Все это происходило в отсутствие халифа. Но когда после приключения своего с Халифом-рыбаком он возвратился во дворец, то первой заботой его было спросить у евнухов о возлюбленной Сила Сердца.
И евнухи, которым Сетт Зобейда пригрозила повешением, в случае если они проболтаются, ответили халифу мрачными голосами:
— Увы, о господин наш, да продлит Аллах дни твои и да пошлет Он на голову твою счастье, которое предназначалось госпоже нашей Сила Сердца! Твое отсутствие, о эмир правоверных, привело ее в такое отчаяние и причинило такую печаль, что она не в силах была перенести его и внезапно скончалась. И теперь она почивает в мире Господа своего.
Услышав это, халиф стал бегать по дворцу как безумный, затыкая уши и спрашивая о своей возлюбленной у всех, кого встречал. И все встречавшиеся бросались плашмя на пол или прятались за колоннами. И пришел он в сад, где возвышался памятник над мнимой могилой любимицы его, и бросился он лбом на мрамор, и, простирая руки, залился слезами и воскликнул:
О мрачная, холодная гробница,
Ужель во тьме безжалостной твоей
Сокрылся прах моей несчастной милой?
Тебя Аллахом я молю, гробница,
Ответь ты мне, ужели красота
И прелести возлюбленной навеки
Теперь исчезли? Навсегда ли скрылся
Отрадный образ красоты ее?
Гробница, ты, я знаю, ведь не небо,
Не вечный сад небесных наслаждений,
Так почему же вижу я луны
Сребристый блеск и ветвь зеленой ивы
В твоей печальной, непроглядной тьме?
И продолжал халиф рыдать и изливал свое горе целый час. После этого он заперся в своих покоях, не желая слушать утешений, не желая принимать супруги своей и никого из приближенных.
Сетт Зобейда же, видя, что хитрость ее удалась, приказала тайно положить Силу Сердца в платяной сундук (так как действие снотворного снадобья еще продолжалось) и велела двум доверенным рабам вынести сундук из дворца и продать его первому попавшемуся покупателю с условием, что не будут поднимать крышку.
Вот и все, что случилось с ними.
А о рыбаке Халифе вот что скажу. Когда на другой день после рыбной ловли он проснулся, первая мысль его была о негре, не заплатившем ему за две рыбы, и сказал он себе: «Пожалуй, действительно лучшее, что я могу сделать, — это пойти справиться во дворец об этом проклятом евнухе Сандале, сыне потаскухи с широкими ноздрями, поскольку он сам же мне это и посоветовал. А если он не захочет платить, клянусь Аллахом, я возьму его самого!»
И пошел рыбак к дворцу.
Когда же он явился туда, то нашел всех в необыкновенном волнении и смятении; и у самого входа встретил он Сандала, сидевшего среди почтительной группы других негров, спорившего и размахивающего руками. И подошел он к нему, и, когда молодой мамелюк хотел загородить ему дорогу, он оттолкнул его и крикнул:
— Иди ты, сын потаскухи!
Услыхав это ругательство, Сандал обернулся и узнал Хали-фа-рыбака. Евнух засмеялся и велел ему подойти; Халиф подошел и сказал:
— Клянусь Аллахом! Я узнал бы тебя из тысячи, о мой белоку-ренький, о тюльпанчик мой!
Евнух расхохотался при этих словах и дружелюбно сказал ему:
— Присядь на минутку, о господин мой Халиф. Я сейчас уплачу тебе свой долг.
И опустил он руку в карман, чтобы взять деньги и отдать ему, как вдруг раздался крик, возвещающий о появлении великого визиря Джафара, выходившего от халифа…
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Тут опустил евнух руку в карман, чтобы взять деньги и отдать ему, как вдруг раздался крик, возвещавший о появлении великого визиря Джафара, выходившего от халифа, поэтому евнухи, невольники и молодые мамелюки встали и выстроились в два ряда; Сандал, которому великий визирь знаком руки дал понять, что желает говорить с ним, оставил рыбака и поспешил к великому визирю. И долго говорили они, прохаживаясь взад и вперед.
Когда Халиф увидел, что евнух не возвращается к нему, он счел это хитростью с его стороны и подумал, что негр не хочет платить, тем более что евнух, казалось, совершенно забыл о нем и так мало обращал внимания на него, как будто его и не было на свете. Рыбак заволновался и стал издали делать евнуху знаки, что он, мол, должен вернуться. Но так как евнух ничего не замечал, то рыбак насмешливо крикнул ему:
— О господин мой Тюльпан, отдай мне то, что мне следует получить, чтобы я мог уйти!
Евнух же очень смутился этим обращением по причине присутствия Джафара и не хотел отвечать, напротив, он стал говорить с еще большим оживлением, чтобы отвлечь внимание великого визиря; но все было напрасно. Халиф подошел к ним и громовым голосом закричал, размахивая руками:
— Ах ты, неоплатный должник, негодяй! Пусть Аллах лишит всего бесчестных, отнимающих у бедняков их достояние! — Потом, переменив тон, он закричал ему с насмешкой: — Отдаю себя под твое покровительство, о господин мой Пустое Брюхо! И умоляю тебя отдать, что следует, чтобы я мог уйти!
Евнух смутился до последних пределов, так как на этот раз Джафар все видел и слышал, но, не понимая, в чем дело, он спросил у евнуха:
— Что же такое случилось с этим бедным человеком и кто мог отнять у него его добро?
Евнух же ответил:
— О господин мой, разве ты не знаешь, кто этот человек?
Джафар ответил:
— Клянусь Аллахом, как же мне знать, когда вижу его первый раз в жизни?
Евнух сказал:
— О господин наш, это именно тот рыбак, из-за чьей рыбы мы спорили вчера, желая отнести ее халифу. Я же обещал ему деньги за две последние рыбы, которые у него оставались, и велел ему прийти сегодня, чтобы расплатиться с ним. Я и хотел заплатить ему, когда должен был прибежать с стать между рук твоих. Вот почему этот простак рассердился и обращается ко мне с такими словами.
Услышав это объяснение, Джафар слегка улыбнулся и сказал евнуху:
— Как же мог ты, о старший из евнухов, не оказать достаточного внимания и уважение господину самого эмира правоверных. Бедный Сандал, что скажет халиф, когда узнает, что ты не оказал всевозможного почтения его товарищу и господину, Халифу-рыбаку! — Потом Джафар вдруг прибавил: — О Сандал, не дай ему уйти, потому что он пришел как нельзя более кстати. В настоящую минуту халиф крайне опечален, душа его скорбит, грудь сжимается по причине смерти его любимицы Сила Сердца; я напрасно старался утешить его всеми обычными способами. Но, быть может, при помощи этого Халифа-рыбака нам удастся развеселить его. Задержи его, а я постараюсь узнать, как смотрит на это халиф.
И евнух Сандал ответил:
— О господин мой, делай то, что найдешь своевременным. Да сохранит тебя Аллах и да оградит Он тебя, о столп и краеугольный камень царства и династии эмира правоверных! И да осенит ее покров защиты Всевышнего! И да останутся на много веков неприкосновенными ветвь, ствол и корень!
После этого он поспешил к Халифу-рыбаку, между тем как Джафар отправился к халифу. Рыбак же, увидев наконец приближающегося к нему евнуха, сказал ему:
— А! Вот и ты, Пустое Брюхо! — И когда евнух приказал мамелюкам задержать рыбака и помешать ему уйти, Халиф закричал ему: — Ну вот, так я и знал! Должник становится заимодавцем и истец ответчиком. Ах ты, тюльпан моего зебба, я пришел затем, чтобы получить мне причитающееся, а меня хотят вести в тюрьму под предлогом недоимки!
Вот и все, что было с ним.
Что касается халифа, то Джафар, войдя к нему, нашел его в беспредельной печали. Халиф обхватил голову свою обеими руками, а грудь его разрывалась от рыданий. И шептал он такие стихи:
Меня сурово люди упрекают
За то, что нет мне в скорби утешенья!
Увы, увы! Что сделать я могу,
Коль утешеньям сердце не внимает,
Коль навсегда бессилен я над ним?!
Как я могу в разлуке с нею жить,
С малюткой милой, чье воспоминанье
Мне умиленьем наполняет душу
В разлуке с ней, столь ласковой и нежной?!
О, никогда ее мне не забыть!
Забыть ее, когда к тому же кубку
Мы приникали жаркими устами
И я вкушал вино горячих взглядов,
Которым я доныне опьянен?!
Когда Джафар явился между рук халифа, то сказал ему:
— Мир тебе, о эмир правоверных, о защитник веры нашей, страж ее чести, о потомок дяди великого пророка! Да будет молитва и мир Аллаха над ним и над всеми потомками его без исключения!
Халиф взглянул на Джафара глазами, полными слез и скорби, и ответил ему…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Полными скорби и слез глазами взглянул халиф на Джафара и ответил ему:
— И тебе, о Джафар, мир Аллаха и милосердие и благословение Его!
Джафар же спросил:
— Дозволяет ли повелитель правоверных рабу своему говорить или же запрещает?
Аль-Рашид ответил:
— С каких же пор, о Джафар, запрещено тебе говорить со мною, тебе, господину и главе всех моих визирей? Скажи мне все, что имеешь сказать!
Тогда Джафар сказал:
— О господин наш, когда я выходил из дворца, то увидел у входа стоявшего среди евнухов хозяина и учителя твоего, Халифа-рыбака, который очень был недоволен тобою и жаловался на тебя, говоря: «Слава Аллаху! Ничего не понимаю из того, что со мною случается!
Я учил его ловить рыбу, и не только не сказал он мне за это спасибо, но еще и уехал за корзинами и до сих пор не вернулся. Разве так поступают хорошие товарищи и ученики? И разве так расплачиваются с хозяином?» Я же, о эмир правоверных, поспешил известить тебя об этом, для того чтобы ты, если желаешь продолжать товарищество с ним, то и продолжал бы; в противном же случае чтобы ты известил его о прекращении вашего договора, и тогда он может подыскать себе другого товарища и помощника.