— Песок, песок, скажи мне, что сталось с волшебной лампой? И какой смертью умер этот сын сводника, негодяй по имени Аладдин?
И, сказав это, он потряс песок, как следовало по обряду. И вот составились фигуры, и образовался гороскоп. И беспредельно изумленный человек из Магриба после подробного изучения фигур гороскопа узнал достовернейшим образом, что Аладдин не умер, что он жив и здоров, что он владеет волшебной лампой, что живет он в роскоши и почете, что женился он на дочери царя Китая, царевне Бадрульбудур, которую любит и которая отвечает ему тем же, и, наконец, что по всему Китаю и до края света все называют его не иначе как эмиром Аладдином!
Когда чародей узнал таким образом, при помощи колдовства и землегадания, то, чего никак не ожидал, он пришел в бешенство и стал плевать на землю и в воздух, приговаривая:
— Плюю на твое лицо, о сын ублюдков! Мочусь на твою голову, о сводник Аладдин, собака, собачий сын, висельник, чумазое лицо!
В эту минуту Шахерезада заметила, что восходит утренняя заря, и с присущей ей скромностью умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Плюю на твое лицо, о сын ублюдков! Мочусь на твою голову, о сводник Аладдин, о собака, собачий сын, висельник, чумазое лицо!
И он оплевывал, топтал ногами и осыпал жестокими ругательствами и самыми разнообразными оскорблениями воображаемого Аладдина до тех пор, пока не успокоился немного. И тогда он решился во что бы то ни стало отомстить Аладдину и заставить его искупить все блага, которыми тот пользовался в ущерб ему самому и благодаря волшебной лампе, которая стоила ему, волшебнику, стольких напрасных трудов и усилий. И, ни минуты не колеблясь, пустился в путь, отправился он в Китай. А так как злость и желание мести окрыляли его, то он ехал безостановочно, все время обдумывая, как лучше всего справиться с Аладдином; и не замедлил он прибыть в столицу Китайского царства. И остановился он в хане, где нанял помещение. И на другой же день после своего приезда стал посещать все общественные и самые многолюдные места; повсюду только и говорили, что об эмире Аладдине, о красоте эмира Аладдина, о щедрости эмира Аладдина, о роскоши у эмира Аладдина. И сказал он себе: «Клянусь светом и огнем! Скоро это имя будет произноситься лишь по случаю смертного приговора!»
Таким образом дошел он до дворца Аладдина и, увидев величественное здание, воскликнул:
— А! А! Так вот где живет теперь сын портного Мустафы, тот, у которого не было и куска хлеба после дневной работы! Ах, Аладдин, ты увидишь и очень скоро, что моя судьба одержит верх над твоей, и заставлю я твою мать по-прежнему прясть шерсть, чтобы не умереть с голоду, и своими руками выкопаю я могилу, на которую будет она приходить и плакать!
Затем подошел он к главным воротам дворца и, поговорив с привратником, успел узнать от него, что Аладдин уехал на несколько дней на охоту. И подумал он: «Вот и начало падения Аладдина! В его отсутствие мне будет еще удобнее действовать. Но прежде всего мне нужно узнать, взял ли Аладдин с собою лампу или же оставил ее во дворце».
И поспешил он вернуться в свою комнату в хане, где взял столик для гадания и спросил его. И гороскоп открыл ему: лампа оставлена Аладдином во дворце.
Тогда человек из Магриба, опьянев от радости, отправился на базар котельщиков, вошел в лавку продавца фонарей и медных ламп и сказал ему:
— О господин мой, мне нужна дюжина медных ламп, совершенно новых и отполированных!
И продавец ответил:
— У меня есть такие!
И выставил ему двенадцать блестящих ламп и спросил за них цену, на которую волшебник согласился, не торгуясь. И взял он лампы и положил их в корзину, купленную им у корзинщика. Затем ушел с базара и стал ходить по улицам с этой корзиной в руке я кричать:
— Новые лампы! Новые лампы! Меняю новые лампы на старые! Кто желает получить новую лампу?
И таким образом направился он к дворцу Аладдина. Как только дети, игравшие на улице, услышали такой необычайный крик разносчика и заметили широкий тюрбан человека из Магриба, тотчас же бросили они свою игру и сбежались целою толпою.
И принялись они скакать за спиною у магрибинца, свистеть и кричать хором:
— Ха! Дурак! Ха! Дурак!
Он же, не обращая ни малейшего внимания на их шалости, продолжал кричать, заглушая их свист:
— Новые лампы! Новые лампы! Меняю новые лампы на старые! Кто желает новую лампу, иди и получай!
И, сопровождаемый кричавшими и вопившими детьми, дошел он до площади, на которой находился дворец, и стал ходить по ней из конца в конец, продолжая без устали все более и более громко кричать о своем товаре. И наконец сама Бадрульбудур, находившаяся в это время в зале о девяноста девяти окнах, услышала необычный шум и выглянула на площадь. И увидела она скакавших и вопивших детей и услышала странный крик магрибинца. И рассмеялась. И служанки ее услышали этот крик и тоже засмеялись. А одна из них сказала ей:
— О госпожа, я как раз заметила, убирая комнату господина нашего Аладдина, старую медную лампу на одном из табуретов. Позволь же мне взять ее и показать этому старому магрибинцу, чтобы узнать, в самом ли деле он так глуп, как можно думать по его крику, и согласится ли он дать нам новую лампу вместо старой!
А старая лампа, о которой говорила невольница, и была волшебной лампой Аладдина. Ведь по несчастной для себя случайности он забыл запереть ее в перламутровый шкафчик и оставил на табурете! Но возможно ли бороться с решением судьбы?
Бадрульбудур ничего не знала о существовании этой лампы и о ее чудесных свойствах, поэтому она ничего не имела против обмена, предложенного невольницей, и ответила:
— Да, разумеется! Возьми эту лампу и передай ее аге[44] наших евнухов, чтобы он променял ее на новую, а мы посмеемся над этим дурачком!
Тогда молодая невольница пошла в комнату Аладдина, взяла с табурета волшебную лампу и передала ее аге евнухов. Ага же немедленно спустился на площадь, позвал магрибинца, показал ему старую лампу и сказал:
— Моя госпожа желает поменять эту лампу на одну из тех, которые ты несешь в этой корзине!
Увидев лампу, волшебник сейчас же узнал ее и задрожал от волнения.
А евнух сказал ему:
— Что с тобою? Может быть, ты находишь, что эта лампа слишком стара и не хочешь брать ее?
Но волшебник, успевший между тем справиться со своим волнением, протянул руку с быстротою коршуна, нападающего на голубку, схватил лампу, которую предлагал ему евнух, и спрятал к себе за пазуху. Потом, подставив евнуху корзину, он сказал:
— Возьми любую!
И евнух выбрал самую блестящую и лучше всего отполированную и поспешил отнести ее госпоже своей Бадрульбудур, покатываясь со смеху и насмехаясь над глупостью магрибинца.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И евнух выбрал самую блестящую лампу и поспешил отнести ее своей госпоже Бадрульбудур, покатываясь со смеху и насмехаясь над глупостью магрибинца.
Вот и все об аге евнухов и об обмене волшебной лампы в отсутствие Аладдина.
Что до волшебника, то он пустился бежать, швырнув свою корзину со всем ее содержимым в толпу мальчишек, продолжавших издеваться над ним, и таким образом помешал им следовать за ним.
Освободившись от корзины, он пробежал по дворам и садам дворцов и исчез в переулке, всячески стараясь, чтобы не напали на его след те, кто вздумал бы гнаться за ним. А когда добрался он до пустынного квартала, то вынул лампу из-за пазухи и потер ее. И джинн лампы, отвечая на призыв, тотчас же явился перед ним и сказал:
— Раб твой между рук твоих! Говори, чего хочешь? Я остаюсь слугою лампы, летаю ли по воздуху, ползаю ли по земле!
Джинн повиновался, не различая, всякому обладателю этой лампы, хотя бы тот, подобно волшебнику, шел путем злодейства и погибели.
Тогда магрибинец сказал ему:
— О джинн — слуга лампы, — приказываю тебе взять дворец, построенный тобою для Аладдина, и перенести его со всеми существами и вещами, которые в нем находятся, в известный тебе край мой, в далекий Магриб среди садов! И меня самого перенесешь ты туда вместе с дворцом!
И джинн — слуга лампы — ответил:
— Слушаю и повинуюсь! Закрой глаз и открой его — и ты увидишь себя в стране твоей и во дворце Аладдина!
И действительно, в мгновение ока дело было сделано. А магрибинец перенесен был вместе с Аладдиновым дворцом в африканский Магриб.
Вот и все, что случилось с ним.
Что же касается султана, отца Бадрульбудур, то, проснувшись на другой день, он, по обыкновению, вышел из дворца своего, чтобы посетить любимую дочь. И увидел он на том месте, где возвышался чудесный дворец, лишь одну широкую площадь, изрытую ямами из-под фундамента. И, встревоженный до крайности, испугался он при мысли, что теряет рассудок; и стал он протирать глаза, желая дать себе отчет в том, что увидел. И при блеске восходящего солнца и среди прозрачного утреннего воздуха, убедился он, что дворец исчез. Но, желая еще более убедиться в этой потрясающей действительности, он поднялся в верхний ярус дворца своего и открыл окно с той стороны, которая находилась против помещения его дочери. И отсюда не видно было ни дворца, ни каких-либо следов его, ни садов, ни каких-либо следов их — ничего не было, кроме широкой площади, где всадники могли бы свободно гарцевать, если бы не ямы.
Тогда раздираемый тоской, несчастный отец стал бить себя по рукам и рвать бороду свою, и плакать, хотя еще не сознавал всей глубины своего несчастья и его настоящего свойства. И в то время как он упал в таком состоянии на диван, великий визирь вошел, по обыкновению, чтобы возвестить об открытии заседания Совета. И, увидев его в таком положении, не знал, что и подумать.
А султан сказал ему: