Она же ответила:
— О Халиф, мне нужны только калям, чернильница и лист бумаги.
И поспешил Халиф к одному из соседей, который достал ему все эти вещи, и отнес он их Силе Сердца, которая тотчас же написала длинное письмо доверенному халифа, ювелиру Ибн аль-Кирнасу, тому самому, который некогда купил ее и предложил в дар халифу.
В письме своем она сообщала обо всем случившемся с нею и извещала, что находится у рыбака Халифа, собственностью которого сделалась в силу купли и продажи. И, сложив письмо, она передала его Халифу, говоря:
— Возьми эту записку и ступай передать ее на базар Ибн аль-Кирнасу, доверенному халифа, лавку которого знают все. И не забывай советов моих относительно хорошего обхождения и учтивой речи.
Халиф ответил, что слушает и повинуется, взял записку, приложил ее к губам, потом ко лбу и побежал на базар ювелиров, где спросил о лавке Ибн аль-Кирнаса, которую ему и указали. И подошел он к лавке, учтиво поклонился ювелиру и пожелал ему мира. Ювелир ответил ему тем же, но сквозь зубы и, едва взглянув на него, спросил:
— Что тебе надо?
Вместо всякого ответа Халиф подал письмо. Ювелир взял письмо концами пальцев и положил на ковер возле себя, не прочитав и даже не развернув, так как принял его за просьбу о милостыне, Халифа же — за нищего.
И сказал ювелир одному из своих слуг:
— Дай ему полдрахмы!
Но Халиф с большим достоинством отказался от милостыни и сказал ювелиру:
— Мне не нужна милостыня. Я прошу тебя только прочитать это письмо.
Тогда ювелир поднял записку, развернул и прочел; и вдруг приложил он ее к губам и почтительно положил себе на голову, Халифа же пригласил сесть и спросил его:
— О брат мой, где же находится дом твой?
Рыбак ответил:
— В таком-то квартале, на такой-то улице, в таком-то хане.
Тот ответил:
— Прекрасно!
И позвал он двух старших служащих своих и сказал им:
— Отведите этого почтенного человека в лавку менялы моего Мохзена, чтоб он дал ему тысячу золотых динаров. Потом как можно скорее снова приведите его сюда, ко мне.
И служащие отвели Халифа к меняле, которому и сказали:
— О Мохзен, дай этому почтенному человеку тысячу динаров золотом.
Меняла свесил тысячу золотых динаров и отдал их Халифу, который затем вернулся с обоими служащими к Ибн аль-Кирнасу; и увидел он ювелира сидящим на великолепно убранном муле и окруженным ста богато одетыми невольниками. И велел ему ювелир садиться на другого, не менее прекрасного мула и ехать за ним. Но Халиф сказал:
— Клянусь Аллахом! О господин мой, никогда в жизни не садился я на мула и не умею ездить ни на лошади верхом, ни на осле!
Ювелир же ответил ему:
— Это ничего не значит. Сегодня ты выучишься этому, вот и все.
А Халиф ему:
— Я очень боюсь, что он сбросит меня наземь и переломает мне ребра.
Тот ответил:
— Не бойся и садись.
Халиф же сказал:
— Именем Аллаха!
И вскочил он на мула, но сел спиной к голове и вместо поводьев взял в руки хвост. Мул же до крайности боялся щекотки, он заупрямился, стал изо всех сил брыкаться и скоро сбросил его на землю. Халиф, страдая от ушибов, поднялся и сказал:
— А знал ведь, что хорошо могу только пешком ходить!
Но это было последним злоключением Халифа. Отныне судьба должна была вести его по пути всякого благополучия.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Теперь судьба должна была повести его по пути всякого благополучия.
И действительно, ювелир сказал двум невольникам своим:
— Проводите господина вашего, которого видите перед собой, в хаммам и сделайте ему ванну первого сорта. А потом приведите его ко мне в дом, где я и встречу его.
И отправился он один в жилище Халифа за Силой Сердца, чтобы и ее привести в дом свой.
Халифа же невольники отвели в хаммам, куда ни разу в жизни не ступала нога его, и поручили его лучшему растиральщику и лучшим банщикам, которые тотчас же принялись мыть и растирать его. И очистили они его кожу и волосы от целого груза всякой грязи, от вшей и клопов всякого рода. И ухаживали они за ним и освежали, а когда вытерли и обсушили его, то надели на него роскошное шелковое платье, которое невольники бегали покупать. В таком наряде отвели они его в дом Ибн аль-Кирнаса, господина своего, который уже прибыл к себе вместе с Силой Сердца. Войдя в главную залу, Халиф увидел молодую девушку, сидящую на прекрасном диване, окруженную толпой служанок и невольниц, спешивших услужить ей. Уже у самого входа в дом привратник, увидав его, поспешил встать и почтительно поцеловал у него руку. И все это повергало Халифа в величайшее изумление.
Но он этого не показывал, опасаясь, что его сочтут неблаговоспитанным. И даже когда все столпились вокруг него и стали говорить ему: «Да будет на пользу тебе твоя ванна!» — он сумел ответить приветливо и с должным красноречием; и его собственные слова удивляли его и приятно звучали в его ушах.
Представ пред Силой Сердца, он поклонился ей и стал ждать, чтобы она заговорила с ним первая. И Сила Сердца встала, взяла его за руку и посадила рядом с собою на диван. Потом подала она ему фарфоровую чашку с шербетом, надушенным розовой водой; он взял и стал пить осторожно, не хлюпая губами, и, чтобы доказать свою благовоспитанность, выпил только половину, вместо того чтобы выпить все и, погрузив палец в чашку, облизать его, как он непременно сделал бы в прежнее время. Потом он осторожно поставил чашку на поднос, не разбил и очень удачно произнес вежливые слова, которыми благодарят благовоспитанных людей, когда принимают от них угощение:
— Да продлится навеки гостеприимство этого дома!
Восхищенная Сила Сердца ответила ему:
— Да продлится настолько же и твоя жизнь!
И, угостив его великолепным пиршеством, она сказала ему:
— Теперь, о Халиф, наступила минута, когда ты должен обнаружить весь свой ум и все свои достоинства. Выслушай же меня внимательно и запомни то, что услышишь! Ты пойдешь отсюда во дворец эмира правоверных и попросишь аудиенции, а когда получишь ее, то после должных приветствий скажешь халифу: «О эмир правоверных, в память того обучения, которое ты получил от меня, прошу тебя об одной милости!» И он наперед согласится. Ты же скажешь ему: «Желаю, чтобы ты почтил меня своим посещением в эту ночь!» Вот и все, и ты уж увидишь, согласится он или нет.
Халиф тотчас же встал и вышел в сопровождении многочисленной свиты предоставленных в его распоряжение невольников и одетый в шелковое платье, которое могло быть оценено в тысячу динаров. И в таком одеянии природная красота лица его могла выступать во всей полноте; и был он удивителен, ведь и в пословице говорится: «Надень красивую одежду хоть на палку — и она покажется новобрачной».
Когда пришел он к дворцу, старший евнух Сандал, остолбеневший от изумления от такого превращения, еще издали узнал его и со всех ног бросился в тронную залу и сказал халифу:
— О эмир правоверных, не знаю, что случилось! Но Халиф-рыбак сделался царем! Он, одетый в платье, стоящее не менее тысячи динаров, идет сюда, и его сопровождает блестящая свита!
Гарун же сказал:
— Вели ему поскорее войти сюда!
И ввели Халифа в тронную залу, где во всей славе своей сидел Гарун аль-Рашид. И поклонился Халиф, как умеют кланяться только важнейшие из эмиров, и сказал:
— Мир тебе, о повелитель правоверных, о халиф, властитель трех миров, защитник веры нашей и правоверных! Да продлит Всевышний дни твои, и да прославит царствование твое и сан твой, и возвысит его до высочайшей степени!
И, видя и слыша все это, халиф изумился до чрезвычайности. И не понимал он, каким путем так быстро возвысился Халиф. И спросил он его:
— Не можешь ли сказать мне прежде всего, о Халиф, откуда у тебя это прекрасное одеяние?
И рыбак ответил:
— Из моего дворца, о эмир правоверных.
Гарун спросил:
— Так у тебя есть дворец, о Халиф?
Рыбак ответил:
— Ты сказал, о эмир правоверных. И я пришел именно для того, чтобы просить тебя озарить его своим присутствием сегодня же ночью. Значит, ты приглашенный гость мой.
Изумление аль-Рашида росло, наконец он улыбнулся и спросил:
— Твой гость? Пусть так! Но один я или все, кто здесь со мною?
Рыбак ответил:
— Ты и все, кого пожелаешь привести…
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что близок рассвет, и с присущей ей скромностью умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Ты и все те, кого пожелаешь привести с собой.
Гарун взглянул на Джафара, и Джафар приблизился к Халифу и сказал ему:
— Сегодня ночью мы твои гости, о Халиф! Этого желает эмир правоверных!
И, не прибавив уже ни одного слова, Халиф поцеловал землю между рук халифа и, вручив Джафару адрес своего нового жилища, возвратился к Силе Сердца, которой и отдал отчет в успехе своего ходатайства.
Гаруном же овладело раздумье, и сказал он визирю своему:
— Как объясняешь ты, о Джафар, это внезапное превращение Халифа, вчерашнего забавного простака, в такого утонченного и красноречивого человека, в богача из богатейших эмиров и купцов?
А Джафар ответил:
— Одному Аллаху известны, о эмир правоверных, укороченные пути, которыми следует судьба.
Когда же наступил вечер, халиф в сопровождении Джафара, Масрура и нескольких приближенных сел на коня и отправился в дом, куда его пригласили. И когда прибыл туда, то увидел, что все пространство от ворот до дверей дома устлано превосходными, дорогими коврами, а ковры усыпаны разными живыми цветами. И увидел он стоящего внизу лестницы, ожидающего его, улыбающегося Халифа, который поспешил подержать стремя, чтобы помочь ему слезть с лошади. И поприветствовал он его и ввел в дом, говоря: