дочь его убежала с начальником конюшни, и сейчас же призвал трех своих военачальников и приказал им стать каждому во главе трех тысяч войска и следовать за ним в погоне за его дочерью. И присоединил он к этому войску патриархов и сановников, и сам взял главное начальство, и поехал впереди всех за беглянкой, которую и настиг на том лугу.
Когда Мариам увидела приближающееся войско, она вскочила на коня и закричала Нуру:
— Хочу, о Нур, чтобы ты оставался позади, так как я одна нападу на наших врагов и буду защищать и тебя и себя, хотя они бесчисленны, как песок морской!
И, взмахнув мечом, сымпровизировала она такие стихи:
Свою я мощь сегодня покажу,
Свою отвагу; я одна рассею
Войска врагов, поднявшихся на нас,
Окопы франков все до основанья
Разрушу я; своею острой саблей
Срублю немедля головы вождей!
Мой конь горячий — цвета темной ночи,
Моя отвага ярче дня сияет,
Свои слова я ныне ж докажу:
Я всадница, единственная в мире!
Сказала — и бросилась вперед на войско отца своего.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Как только царевна произнесла эти стихи, она бросилась на войско отца своего.
И у царя, когда он увидел ее, глаза забегали в глазницах, как ртуть. И воскликнул он:
— Клянусь верой в Мессию! Безумная нападает на нас!
И остановил он войско свое, и один стал приближаться к дочери, и кричал ей:
— О развращенная дочь! Ты смеешь восстать против меня и делаешь вид, что хочешь напасть на франкское войско?! О безумная! Неужели ты забыла всякий стыд и отреклась от веры отцов?! И разве не знаешь, что тебя ждет верная смерть, если ты не отдашь себя моему милосердию?!
Она же ответила:
— Что прошло, то прошло безвозвратно, и такова тайна мусульманской веры! Я верую в Единого Аллаха и в пророка Его Мухаммеда, благословенного сына Абдаллаха! И никогда не отрекусь я от своей веры и от привязанности к египетскому юноше, хотя бы пришлось мне увидеть погибель свою!
Сказала и прогарцевала на своем покрытом пеной коне перед фронтом войска франков, и запела она такие воинственные стихи, потрясая в воздухе сверкающим мечом:
Как сладко в битву грозную вступать!
О жалкий сброд, приблизься, если смеешь!
Со мною в бой вступайте!
Вмиг с ваших плеч я головы сниму,
Я их смешаю с прахом придорожным,
И вашу мощь я в корне поражу.
Лишь вороны о вашем пораженье
Прокаркают над вашими домами!
Я напою вас с лезвия меча
Напитком горче сока колоквинта[27],
И поднесу я вашему царю
Несчастный кубок, налитый до края!
Гей! Кто из вас решится вступить
Со мною в битву? В вашей я крови
Смирю печаль и излечу страданье!
Коль в подлости вы не совсем погрязли,
То выходите! Грозный меч вас примет,
И черным пыль поднимется столбом!
Так пела героическая царевна. И наклонилась она над конем своим, поцеловала его в шею, приласкала рукою и шепнула ему на ухо:
— Сегодня, Лагик, день славы твоего рода!
И сын аравийских степей затрепетал, заржал и ринулся быстрее северного ветра, извергая пламя из ноздрей. И, издав ужасающий крик, царевна Мариам атаковала правое крыло франков и, мчась на коне, по пути сразила девятнадцать голов их всадников. Потом вернулась она на середину арены и стала громким голосом вызывать франков. Увидав это, царь подозвал одного из военачальников, по имени Барбу. То был искусный воин, живой, как огонь; он был лучшей опорой престола франкского царя и первый из вельмож царства и двора своею доблестью и силой; и был он истинным воином. Барбу, отвечая на призыв царя своего, приблизился, кипя отвагой, на благородном коне с могучими поджилками; на рыцаре была золотая кольчуга с узкими и тонкими, как крылья саранчи, петлями и покрытая украшениями. Оружием ему служила острая губительница-сабля, длинное, подобное корабельной мачте, копье, четыре острых дротика и страшная палица, усеянная гвоздями. И, вооруженный таким образом наступательным и оборонительным оружием, он казался целой башней.
И царь сказал ему:
— О Барбу, ты видишь опустошение, произведенное этой недостойной дочерью! Тебе победить ее и привести ко мне живой или мертвой!
Затем его благословили патриархи, одетые в разноцветные одежды, и подняли они кресты над его головою, читая Евангелие в своем заблуждении и нечестии, и умоляли они своих идолов решить поединок в его пользу. И военачальник Барбу тотчас же бросился в битву, крича, как взбешенный слон, и осыпая на своем языке гнуснейшими ругательствами религию правоверных. Да будет он проклят!
Царевна, со своей стороны, ждала его и зарычала, как львица, защищающая своих львят; и, издавая рев и рычание, быстрая, как хищная птица, она ринулась на коне своем Лагике навстречу противнику.
И оба сшиблись, как две движущиеся горы, и бешено давали отпор друг другу, вопя, как демоны. Затем они разошлись и делали разные движения на своих конях, а потом снова бешено сшиблись, отражая взаимно удары с такою дивной ловкостью и быстротою, что все остолбенели от удивления. И пыль, поднятая копытами, скрывала их по временам от взоров; и томительный жар был так силен, что камни загорались, как кустарник. И борьба продолжалась час с равным геройством с обеих сторон.
Но Барбу ослабел первым и захотел закончить бой; он переложил свое оружие из правой руки в левую, схватил один из четырех дротиков своих и метнул им в царевну, испустив крик, подобный раскату грома. И дротик полетел из его руки, как ослепляющая глаза молния. Но царевна следила за ним, она подождала немного и быстро отклонила его саблей наотмашь — и дротик со свистом воткнулся вдали в песок. И все войско видело это и дивилось.
Тогда Барбу взял второй дротик и бешено метнул его, крича:
— Пусть поразит он и убьет ее!
Но царевна избежала и этого удара, он оказался напрасным. И такая же участь постигла и третий, и четвертый дротик. Немедля взбешенный и пристыженный Барбу снова взял свою палицу в правую руку, зарычал, как лев, и изо всех сил руки своей бросил ее, прицелившись в противницу. И огромная палица тяжело рассекла воздух и, долетев до Мариам, сгубила бы ее без возврата, если бы героиня не схватила ее на лету и не удержала в руке (Аллах наделил ее ловкостью, хитростью и силой). И в свою очередь, потрясла она ей в воздухе. И взоры всех преисполнились восхищением. И, как волчиха, побежала она на военачальника и закричала ему, между тем как дыхание ее шипело, как шипит ехидна:
— Горе тебе, проклятый! Приходи учиться управлять палицей!
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Так взоры всех преисполнились восхищением. И, как волчиха, побежала она на военачальника и закричала ему, между тем как дыхание ее шипело, как шипит ехидна:
— Горе тебе, проклятый! Приходи учиться управлять палицей!
Когда военачальник Барбу увидел, что противник его схватил таким образом палицу на лету, ему показалось, что из глаз его исчезают небо и земля. И, растерявшись, утратив всякую храбрость и присутствие духа, он повернул спину и побежал, защищаясь щитом своим. Но героическая царевна следовала за ним по пятам, она прицелилась и, покружив в воздухе тяжелой палицей, метнула ее ему в спину. И, загремев, ударила в щит палица, тяжелее большого камня, брошенного военной машиной. И сбросила она военачальника с коня, переломив ему четыре ребра. И покатился он в пыль, и корчился он, плавая в крови своей и раздирая землю ногтями. И смерть последовала быстро, потому что ангел смерти Азраил подошел к нему в последний час и взял душу его, которая полетела отдавать отчет в своих заблуждениях и неверности Тому, Кому известны все тайны и Кто проникает в глубину всех чувств.
Тогда царевна Мариам подскакала во весь опор на своем коне, подняла громадное копье своего убитого противника и удалилась на некоторое расстояние. И здесь глубоко всадила она копье свое в землю, и, повернувшись лицом к войску отца своего, внезапно остановила она покорного коня, прислонилась спиной к длинному копью и осталась неподвижной в этом положении, высоко и вызывающе подняв голову.
И в таком виде, составляя одно целое с конем и воткнутым в землю копьем, она стояла непоколебимая, как скала, и н