слова; и вода в чашке закипела. Тогда она взяла несколько капель и брызнула ему в лицо, говоря:
— Силою волшебных имен и могучих слов и величием Аллаха Всемогущего, Создателя неба и земли, Воскресителя мертвых, Указателя сроков и Распределителя судеб, приказываю тебе: покинь птичий образ и прими снова тот, который ты получил от Создателя!
И задрожал он весь и встряхнулся — и вернулся в свой прежний образ. И удивленный и восхищенный царь увидел перед собою юношу, подобного которому нет на всем белом свете, и воскликнул он:
— Клянусь Аллахом, он заслуживает свое имя — Улыбка Луны!
Как только Улыбка Луны увидел себя в прежнем своем обличье,
он воскликнул:
— Ля иляха илля Ллах уа Мухаммеду расулю Ллах!
Потом подошел он к царю, поцеловал у него руку и пожелал ему долгоденствия. Царь же поцеловал его в голову и сказал ему:
— Улыбка Луны, прошу тебя, расскажи мне всю свою жизнь, от самого рождения до настоящего дня.
И Улыбка Луны рассказал царю всю свою жизнь, не пропуская ни одной подробности, и царь чрезвычайно дивился тому, что слышал.
Наконец, развеселившись до крайности, старый царь сказал освобожденному от чар молодому царю:
— Что я могу сделать для тебя, о Улыбка Луны? Скажи мне это без стеснения!
Тот отвечал:
— О царь времен, мне очень бы хотелось возвратиться в мое царство. Я уже очень давно в отлучке и очень опасаюсь, что враги престола воспользуются моим отсутствием, чтобы завладеть моим местом. К тому же и мать моя, вероятно, очень встревожена моим исчезновением. И кто знает, не изнемогла ли она под бременем печали и забот?
И царь, тронутый его красотою, и молодостью, и почтительностью, отвечал:
— Слушаю и повинуюсь!
И сейчас же велел он приготовить ему корабль со всем необходимым снастями, матросами, капитаном, а также запасом провизии, и царь Улыбка Луны после прощальных пожеланий и изъявлений благодарности сел на корабль и вверился судьбе своей.
Но судьба таила для него в своих недрах еще и другие приключения. Действительно, пять дней спустя после отъезда поднялась страшная буря, которая сорвала снасти с корабля и разбила сам корабль о прибрежные скалы. Один только Улыбка Луны успел спастись благодаря своей непромокаемости, и он добрался до берега.
Вдали, точно белый голубь, вырисовывался перед ним город, расположенный на горе и господствующий над морем. И внезапно с вершины горы с быстротой вихря понеслось к нему бесчисленное множество лошадей, мулов и ослов. И все это прискакавшее и точно обезумевшее стадо окружило его. И все ослы, и лошади, и мулы принялись делать ему знаки, очевидно говорившие: «Возвращайся туда, откуда пришел».
А так как он не двигался с места, то лошади начали ржать, мулы пыхтеть, а ослы реветь, но в этом ржании, пыхтении и реве слышалось горе и отчаяние. А некоторые так прямо плакали, посапывая. И нежно и ласково толкали они мордами Улыбку Луны, стоявшего неподвижно и не хотевшего возвращаться в воду. Потом, когда он, вместо того чтобы отступить, двинулся к городу, четвероногие также пошли, кто впереди, кто за ним, точно в погребальном шествии; и это производило тем более сильное впечатление, потому что в их криках и завываниях Улыбка Луны угадывал какое-то арабское песнопение, подобное пению чтецов Корана у гроба мертвеца.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Как будто в погребальном шествии; и это производило тем более сильное впечатление, что в их криках и завываниях Улыбка Луны как будто узнавал какое-то арабское песнопение, подобное пению чтецов Корана у гроба мертвеца.
И Улыбка Луны, не зная, спит он или бодрствует, не грезится ли все это ему вследствие усталости, продолжал идти вперед в каком-то полусне и дошел до холма, до самого входа в город, прилепившийся на его вершине. И увидел он сидящего у входа в москательную лавку шейха с длинною белою бородою, которому поспешил пожелать мира. Шейх, со своей стороны, при виде его красоты был восхищен до крайности, он встал, ответил на его приветствие и поспешил знаками повелеть удалиться четвероногим. И они удалились, но по временам оборачивали головы, точно желая выразить свое сожаление; затем они разошлись в разные стороны и исчезли из виду.
Тогда, отвечая на расспросы шейха, Улыбка Луны в нескольких словах рассказал о себе, а потом сказал шейху:
— О почтеннейший дядя, не скажешь ли и ты мне, что это за город и кто эти странные животные, сопровождавшие меня своими жалобами?
Шейх ответил:
— Сын мой, прежде всего войди в мою лавку и сядь там. Ты ведь, вероятно, нуждаешься в пище. А потом я скажу тебе то, что могу сказать.
И ввел он его и посадил на диван в глубине лавки и принес ему еду и питье. И когда он подкрепился и освежился, шейх поцеловал его между глаз и сказал ему:
— Благодари Аллаха, сын мой, за то, что Он помог тебе встретить меня раньше, нежели увидит тебя здешняя царица! Если я до сих пор ничего не сказал тебе, то это потому, что не хотел смущать тебя и лишать охоты насладиться едой. Узнай же теперь, что город этот называется Городом чар, а царицу его зовут Альманакх. Это опасная волшебница, необыкновенная чародейка, истинная ифрита! Ее постоянно пожирает огонь желания!
И каждый раз, как встречает она здорового и красивого чужеземца, который прибывает в этот город, она соблазняет его и принуждает совокупляться с ней много раз в течение сорока дней и сорока ночей. Однако, поскольку к концу этого времени силы его полностью исчерпаны, она превращает его в животное. И поскольку в этом новом теле животного он восстанавливает силу своего мужского достоинства, она всякий раз превращает себя, сообразно с животным, в которого она его превратила, либо в кобылу, либо в ослицу и потом совокупляется с ослом или жеребцом бесчисленное количество раз.
Затем снова принимает человеческий образ, чтобы искать новых жертв среди встречающихся ей молодых людей. А порой жертвой ее желаний в течение ночи становятся по очереди все четвероногие этого города. Такова ее жизнь. Я же люблю тебя, дитя мое, и не хотел бы, чтобы ты попал в руки этой ненасытной чародейки, которая живет, как я уже сказал тебе! А так как ты, без сомнения, самый прекрасный из всех побывавших в этом городе юношей, то кто знает, что случится, если тебя заметит царица Альманакх?!
Что касается ослов, мулов и лошадей, которые, увидав тебя, спустились с горы тебе навстречу, то это именно те молодые люди, которых заколдовала царица. И, видя тебя, такого молодого и красивого, они пожалели тебя и хотели знаками дать понять тебе, чтобы ты снова бросился в море. А потом, когда они увидели, что ты желаешь во что бы то ни стало остаться, они сопровождали тебя и пели по-своему погребальные песни над человеком, погибшим для человеческой жизни.
Дело в том, сын мой, что жизнь с этой молодою царицей Альма-накх не была бы неприятной, если бы она не злоупотребляла теми, кого судьба посылает ей в любовники. Меня же она боится и уважает, потому что ей известно, что я владею в большей степени, чем она, искусством колдовства. Но только, сын мой, так как я верую и в Аллаха и в пророка (мир и молитва над ним!), то и не пользуюсь колдовством со злыми целями. И это потому, что зло в конце концов всегда возвращается к тому, кто творит его.
Не успел шейх проговорить эти слова, как появилось великолепное шествие из тысячи прекрасных, как луны, девушек, одетых в пурпур и золото. И они выстроились в два ряда вдоль лавки шейха и очистили место для еще более прекрасной юницы, сидевшей на арабской лошади, на которой сверкали драгоценные камни. И это была сама царица Альманакх, волшебница. И она остановилась у лавки, сошла с лошади при помощи двух невольниц, державших лошадь под уздцы, и вошла к шейху, которому поклонилась с большою почтительностью. Потом она села на диван и с прищуром посмотрела на Улыбку Луны. И какой это был взгляд!
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
А потом царица Альманакх села на диван и с прищуром посмотрела на Улыбку Луны. И какой это был взгляд! Долгий, пронзительный, ласкающий и обжигающий, как искра огня! И Улыбка Луны почувствовал, что его точно прокололи дротиком или обожгли раскаленным углем. И молодая царица обратилась к шейху и сказала ему:
— О шейх Абдурахман, откуда у тебя такой юноша?
Тот ответил:
— Это сын брата моего. Он только что приехал ко мне из путешествия.
Она сказала:
— Он очень хорош собою. Не одолжишь ли мне его на одну только ночь? Я только побеседую с ним и возвращу его тебе завтра утром целым и невредимым.
Шейх сказал:
— Но дашь ли клятву, что не подвергнешь его чарам?
Она ответила:
— Даю в том клятву пред главою волшебников и перед тобою, почтенный дядя!
И велела она отсчитать шейху тысячу золотых динаров в знак своей благодарности, а Улыбку Луны посадила на дивную, сверкающую драгоценными камнями лошадь и увезла с собою во дворец. И сияла она среди своего кортежа, как луна среди звезд. Улыбка Луны покорился своей участи, не сказал ни слова, дал вести себя и ничем не обнаружил своих чувств.
А волшебница Альманакх разгорелась страстью к этому юноше сильнее, нежели к кому-либо из своих прежних возлюбленных, и поспешила привести его в залу, стены которой были из чистого золота, а воздух освежался струей воды, бившей фонтаном в бирюзовом бассейне. И бросилась она с ним на большую кровать из слоновой кости и принялась осыпать его такими необычайными ласками, что он запел и заплясал всем существом своим. И не была она нисколько груба с ним, напротив, была так деликатна, право. И неисчислимы были наскоки петуха на неутомимую курочку. И говорил он себе: «Клянусь Аллахом! Она не груба и преисполнена нежности и уменья! Невозможно, чтобы царевна Гемма была настолько обаятельна! Я останусь здесь на всю жизнь и забуду и о дочери Саламандра, и о родных, и о царстве моем».