— Я хочу сейчас же пойти вместе с тобой к царю Саламандру, не говоря об этом матери моей. И мы скоро вернемся; раньше, чем она успеет заметить мое отсутствие.
Когда царевич Салех увидел, что племянник его настаивает на своем решении, то не захотел еще больше огорчать его и сказал:
— Я доверяюсь Аллаху, что бы ни случилось.
Затем он снял со своего пальца перстень, на котором были вырезаны какие-то особенные слова, и надел его на палец племянника своего, говоря:
— Этот перстень еще лучше предохранит тебя от подобных опасностей и окончательно наделит тебя нашими морскими свойствами, — и тотчас же прибавил: — Делай то же, что я!
И он легко поднялся в воздух, покинув утес. И Улыбка Луны, подражая ему, оттолкнулся ногой от земли и, покинув утес, поднялся вместе с дядей в воздух. И затем, описав в воздухе нисходящую дугу к морю, они оба погрузились в него.
— О дядя мой, мне хочется сегодня утром погулять по морскому берегу. И я прошу тебя сопровождать меня на этой прогулке.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и с присущей ей скромностью умолкла.
А когда наступила
она сказала:
А Улыбка Луны поднялся вместе с дядей в воздух. И затем, описав в воздухе нисходящую дугу к морю, они оба погрузились в него.
И Салех пожелал показать сначала племяннику своему свое подводное жилище, дабы престарелая царица Стрекоза могла принять у себя сына дочери своей, а двоюродные сестры Цветка Граната испытали радость увидеть у себя своего милого племянника. И они недолго были в пути; и царевич Салех тотчас же ввел Улыбку Луны в залу его бабушки. Как раз в это время царица Стрекоза сидела окруженная молодыми девицами, своими родственницами; и как только Улыбка Луны вошел к ней, она узнала его и чихнула от удовольствия. И Улыбка Луны приблизился к ней и поцеловал у нее руку, и поцеловал руки у двоюродных теток своих, а все они с волнением поцеловали его, испуская крики радости тонкими и резкими голосами; и бабушка усадила его подле себя, поцеловала его между глаз и сказала ему:
— О, благословенный приход! О, день молочный! Ты освещаешь весь дом мой, дитя мое! Но как же поживает мать твоя Цветок Граната?
Он ответил:
— Она в прекрасном здравии и полном благополучии и поручила мне передать ее приветствие тебе и дочерям дяди своего!
Так сказал он. Но это было неправда, ибо он ушел, не попрощавшись с матерью своей. Но в то время как Улыбка Луны, увлеченный своими тетками, которые желали показать ему все диковинки дворца, удалился вместе с ними, царевич Салех поспешил рассказать матери своей о любви, проникшей через уши племянника его и овладевшей сердцем его от одного только рассказа о прелестях царевны Геммы, дочери царя Саламандра. И он рассказал ей обо всем случившемся от начала и до конца и прибавил:
— И он явился сюда вместе со мною лишь для того, чтобы просить ее руки у отца ее!
Когда бабушка царя Улыбка Луны услышала эти слова Салеха, то пришла в сильнейшее негодование против сына своего и стала жестоко упрекать его за то, что он был недостаточно осторожен, говоря о царевне Гемме в присутствии Улыбки Луны, и сказала ему:
— Между тем ты отлично знаешь, что морской царь Саламандр — человек жестокий, ограниченный и полный высокомерия и что он отказал уже многим молодым царевичам. И ты не боишься поставить нас в унизительное положение по отношению к нему, заставляя нас обращаться к нему с предложением, которое он, без сомнения, отвергнет. И тогда мы, всегда столь дорожившие честью нашей, будем глубоко унижены и возвратимся от него с вытянутыми носами. Право, сын мой, ты бы не должен был ни в коем случае и ни по какому поводу называть имя царевны этой, в особенности при сыне сестры твоей, хоть будь он усыплен сонным зельем.
Салех ответил:
— Да, но теперь дело уже сделано, и юноша безумно влюблен в эту молодую девушку и заявил мне, что умрет, если не будет обладать ею. Да и что там в самом деле! Улыбка Луны, по крайней мере, настолько же прекрасен, как и царевна Гемма, и он происходит из знаменитого рода царей, и сам он царь могущественной земной державы, ибо ведь не один же этот болван Саламандр называется царем. Итак, что сможет он возразить мне такое, чего бы я не сумел опровергнуть, выставив соответственный довод?! Если он скажет мне, что дочь его богата, я скажу ему, что сын наш еще богаче; что дочь его прекрасна — но сын наш еще прекраснее; что дочь его знатного рода — но сын наш еще более знатного рода, и так далее, о мать моя, до тех пор, пока мне не удастся убедить его, что он будет только в выгоде, соглашаясь на этот брак. Во всяком случае, это я по неосмотрительности своей явился виной всего этого дела; и будет вполне справедливо, чтобы я взял на себя заботу довести его до конца, хотя бы рискуя, что мне переломают кости и придется отдать богу душу.
И престарелая царица Стрекоза, видя, что ничего больше не остается, сказала со вздохом:
— Насколько было бы лучше, сын мой, совсем не затевать этого опасного предприятия! Но раз такова судьба, я соглашаюсь, хотя и против желания, отпустить тебя туда. Но Улыбку Луны я оставляю у себя до твоего возвращения, так как я не хочу подвергать его опасности, не узнав ничего хорошенько. Отправляйся же без него и будь особенно осторожен в словах, дабы каким-нибудь словом не привести в ярость этого грубого и жестокого царя, который не считается ни с кем и обходится со всеми одинаково нахально.
И Салех ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И тогда он поднялся и взял два больших мешка, наполненных ценными подарками для царя Саламандра; и он взвалил эти два мешка на спины двум рабам и направился вместе с ними по морской дороге, которая вела к дворцу царя Саламандра.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И Салех направился вместе с ними по морской дороге, которая вела к дворцу царя Саламандра.
Прибыв во дворец, царевич Салех попросил позволения войти побеседовать с царем; и ему разрешили. И он вошел в залу, в которой на троне из изумрудов и яхонтов сидел морской царь Саламандр. И Салех высказал ему пожелания мира в самых изысканных выражениях и сложил у ног его два больших мешка, наполненных великолепными дарами, которые принесли на спинах рабы его. И царь, увидав это, ответил на приветствие Салеха пожеланиями мира и, пригласив его сесть, сказал:
— Добро пожаловать, царевич Салех! Я уже давно не видал тебя и несколько жалею об этом. Но поспеши высказать мне просьбу, ради которой пришел ко мне, ибо когда дарят подарок, то ведь для того, чтобы получить взамен что-нибудь равноценное, не так ли? Говори же, а там посмотрим, могу ли я что-нибудь сделать для тебя.
Тогда Салех вторично отвесил царю глубокий поклон и сказал:
— Да. На меня возложено поручение, о котором я хочу просить лишь Аллаха и царя великодушного, доблестного льва, благородного мужа, молва о великолепии, о славе, щедрости, приветливости, мягкосердечии и доброте которого разнеслась далеко под водой и на земле и о котором с восторгом рассказывают друг другу в вечерние часы в шатрах богатых караванов.
И царь Саламандр, слушая эту речь, слегка раздвинул свирепо сдвинутые брови и сказал:
— Изложи просьбу свою, о Салех, и она коснется чуткого уха и доброжелательного ума. Если я могу исполнить ее, то сделаю это, не заставляя тебя долго ждать; если же я не смогу сделать этого, то не по недостатку доброй воли, ибо Аллах, о Салех, не требует от души, чтобы она вмещала больше, чем дано ей вместить.
Тогда Салех еще ниже, чем в первые два раза, склонился перед царем и сказал:
— О царь времен, то, о чем я хочу просить тебя, ты можешь поистине исполнить, ибо это в твоей власти и зависит всецело от одного тебя. И я бы, конечно, не посмел прийти просить тебя об этом, если бы не знал наверное, что это находится в пределах возможного, ибо мудрец сказал: «Если ты хочешь быть удовлетворенным, то не проси невозможного». Я же, о царь (да сохранит тебя Аллах на счастье нам!), не помешанный и не мечтатель. Итак, дело в следующем. Знай, о царь достославный, что я являюсь к тебе лишь посредником и для того, о царь великодушный, о щедрый, о величайший, чтобы просить у тебя твою редчайшую жемчужину, бесценную драгоценность твою, твое скрытое сокровище, дочь твою царевну Гемму в жены племяннику моему, царю Улыбка Луны, сыну царя Шахрамана и царицы Цветок Граната, сестры моей, и господину Белого города и земных царств, простирающихся от границ Персии до крайних пределов Хорасана.
Когда морской царь Саламандр услыхал эту речь Салеха, то разразился таким смехом, что опрокинулся на спину и продолжал в этом положении корчиться и захлебываться от смеха, сильно болтая ногами в воздухе! После чего он приподнялся и, молча посмотрев на Салеха, вдруг крикнул ему:
— Хо! Хо! — и принялся снова хохотать и корчиться так сильно и так долго, что наконец с шумом выпустил из себя воздух. И таким образом успокоившись, он сказал Салеху: — Поистине, о Салех, я всегда считал тебя человеком разумным и уравновешенным, но теперь я вижу, насколько я ошибался. Лучше скажи мне, куда девал ты здравый смысл и свой рассудок, чтобы осмелиться сделать мне такое безрассудное предложение?
Но Салех, не смущаясь и не теряя самообладания, ответил:
— Я не знаю. Но несомненно одно: царь Улыбка Луны, племянник мой, по крайней мере, так же прекрасен, и так же богат, и такого же знатного рода, как дочь твоя, царевна Гемма.
И если царевна Гемма не создана для подобного замужества, то для чего же тогда она создана, скажи мне на милость?! Ибо разве не сказал мудрец: «Для молодой девушки нет ничего другого на свете, кроме замужества или могилы»?! Вот почему среди нас — мусульман — нет старых дев. Поспеши же, о царь, воспользоваться этим случаем и спасти свою дочь от смерти!