она сказала:
И тогда он пошел навестить султана Зеина и вошел в залу, предназначенную для посетителей. И он склонился до земли перед султаном, который ответил ему на его приветствие и, радушно встретив его, пригласил сесть рядом с собою на диван. Затем он велел подать ему кушаний и напитков и разделил трапезу с ним и Мубараком. И они принялись беседовать, как хорошие друзья. И дервиш, совершенно очарованный обхождением султана, спросил его:
— О повелитель мой Зеин, долго ли думаешь ты освещать город наш своим присутствием?
А Зеин, который, несмотря на юный возраст свой, был весьма опытен и умел извлекать выгоду из случайностей, которые посылала ему судьба, ответил:
— Да, о господин мой Абу Бакр. Я намерен оставаться в Багдаде до тех пор, пока цель моя не будет достигнута!
И Абу Бакр сказал:
— О господин мой эмир, какую же благородную цель ты преследуешь? Раб твой был бы весьма счастлив, если бы мог помочь тебе в чем-нибудь и от всего дружеского сердца отдался бы служению на пользу твою!
И султан Зеин ответил:
— Знай в таком случае, о почтенный Абу Бакр, что мечта моя — жениться. Но я желал бы найти и взять в жены себе молодую девушку пятнадцати лет, которая была бы в одно и то же время и необычайно прекрасна и девственна. И нужно, чтобы красота ее была совершенна, чтобы она не имела себе равных среди юных дев нашего времени и чтобы девственность ее была безупречна, — вот цель, которую я преследую, и причина, побудившая меня приехать в Багдад после того, как побывал я в Египте и в Сирии.
И дервиш ответил:
— Конечно, о господин мой, это вещь очень редкая, и очень трудно ее найти. И если бы Аллах не поставил меня на пути твоем, пребывание твое в Багдаде никогда бы не закончилось и все свахи понапрасну теряли бы время в поисках. Я же знаю, где ты сможешь найти эту редчайшую жемчужину, и я скажу тебе это, если только ты позволишь мне.
При этих словах Зеин и Мубарак не могли удержаться от улыбки.
И Зеин сказал ему:
— О святой дервиш, вполне ли ты уверен в девственности той, о которой говоришь? И если так, каким образом ты убедился в этом? Если ты сам осматривал эту девушку, то как же может она быть девственной? Ибо девственность не только в том, чтобы никто не касался тела ее, но и в том, чтобы никто его не видел!
И Абу Бакр ответил:
— Конечно, сам я не видел ее! Но я готов отрезать себе правую руку, если она не такова, как я говорю тебе! Да и притом сам ты, о господин мой, как можешь убедиться в этом до свадебной ночи?
И Зеин ответил:
— Очень просто: мне нужно видеть ее, совершенно одетую и закутанную в покрывало, лишь одно мгновение!
И дервиш из уважения к хозяину своему удержался от смеха и ответил только:
— Господин наш эмир, вероятно, хорошо умеет понимать выражение лиц, если может угадать таким образом, видя только одни глаза из-под покрывала, чиста ли стоящая перед ним девушка, которую он никогда раньше не знал!
И Зеин сказал:
— Да, это так. И ты должен только дать мне взглянуть на эту девушку, если думаешь, что дело это действительно может состояться. И будь уверен, что я сумею оценить твои услуги и с лихвою вознаградить тебя за них.
И дервиш ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И он тотчас же отправился разыскивать девушку, о которой шла речь.
Ибо Абу Бакр действительно знал одну молодую девушку, которая обладала нужными качествами и которая была не кто иная, как дочь старшины дервишей Багдада. И отец воспитал ее вдали от нескромных взоров в простоте, согласно божественным наставлениям священной книги. И она выросла дома, не зная зла, как растет цветок. Она была бела, и изящна, и прекрасного сложения, выйдя без малейшего изъяна из формы красоты. И восхитительна была соразмерность тела ее, и черные очи ее, и гладки, как частицы луны, нежные члены ее. И над широкими, округлыми бедрами ее возвышался тонкий стан, что же до прочих прелестей, то никто не смог бы описать их, ибо никто никогда не видел тела ее. И лишь в волшебном зеркале впервые отразилась красота ее — и лишь благодаря этому появилась возможность описать ее, если на то будет воля Аллаха!
И вот дервиш Абу Бакр явился в дом шейха дервишей и после обмена обычными приветствиями и любезностями произнес длиннейшую речь, подкрепленную различными выдержками из священной книги относительно необходимости замужества для молодых девушек, достигших зрелости; и под конец он сообщил ему во всех подробностях, как обстоит дело, и прибавил:
— И эмир этот столь благородный, столь богатый и столь великодушный, готов заплатить тебе какой угодно выкуп, какой только ты потребуешь за дочь свою; но за это он требует, чтобы ему позволили раз взглянуть на нее, в то время как она будет совершенно одета, скрыта и закутана в изар.
И старшина дервишей, отец молодой девушки, размышлял об этом в течение часа и потом ответил:
— Это возможно.
И он пошел к супруге своей, матери молодой девушки, и сказал ей…
В эту минуту Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Это возможно!
И он пошел к супруге своей, матери молодой девушки, и сказал ей:
— О мать Латифы, встань, возьми дочь нашу и следуй за сыном нашим, дервишем Абу Бакром, который отведет тебя во дворец, где судьба дочери нашей сегодня ожидает ее!
И супруга шейха дервишей тотчас же повиновалась и, укутавшись покрывалом своим, вошла в комнату дочери своей и сказала ей:
— О дочь моя Латифа, отец твой желает, чтобы сегодня ты впервые вышла из дому вместе со мною!
И, причесав и одев ее, она вышла вместе с ней и следовала в десяти шагах за дервишем Абу Бакром, который привел их во дворец, где, сидя на диване в приемной зале, ожидали их Зеин и Мубарак.
И ты вошла, о Латифа, с широко открытыми от изумления черными глазами, блестевшими из-под маленького личного покрывала, ибо во всю твою жизнь не видала ты другого мужского лица, кроме почтенного лица отца твоего, шейха дервишей! И ты не опустила глаз своих, ибо не ведала ни ложной скромности, ни лицемерной стыдливости — ничего из того, чему научают обыкновенно дочерей человеческих, чтобы пленять сердца!
Но ты смотрела на все вокруг своими чудными черными глазами дрожащей, робкой и очаровательной газели. И султан Зеин при твоем появлении почувствовал, что разум покидает его, ибо среди всех женщин во дворце своем и всех молодых девушек Египта и Сирии он не видел ни одной, которая могла бы хоть сколько-нибудь равняться в красоте с тобою. И ты отразилась в зеркале нагая. И он мог видеть, как голубок, примостившийся наверху колонны, твою чудную «историю», запечатанную неповрежденной печатью Сулеймана (мир и молитва над ним!), и он присмотрелся к ней повнимательнее и увидел, что твоя «история», о Латифа, во всех отношениях похожа на очищенный миндаль. Хвала Аллаху, сохраняющему сокровища и отдающему их верным Своим!
Когда же султан Зеин благодаря волшебному зеркалу нашел наконец девушку, которую искал, он поручил Мубараку немедленно пойти сватать ее. И Мубарак, сопровождаемый дервишем Абу Бакром, тотчас же пошел к шейху дервишей, чтобы передать ему предложение султана, и получил его согласие. И он проводил его во дворец; и тотчас вызвали кади и свидетелей и заключили брачный договор. И свадьба была отпразднована с необычайною пышностью. И Зеин дал несколько больших пиров и щедро одарил всех бедняков околотка. И когда все гости удалились, Зеин удержал у себя дервиша Абу Бакра и сказал ему:
— Знай, о Абу Бакр, что мы уезжаем сегодня же вечером в далекую страну. И в ожидании возвращения моего в Басру, родину мою, вот тебе десять тысяч золотых динаров в награду за твои ценные услуги. Но Аллах еще щедрей! И настанет день, когда я смогу лучше доказать тебе свою признательность.
И он дал ему десять тысяч динаров, решив про себя впоследствии, по возвращении в царство свое, назначить его первым придворным. И после того как дервиш поцеловал руки его, он дал знак трогаться в путь. И юная девственница была помещена в паланкин на спину верблюда. И Мубарак открывал шествие, а Зеин шел последним. И, сопровождаемые свитой своей, они вновь направились к Трем Островам.
Но Три Острова эти находились очень далеко от Багдада, и путешествие длилось целые месяцы, в течение которых Зеин чувствовал себя с каждым днем все более и более очарованным прелестью обворожительной невинной девушки, ставшей законной супругой его. И он полюбил ее в сердце своем за кротость, и прелесть, и приветливость, и достоинства, которые были в ней. И в первый раз испытал он силу настоящей любви, о которой до сих пор и не подозревал, и потому с большой горестью в сердце думал он о той минуте, когда нужно будет отдать ее старику с Трех Островов. И не раз соблазняла его мысль повернуть назад, возвратиться в Басру и увезти эту девушку к себе. Но он чувствовал себя связанным клятвой, данной старику с Трех Островов, и не мог не сдержать ее.
Между тем они вступили в запретную землю и тем же путем и теми же способами, что и прежде, достигли Трех Островов, где жил старик. И после приветствий и обмена любезностями Зеин представил ему девушку, закутанную в покрывало. И он вручил ему и зеркало. И старик с Трех Островов внимательно посмотрел на нее, не пользуясь зеркалом; и, казалось, глаза его были как два зеркала. И спустя несколько мгновений он подошел к Зеину и, бросившись ему на шею, горячо расцеловал его и сказал:
— Султан Зеин, я поистине весьма доволен твоим старанием угодить мне и плодом трудов твоих, ибо девушка, которую ты привез мне, именно такая, как я желал. Она очаровательно прекрасна и превосходит прелестью и совершенствами всех юных дев земли. Сверх того, она девственна, и девственность ее запечатлена печатью господина нашего Сулеймана ибн Дауда (да пребудет над ним мир и молитва!). Что же касается тебя, то тебе остается только возвратиться в государство твое; и когда ты войдешь во вторую залу, — из фаянса, где находятся шесть алмазных дев, — то ты найдешь там седьмую, которую я обещал тебе и которая одна стоит больше, чем тысяча других, вместе взятых. — И он прибавил: — Объясни теперь девушке, что ты оставляешь ее у меня и что она не имеет больше ничего общего с тобою.