[35], которым ты будешь освобожден от всякого рода повинностей и податей, и назначу я тебя также своим великим визирем, и посажу по правую руку, и будешь ты управлять по своему усмотрению полновластно среди моих вассалов и подданных моего царства. И даже, если ты пожелаешь, сделаю тебя наследником моего престола, а при жизни моей все, что принадлежит мне, будет принадлежать и тебе.
Но если судьба твоя будет так злосчастна, что тебе не удастся удовлетворить выражаемое мною теперь желание, которым дорожу более, нежели обладанием целым миром, то можешь сейчас же проститься со своими родными и сказать им, что будешь посажен на кол.
Услышав такие слова царя Кендамира, Абу Али понял, что его ждет неминуемая гибель, и ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И опустил он голову, а лицо его сразу пожелтело, и безысходное отчаяние овладело им. Но через некоторое время он поднял голову и сказал:
— О царь времен, невежественный раб твой просит у тебя последней милости перед смертью.
Царь спросил:
— Что же это такое?
Он сказал:
— Отсрочить на год исполнение желания твоего, чтобы дать мне возможность найти то, что тебе требуется. Если же по прошествии этого срока требуемая сказка не будет найдена или если найденная не окажется самой дивной и необыкновеннейшей из слышанных человеческим ухом, то я без горечи в сердце перенесу казнь — сяду на кол.
Царь Кендамир сказал в ответ:
— Срок слишком длинен. Ни один человек не знает, будет ли жив завтра. — Потом он прибавил: — Впрочем, желание мое услышать новую сказку так сильно, что я согласен дать тебе эту годовую отсрочку; но только с условием, что в течение всего этого времени ты не будешь выходить из своего дома.
И рассказчик Абу Али поцеловал землю между рук царя и поспешил вернуться к себе.
Здесь после долгих размышлений он призвал пятерых молодых мамелюков своих, умевших читать, писать и, сверх того, отличавшихся ото всех остальных слуг понятливостью и преданностью, и дал каждому из них по пять тысяч динаров золотом. Потом сказал он им:
— Я воспитывал, кормил вас, заботился о вас в доме моем, и настал день, когда вы должны оправдать мои старания. Вы должны прийти ко мне на помощь и спасти от рук царя.
Они ответили:
— Приказывай, о господин наш! Души наши принадлежат тебе, и мы послужим выкупом за тебя!
Он сказал им:
— Вот в чем дело. Пусть каждый из вас отправится в чужие края по различным путям Аллаха. Вы должны изъездить все царства и все страны земли, разыскивая знаменитейших ученых, мудрецов, стихотворцев и рассказчиков, спрашивая у них для меня, не знают ли рассказа о приключениях Гассана аль-Басри. И если милостью Всевышнего кто-нибудь знает его, попросите рассказать вам или написать любой ценою. Только благодаря этому рассказу вы можете избавить господина вашего от ожидающей его казни.
Затем обратился он к каждому в отдельности.
И сказал он первому мамелюку:
— Ты отправишься в Индию и Синд и принадлежащие им области и края.
И сказал он второму:
— Ты отправишься в Персию, Китай и смежные с ними края.
И сказал он третьему:
— Ты должен изъездить Хорасан и принадлежащие ему земли.
И сказал он четвертому:
— Ты осмотришь весь Магриб, от востока до запада.
И сказал он пятому:
— Ты же, о Мобаран, посетишь страну Египетскую и Сирию.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Ты же, о Мобаран, посетишь страну Египетскую и Сирию.
Так говорил своим верным мамелюкам рассказчик Абу Али. И выбрал он для их отъезда благословенный день и сказал:
— Отправляйтесь в этот благословенный день. И возвращайтесь с рассказом, от которого будет зависеть мое избавление.
И простились они с ним и разошлись по пяти различным направлениям.
И вот по прошествии одиннадцати месяцев четверо вернулись один за другим с вытянутыми лицами и сказали господину своему, что, несмотря на самые усердные поиски в далеких краях, которые они объездили, судьба не навела их на след желаемого мудреца или сказочника и что везде, в городах и в степных палатках, они встречали лишь обыкновенных сказочников и стихотворцев, повествования которых всем известны; что же касается приключений Гассана аль-Басри, то никто, кого спрашивали они, не знал их.
Услышав это, старый сказочник Абу Али почувствовал, как безмерно сжимается у него грудь. И потемнело у него в глазах. И воскликнул он:
— Нет спасения и прибежища ни у кого, кроме Аллаха Всемогущего! Вижу теперь, что в книге судеб написана судьба моя — меня посадят на кол.
И стал он готовиться, написал завещание в ожидании этой страшной смерти.
Вот и все, что случилось с ним.
Пятый же мамелюк, которого звали Мобаран, уже обошел весь Египет и значительную часть Сирии, но не напал на след того, что искал. Даже пресловутые каирские сказочники ничего не могли сообщить ему, хотя сведения, доступные их уму, непостижимы. Более того, они даже никогда не слышали о существовании этого рассказа ни от отцов, ни от дедов своих, тоже сказочников. Поэтому молодой мамелюк направился в Дамаск, хотя уже потерял надежду на успех.
Когда он прибыл в Дамаск, то был тотчас же очарован его климатом, садами, орошением и великолепием. Восхищение его было бы более сильно, если бы ум его не был озабочен до сих пор не выполненным поручением. Был уже вечер, и мамелюк бродил по улицам, разыскивая какой-нибудь хан, чтобы переночевать, как вдруг, проходя по базарам, увидел толпу носильщиков, торговцев и водоносов, а также множество других людей, которые со всех ног бежали, и все в одном направлении. И сказал он себе: «Кто знает, куда они спешат?»
И в ту минуту, как и сам он собирался бежать за ними, его сильно толкнул молодой человек, споткнувшийся и запутавшийся в полах своего платья, так как он сильно спешил. Он помог ему подняться и, вытерев ему спину, спросил:
— Куда же ты так спешишь? Ты так озабочен и так торопишься, не знаю, что и думать, видя, что и другие делают то же, что и ты?
Молодой человек ответил:
— Сейчас видно, что ты чужеземец, потому что не знаешь, куда мы спешим. Знай же, что до меня, то я хочу добежать одним из первых в сводчатую залу, где находится шейх Ишах аль-Монабби, дивный рассказчик нашего города, повествующий изумительнейшие в мире вещи. А так как и снаружи, и внутри всегда толпа слушателей, а пришедшие позже не могут уже хорошенько расслышать то, что рассказывается, прошу извинить меня, что спешу туда и покидаю тебя.
Но молодой мамелюк уцепился за платье дамасского жителя и сказал ему:
— О сын честных родителей, умоляю тебя, возьми меня с собой, чтобы я мог найти хорошее место около шейха Ишаха! Мне тоже очень хочется послушать его, и именно ради него-то я и пришел из своего далекого края!
Молодой человек отвечал:
— Так беги за мной!
И оба пустились бежать, расталкивая направо и налево мирных жителей, возвращавшихся по домам, и бросились к зале, где заседал шейх Ишах аль-Монабби. Когда же они вошли в залу со сводчатым потолком, с которого спускалась приятная свежесть, Мобаран увидел на седалище среди молчаливой толпы носильщиков, торговцев, именитых людей, водоносов и других почтенного шейха с лицом, отмеченным благословением, с сияющим лбом, степенным голосом, продолжавшего рассказ, начатый более месяца тому назад, перед внимательными слушателями.
Но скоро голос шейха оживился, когда он стал говорить о несравненных подвигах своего воина. И вдруг поднялся он со своего седалища, будучи не в силах сдерживать свой пыл, и принялся бегать среди слушателей по всей зале, из одного конца в другой, махать мечом героя, разившего головы врагов и крошившего их на тысячи кусков, и восклицать:
— Так вот им! Смерть предателям! Да будут они прокляты и да погибнут в геенне огненной! Да предохранит воина Аллах! Он предохранит! Но нет! Где наши сабли, где наши палицы, чтобы лететь к нему на помощь?! Вот он! Он победоносно вышел из схватки, раздавив врагов с помощью Аллаха! Слава Всемогущему, слава Отцу доблести! И пусть воин идет теперь в палатку, где ждет его возлюбленная, и пусть красота девушки заставит забыть об опасностях, которым он подвергался ради нее! Слава Аллаху, сотворившему женщину для того, чтобы проливать бальзам в сердце воина и жечь огнем его внутренности!
Так как этими словами шейх Ишах заканчивал сегодняшнее заседание, то беспредельно восхищенные слушатели встали и, повторяя последние слова рассказчика, вышли из залы. И мамелюк Мобаран, восхищаясь таким изумительным искусством, подошел к шейху Ишаху и, поцеловав у него руку, сказал ему…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Мамелюк Мобаран, восхищаясь таким изумительным искусством, подошел к шейху Ишаху и, поцеловав у него руку, сказал ему:
— О господин мой, я чужестранец и желаю спросить тебя об одном предмете!
Шейх ответил на его приветствие и сказал:
— Говори. И чужеземец не чужд нам. Чего желаешь?
Тот же ответил:
— Я пришел издалека, чтобы предложить тебе в подарок от господина моего Абу Али из Хорасана тысячу золотых динаров. И это потому, что он считает тебя лучшим из рассказчиков нашего времени и желает тем выразить тебе свое восторженное восхищение.
Шейх Ишах ответил:
— Без сомнения! Кто же не знает знаменитого Абу Али из Хорасана?! Поэтому я от всего сердца принимаю подарок твоего господина и хотел бы, со своей стороны, послать ему что-нибудь через тебя. Скажи же мне, что он всего более любит, чтобы подарок мой пришелся ему по вкусу.
При этих так долго ожидаемых словах мамелюк Мобаран сказал себе: «Вот я и у цели. Это моя последняя надежда».