И в самом деле, он пробыл в Городе чар сорок дней и сорок ночей, проводя все свое время с молодой волшебницей в пирах, плясках, пении, ласках, всевозможных движениях, наскоках, совокуплениях и других подобных вещах, доводящих его до пределов веселья и удовольствия.
И по временам ради шутки Альманакх спрашивала его:
— О глаз сердца моего, не лучше ли тебе со мной, нежели с дядей в лавке?
А он отвечал:
— Клянусь Аллахом! О госпожа моя, дядя мой жалкий продавец лекарственных снадобий, ты же само противоядие!
И когда наступил вечер сорокового дня, волшебница Альманакх после бесконечных объятий казалась более взволнованной, чем обыкновенно, и собралась уснуть. Но около полуночи Улыбка Луны, притворившийся спящим, увидел, что она встает с постели и что лицо ее пылает как в огне. И дошла она до середины залы, где взяла с медного подноса горсть ячменных зерен, которые и бросила в бассейн. И несколько минут спустя зерна проросли, стебли их вышли из воды, колосья созрели и пожелтели. Тогда волшебница собрала новые зерна, истолкла их в мраморной ступке, подмешала к муке порошков, которые брала из разных ящичков, и замесила тесто, придав ему затем вид лепешки. Потом поставила она лепешку на решетку жаровни и стала медленно пропекать.
А когда она испеклась, сняла ее, завернула в салфетку, спрятала в шкаф легла на кровать рядом с Улыбкой Луны и заснула.
Но на другое утро Улыбка Луны, который со времени водворения своего во дворце забыл о шейхе Абдурахмане, вспомнил о нем и подумал, что теперь необходимо пойти к нему и сообщить обо всем, что делала волшебница в эту ночь. И пришел он в лавку шейха, который встретил его с восторгом, обнял от души, усадил и спросил:
— Надеюсь, сын мой, что тебе не придется жаловаться на волшебницу Альманакх, хотя она и не из правоверных?
Он отвечал:
— Клянусь Аллахом, добрый дядя, она все время обращалась со мною с большой деликатностью и ничем не обидела меня. Но сегодня ночью я заметил, что она встала, и, увидев, что лицо ее пылает как в огне, я притворился спящим и увидел, что она занимается чем-то опасным. Вот почему, о почтенный дядя, я пришел посоветоваться с тобой.
И рассказал он ему о ночных операциях волшебницы.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Клянусь Аллахом, добрый дядя, она все время обращалась со мною с большой деликатностью и ничем не обидела меня. Но сегодня ночью я заметил, что она встала, и, увидев, что лицо ее пылает как в огне, я притворился спящим и увидел, что она занимается чем-то опасным. Вот почему, о почтенный дядя, я пришел посоветоваться с тобой.
И рассказал он ему о ночных операциях волшебницы.
Когда шейх Абдурахман услышал это, он преисполнился гнева и воскликнул:
— Ах она, проклятая! Ах, коварная предательница, не держащая слова! Так, значит, ничто не исправит ее! — а потом прибавил: — Пора мне положить конец ее злодеяниям. — И, подойдя к шкафу, он вынул из него лепешку, на вид совершенно такую же, как та, которую испекла чародейка, завернул лепешку в платок и, подав ее Улыбке Луны, сказал ему: — При помощи этой лепешки зло, которое хочет причинить тебе волшебница, падет на ее собственную голову. Именно такими лепешками, которыми она кормит по прошествии сорока дней своих любовников, превращает она их в четвероногих животных, которыми полон наш город. Но ты, дитя мое, берегись и не прикасайся к лепешке, которую она поднесет тебе. Напротив, постарайся сделать так, чтоб она проглотила кусок моей лепешки. Потом сделай с ней то, что она будет пытаться сделать с тобой, и произноси над нею те самые волшебные слова, которые она произнесет над тобой. Таким образом ты превратишь ее в какое хочешь животное, сядешь на нее и приедешь ко мне. И тогда я сам возьмусь за дело.
И, поблагодарив шейха за дружбу и участие, Улыбка Луны простился с ним и вернулся во дворец волшебницы.
Он нашел Альманакх в саду; она сидела перед скатертью, на которой стояла изготовленная ею в полночь лепешка, и ждала его. А когда она стала жаловаться на его отсутствие, он сказал ей:
— О госпожа моя, я так давно не виделся с дядей и отправился навестить его, и он очень обрадовался мне и угощал меня, и между прочими превосходными яствами были у него такие прелестные лепешки, что я никак не мог удержаться и принес и тебе одну.
И вынул он сверток, развернул и попросил ее отведать. И, не желая показаться невежливой, Альманакх разломила лепешку и съела кусочек. Потом, со своей стороны, предложила Улыбке Луны отведать и ее лепешки. И он также отломил кусочек, но только притворился, что проглотил его, сам же сунул его себе за ворот. Тогда волшебница, думая, что он действительно проглотил кусок лепешки, быстро встала, взяла в руку немного воды из бассейна, брызнула на него и закричала:
— О ослабевший юноша, будь сильным ослом!
Но каково же было удивление волшебницы, когда она увидела, что молодой человек не только не превращается в осла, но, в свою очередь, быстро приближается к бассейну, берет воды в ладонь и, брызнув на нее, кричит:
— О вероломная, покинь человеческий образ и стань ослицей!
И в ту же минуту не успела волшебница Альманакх опомниться, как превратилась в ослицу. А Улыбка Луны вскочил к ней на спину и поспешил к шейху Абдурахману, которому и рассказал обо всем случившемся. Затем он оставил у него ослицу, которая вела себя отвратительно.
Тогда шейх надел ей на шею двойную цепь, которую прикрепил кольцом к стене. А потом сказал он Улыбке Луны:
— Теперь, сын мой, я займусь приведением в порядок дел нашего города и начну с того, что сниму чары, которыми такое большое количество молодых людей превращено в четвероногих животных. Но прежде всего, хотя и тяжело мне расставаться с тобой, я хочу, чтобы ты вернулся в свое царство, для того чтобы прекратилась тревога матери твоей и подданных твоих. Для этого я укажу тебе кратчайший путь.
И, сказав это, шейх положил два кольца между губ своих и издал сильный продолжительный свист, на который явился высокий джинн с четырьмя крылами и встал на носочки, спрашивая, по какой причине его позвали.
И шейх сказал ему:
— О джинн Молния, ты возьмешь к себе на плечи царя Улыбка Луны, который стоит здесь, и как можно скорее перенесешь его в его дворец в Белом городе!
И джинн Молния перегнулся пополам, опустив голову, а Улыбка Луны, поцеловав руку шейха, избавителя своего, и поблагодарив его, сел на плечи к Молнии и уцепился за его шею, свесив ноги ему на грудь. И джинн поднялся в воздух и полетел с быстротой почтового голубя, шумя крыльями, точно ветряная мельница.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Поднялся в воздух и полетел, шумя крыльями, точно ветряная мельница. И неутомимо летел он один день и одну ночь и пролетел за это время пространство в шесть месяцев пути. И, достигнув Белого города, он опустил Улыбку Луны на террасу его собственного дворца, а потом исчез.
Улыбка Луны с сердцем, размягченным дуновениями родного края, поспешил спуститься в залу, где после его исчезновения сидела мать его Цветок Граната и молча плакала, тая горе в душе, чтобы не выдать его и не ввести в соблазн тех, кто захотел бы завладеть престолом. И поднял он занавес залы, где именно в это время находились посетившие царицу бабушка его Стрекоза, царь Салех и двоюродные сестры его. И вошел он с пожеланиями мира всем присутствующим и поспешил броситься в объятия матери своей, которая, увидев сына, лишилась чувств от радости и волнения. Но она скоро пришла в себя и, прижав сына к груди своей, долго плакала, вся сотрясаемая рыданиями, между тем как двоюродные сестры обнимали ноги брата, бабушка держала его за одну руку, а дядя Салех за другую. И оставались они так, от радости свидания не имея сил произнести ни одного слова.
Но когда наконец заговорили, то рассказали друг другу обо всех приключениях своих и вместе благословили Аллаха Благодетеля, дозволившего им всем спастись и увидеться.
После этого Улыбка Луны обратился к матери и бабушке своей и сказал им:
— Теперь мне остается только жениться. И я все еще хочу жениться только на царевне Гемме, дочери Саламандра, потому что это истинная драгоценность, как и само ее имя!
И бабушка отвечала:
— Теперь, о дитя мое, оно и нетрудно, так как отец ее продолжает сидеть пленником в своем дворце.
И сейчас же послала она за Саламандром, которого рабы привели с цепями на руках и на ногах. Но Улыбка Луны приказал, чтобы с него сняли цепи, и приказание это было немедленно исполнено.
Тогда Улыбка Луны подошел к Саламандру и, извинившись, что был первой причиной последовавших несчастий, взял руку его и, почтительно поцеловав ее, сказал:
— О царь Саламандр, теперь уже не посредник просит у тебя чести породниться с тобою, но я сам, Улыбка Луны, царь Белого города и величайшего земного царства, целую руки твои и прошу выдать за меня дочь твою Гемму. И если ты не пожелаешь этого, то я умру. Если же согласишься, то не только снова станешь царем морского царства, но я сам буду рабом твоим!
При этих словах Саламандр обнял Улыбку Луны и сказал:
— Конечно, о Улыбка Луны, никто не достоин моей дочери более тебя. А так как она покорная мне дочь, то от всего сердца даст свое согласие. Я должен послать за ней на тот остров, где она укрывается с тех пор, как меня лишили престола.
И, сказав это, он велел позвать с моря гонца, которому приказал немедленно отправиться на остров за царевной и без промедления привезти ее. И гонец исчез и скоро вернулся с царевной и служанкой ее Миртой.
Тогда царь Саламандр прежде всего обнял дочь, а потом представил ее старой царице Стрекозе и царице Цветок Граната и сказал ей, указывая пальцем на Улыбку Луны, с восхищением смотревшего на нее: