Тогда юноша посмотрел на меня — ах, какими очами! — и сказал мне:
— Сядь же подле меня!
И я с трепещущей душой сел подле него, и он сказал мне:
— Послушай же, если сердце твое занято мною, и о том, что случилось со мной.
И он продолжал так:
— Я Отбах ибн аль-Хубаб ибн аль-Мунзир ибн аль-Джамух, ансарит[31]. И вот вчера утром, когда я совершал молитву в мечети нашего племени, туда взошли, покачивая станами своими и бедрами, несколько женщин, столь прекрасных, что хотелось умереть, глядя на них, и они сопровождали совсем еще молоденькую девушку, прелесть которой затмевала чары всех ее спутниц. И вдруг в одно прекрасное мгновение луна эта незаметно приблизилась ко мне среди толпы правоверных и сказала мне:
— Отбах! Я так давно ищу случая заговорить с тобой! О Отбах, что сказал бы ты о соединении с той, которая любит тебя и мечтает быть супругой твоею?
Затем, раньше чем я успел открыть рот, чтобы ответить ей, она оставила меня и скрылась среди своих подруг. И затем все они вместе вышли из мечети и исчезли из виду в толпе богомольцев. И я, несмотря на все усилия отыскать ее, не видел ее больше с той минуты. И душа моя, и сердце мое постоянно с ней. И до тех пор, пока мне не будет дано вновь увидеть ее, я не буду знать счастья даже среди утех и наслаждений рая!
В эту минуту Шахерезада заметила, что наступает утро, и со свойственной ей скромностью умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
И я, несмотря на все усилия отыскать ее, не видел ее больше с той минуты. И душа моя, и сердце мое постоянно с ней. И до тех пор, пока мне не будет дано вновь увидеть ее, я не буду знать счастья даже среди утех и наслаждений рая!
Так говорил он, и щеки его, покрытые легким пушком, все больше краснели, и любовь моя к нему возрастала в такой же мере. И я сказал ему, когда он замолчал:
— О Отбах, о брат мой! Предай дух свой в руки Аллаха и умоляй Его простить тебе все твои прегрешения! Что же до меня, то я готов помогать тебе насколько хватит сил и всеми способами отыскать девушку, которая составляет предмет мечтаний твоих. Ибо, увидев тебя, я почувствовал, что вся душа моя потянулась к чарующей красоте твоей, и отныне все, что я буду делать, единственно лишь для того, чтобы видеть, как глаза твои обратятся ко мне с выражением удовольствия.
И, говоря так, я ласково прижал его к себе и поцеловал его, как брат целует брата, и всю ночь не переставал я успокаивать милую душу его. И клянусь, во всю жизнь не забуду я этих чудных мгновений пламенной страсти, дружески проведенных подле него.
На следующий день я пошел вместе с ним в мечеть и пропустил его вперед из уважения к нему. И мы оставались там с утра до полудня, ибо в этот час обыкновенно приходят в мечеть женщины.
Но к великому нашему разочарованию, мы увидели, что все женщины явились в мечеть, но девушки, которую мы искали, не было между ними. И я, видя, как печалит юного друга моего это открытие, сказал ему:
— Пусть это не тревожит тебя! Я сейчас узнаю о возлюбленной твоей у этих женщин, раз в их обществе была она вчера.
И я тотчас проскользнул через толпу к тем женщинам и узнал от них, что девушка, о которой шла речь, была еще девственна, что она была великого происхождения, что назывались она Рийа и была дочерью аль-Бентрифа, предводителя племени Бану Сулайм[32]. И я спросил их:
— О достойные женщины, почему же не пришла она снова сегодня вместе с вами?
И они ответили:
— А как же могла бы она прийти? Отец ее, взявшийся охранять богомольцев во время перехода по пустыне от Ирака до Мекки, возвратился вчера с всадниками своими к своему племени, на берега Евфрата, и увез с собой и дочь свою Рийу.
И я поблагодарил их за эти сведения и, вернувшись к Отбаху, сказал ему:
— Новости, которые я должен сообщить тебе, увы, не соответствуют моим обещаниям. — И я сообщил ему об отъезде Рийи вместе с отцом к племени своему. Потом я сказал ему: — Но успокой душу твою, о Отбах, о брат мой! Ибо Аллах даровал мне огромные богатства, и я готов потратить их все на то, чтобы ты достиг цели своих желаний. И с этого мгновения я отдаю себя твоему делу и с помощью Аллаха достигну желаемого! — И я прибавил: — Согласись только сопровождать меня!
И он поднялся и направился вместе со мной в мечеть ансаритов, родичей его.
Там мы подождали, пока в мечеть собрался народ, и тогда я поклонился собравшимся и сказал:
— О правоверные ансариты, собравшиеся здесь! Каково ваше мнение об Отбахе и об отце Отбаха?
И все ответили в один голос:
— Это арабы именитого рода и благородного племени!
И я сказал им:
— Знайте же, что Отбах, сын аль-Хубаба, сгорает пламенной страстью. И я пришел просить вас присоединить усилие ваши к моим, чтобы упрочить счастье его!
Они ответили:
— С радостью и от дружеского сердца!
Я сказал:
— В таком случае вы должны сопровождать меня к шатрам племени Бану Сулайм, к шейху аль-Бентрифу, предводителю их, дабы просить у него дочь его Рийу в жены брату вашему Отбаху, сыну аль-Хубаба.
И все они ответили мне, что слушают и повинуются. Тогда я вскочил на коня, так же как сделали это Отбах и все присутствующие.
И мы погнали лошадей наших во весь опор, нигде не останавливаясь. И благодаря этому мы застали шатры всадников шейха аль-Бентрифа на расстоянии шести дней пути от Медины.
Когда шейх аль-Бентриф заметил наше приближение, то вышел к дверям шатра своего, навстречу нам, и мы после первых приветствий сказали ему:
— Мы просим у тебя гостеприимства, о отец арабов!
Он ответил:
— Добро пожаловать под шатры наши, о благородные гости!
И, говоря это, он немедленно отдал нужные приказания рабам своим, чтобы принять нас как следует. И невольники разостлали в честь нас циновки и ковры и, чтобы угостить нас роскошным пиршеством, зарезали несколько баранов и верблюдов.
В этот момент Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
она продолжила:
Невольники разостлали в честь нас циновки и ковры и, чтобы угостить нас роскошным пиршеством, зарезали несколько баранов и верблюдов. Но когда наступила минута садиться за пир, все мы отказались, и я от имени всех собравшихся заявил шейху аль-Бентрифу:
— Клянусь священным союзом хлеба и соли[33] и совестью арабов! Никто из нас не прикоснется ни к одному из яств твоих, раньше чем ты не исполнишь просьбу нашу!
И аль-Бентриф сказал:
— А в чем ваша просьба?
Я ответил:
— Мы явились просить у тебя благородную дочь твою Рийу в жены ансариту, Отбаху ибн аль-Хубабу ибн аль-Мунзиру ибн аль-Джамуху из храброго, великодушного, знаменитого, победоносного, великолепного рода.
И отец Рийи, сразу переменившись в лице, сказал нам спокойным голосом:
— О братья-арабы, та, которую вы делаете мне честь просить в жены именитому Отбаху, сыну аль-Хубаба, одна может решить это. И я не буду противиться решению ее. Так пусть сама она обсудит это с вами! Я тотчас же пойду к ней, чтобы узнать ее мнение!
И он поднялся, весь желтый, и оставил нас, полный гнева, с таким лицом, на котором ясно отражалось, что он думает совсем иначе, чем говорит.
И он вошел в шатер дочери своей Рийи, которая, испугавшись выражения лица его, спросила его:
— О отец мой, почему гнев так сильно взволновал душу твою?
Но он сел подле нее, храня молчание, и наконец, как мы узнали
впоследствии, заговорил так:
— Знай же, о Рийа, дочь моя, что я только что оказал гостеприимство ансаритам, пришедшим ко мне просить руки твоей для одного из них!
Она сказала:
— О отец, племя ансаритов — одно из знаменитейших среди арабских племен. И гостеприимство твое как нельзя более уместно! Но скажи мне, для кого же именно из них пришли они просить меня в жены?
Он ответил:
— Для Отбаха, сына Хубаба.
Она сказала:
— Этот юноша известен. И он вполне достоин вступить в родство с тобой.
Но он воскликнул в ярости:
— Какие слова ты сказала? Уж не завязала ли ты с ним каких-нибудь сношений? Что же до меня, то, клянусь Аллахом, я некогда дал клятву брату моему отдать тебя его сыну, и никто, кроме сына дяди твоего, недостоин вступить в родословную мою!
Она же сказала:
— О отец, что же ответишь ты ансаритам? Ведь это арабы, полные чувства собственного достоинства и весьма чувствительные ко всем вопросам чести и первенства. И если ты откажешь отдать меня в жены одному из них, то навлечешь на себя и на все племя наше их гнев и последствия их мести, ибо они сочтут, что ты выказал по отношению к ним пренебрежение, и не простят тебе этого.
Он же сказал:
— Ты говоришь правду. Но я скрою отказ свой тем, что потребую за тебя несоразмерно огромный выкуп, ибо пословица гласит: «Если не хочешь отдать замуж дочь свою, запроси чрезмерный выкуп».
Тут он оставил дочь свою и вернулся, чтобы дать ансаритам такой ответ:
— Дочь нашего племени, о гости мои, не противится сватовству вашему; но она требует выкупа, который бы был достоин ее. Кто же из вас сможет дать мне столько, сколько заслуживает эта несравненная жемчужина?
При этих словах Отбах выступил вперед и сказал:
— Я!
И шейх аль-Бентриф сказал:
— Ну так слушай. Дочь моя требует: тысячу браслетов из червонного золота, пять тысяч золотых монет чекана Хайдара, ожерелье из пяти тысяч жемчужин, тысячу кусков индийской шелковой ткани, двенадцать пар сапог из желтой кожи, десять мешков фиников из Ирака, тысячу голов скота, кобылу из табунов племени аназа, пять ящиков мускуса, пять склянок розовой воды и пять коробов серой амбры. — И он прибавил: — Из таких ли ты, чтобы согласиться на эти требования?
И Отбах о