Наконец к утру шум прекратился, и я увидел, как молодой человек вышел через большую дверь и ушел вместе с сопровождающим. Едва только он скрылся, как молодая женщина пришла ко мне и сказала:
— Ты, конечно, видел молодого человека, который только что уехал?
Я ответил:
— Конечно!
Она сказала мне:
— Это муж мой. Но я сейчас расскажу тебе, что между нами произошло, и объясню причину, которая побудила меня выбрать тебя в любовники. Знай же, что я сидела однажды в саду подле него, как вдруг он покинул меня и исчез. Я подумала сначала, что он отправился по своей надобности, но, прождав час и видя, что он не возвращается, я отправилась за ним туда, где и думала найти его, но там его не оказалось. Тогда я повернула назад и направилась к кухне, чтобы расспросить о нем служанок. Войдя туда, я увидела его лежащим на коврике с самой простой из всех служанок, той, которая моет тарелки. При виде этого я поспешно удалилась и дала клятву не принимать его на ложе своем, раньше чем не отомщу ему, в свою очередь, отдавшись человеку самого низкого звания и самого отталкивающего вида. И я тотчас отправилась на поиски по всему городу, чтобы найти такого человека. И вот когда уже четвертый день обходила все улицы города с этой целью, я встретила тебя, и твой грязный вид и смрадный запах побудили меня выбрать тебя как самого отталкивающего мужчину, какого только мне приходилось видеть. Теперь свершилось то, что свершилось, и я исполнила свою клятву, помирившись со своим мужем лишь после того, как отдалась тебе. Значит, ты можешь удалиться и быть вполне уверенным, что если муж мой еще раз свяжется с одной из невольниц, то я не премину призвать тебя, чтобы отплатить ему тем же.
И, отпуская меня, она вручила мне еще четыреста миткалей в качестве вознаграждения. Я же тогда удалился и потом пришел сюда молить Аллаха, чтобы Он внушил мужу вернуться в объятия служанки, дабы женщина эта вновь вызвала меня к себе.
Такова моя история, о господин эмир эль-хаджи.
Выслушав эту историю, эмир эль-хаджи обратился к присутствующим и сказал им:
— Мы должны простить этому человеку его преступные слова у Каабы, ибо его история оправдывает его.
Затем Шахерезада сказала:
ЮНЫЕ ГЛАЗКИ
А мру бен-Моссада рассказывает нам следующий забавный случай.
— Однажды Абу Иса, один из сыновей Гаруна аль-Рашида, увидел у своего родственника Али, сына аль-Хашими, молодую рабыню по имени Юные Глазки, к которой он сразу воспылал любовью. Абу Иса решил скрывать с величайшей тщательностью секрет своей любви и не делиться ни с кем своими чувствами, однако он приложил все усилия, чтобы склонить Али к тому, чтобы тот продал ему эту рабыню. Но когда по прошествии долгого времени он увидел, что все его усилия в этом направлении оказались бесполезными, он решил изменить свой план. Он отправился на поиски своего брата — халифа аль-Мамуна, сына аль-Рашида, и попросил его сопровождать его во дворец Али, чтобы удивить его этим их визитом. Халиф одобрил эту идею, лошади были взнузданы, и они поскакали во дворец Али, сына аль-Хашими. И когда Али увидел их, он поцеловал землю между рук халифа и приказал устроить пир в честь гостей своих. И они вошли залу несказанной красоты, чьи колонны и стены были сделаны из мрамора разных цветов и украшены инкрустациями в греческом стиле, очень приятными для глаз; и паркетный пол залы был покрыт индийскими циновками, на которых был расстелен ковер из Басры, который занимал почти всю поверхность помещения. И аль-Мамун сначала ненадолго остановился, чтобы полюбоваться потолком, стенами и полом, а затем сказал:
— Ну, Али! Чего же ты ждешь? Где угощение для нас?
И Али тут же хлопнул в ладоши — и в залу вошли рабы, нагруженные тысячами разных блюд: из кур, голубей, жаркое всевозможных видов, горячие и холодные закуски, все виды мясных рулетов, наполненных изюмом и миндалем, потому что аль-Мамун очень любил дичь, особенно фаршированную изюмом и миндалем. И когда трапеза была закончена, было принесено удивительное вино, полученное из гроздей, отобранных поштучно, и приготовленное с ароматными фруктами и орешками; и его подавали в чашах из золота, серебра и хрусталя юные невольники, прекрасные, как молодая луна; они были одеты в легкие волнистые ткани из Александрии, украшенные нежными вышивками из серебра и золота; и эти мальчики, в то время как подавали гостям чаши, обрызгивали их розовой водой из золотых флаконов, украшенных драгоценными камнями. И халиф был настолько очарован всем этим, что обнял своего хозяина и сказал ему:
— Ради Аллаха! О Али, отныне я буду называть тебя Абу Джамалом![17]
И Али, сын аль-Хашими, которого с тех пор прозвали Абу Джамал, поцеловал руку халифа и сделал знак своему управляющему. И сразу же в задней части комнаты поднялся большой занавес, и появились десять молодых певиц, одетых в черные шелка и прекрасных, как цветник. Они подошли и сели на золотые сиденья, которые десять черных рабов немедленно расставили в зале по кругу. Они настроили свои струнные инструменты сообразно правилам гармонии, а затем запели оду любви. И аль-Маун посмотрел на одну из десяти, на ту, что более всего тронула его сердце, и спросил:
— Как зовут тебя?
Она же ответила:
— Меня зовут Гармония, о эмир правоверных!
А он сказал:
— Как точно тебя зовут — Гармония! Я хочу услышать, как ты поешь!
Тогда Гармония перенастроила свою лютню и запела:
Моя услада не для наглых взглядов,
Я опасаюсь зависти врагов,
Но лишь мой милый снова рядом —
Дрожу я в предвкушенье счастья,
А если покидает он меня —
Вздыхаю скорбно, наподобие газели,
Утратившей любимое дитя.
И аль-Мамун, совершенно очарованный, сказал ей:
— Ты прелестна, юная красотка! Но кто написал эти строки?
Она же ответила:
— Набига аз-Зубйани, а музыку — Мобед.
При этом халиф опустошил кубок, который держал в руке, и его брат Абу Иса, а также Абу Джамал сделали то же самое. Когда они поставили свои чаши, вошли десять новых певиц, одетых в синий шелк и с повязанными йеменскими шарфами, которые были расшиты золотом. Они сели на места первых певиц, которые отошли в сторону, настроили свои лютни и заиграли дивную прелюдию. И халиф посмотрел на одну из них, похожую на горный хрусталь, и спросил ее:
— Как зовут тебя, о юная девушка?
И она ответила:
— Ланью, о эмир правоверных!
Он же сказал:
— Ну что же, Лань, спой нам что-нибудь!
И тогда та девушка, которую звали Лань, настроила свою лютню и запела…
Но в этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что уже близок рассвет, и скромно замолчала.
А когда наступила
она сказала:
Тогда та девушка, которую звали Лань, настроила свою лютню и запела:
Мы временем свободным обладаем,
О девы юные, молва нам не указ!
Газели Мекки мы священные, которых
Запрещено преследовать вовеки.
Язык остер наш, очи томны —
Что обвиненья нам невежества толпы!
А если будут нас хулить и укорять,
Ответим так, что взор вы отведете!
И аль-Мамун нашел эти строки восхитительными и спросил девушку:
— Чьи они?
И она ответила:
— Стихи Джарира[18], а музыка Ибн-Сарая.
Затем халиф и двое других опустошили свои чаши, а невольницы удалились, чтобы немедленно освободить место для десяти других, которые были одеты в алый шелк и перевязаны алыми поясами; распущенные волосы их тяжело ниспадали на спину. Таким образом, в этой красной гамме они напоминали переливающиеся рубины. Они сели на золотые сиденья и запели хором, и каждая подыгрывала на своей лютне.
И аль-Мамун повернулся к той, что более всех сияла среди своих спутниц, и спросил ее:
— Как зовут тебя?
И она ответила:
— Обольщением, о эмир правоверных!
И эмир сказал:
— Тогда, Обольщение, поспеши исполнить нам что-нибудь, чтобы мы услышали один лишь твой голос.
И Обольщение, аккомпанируя себе на лютне, пропела:
Бриллианты, шелк, рубины и парча
Не трогают сердца красавиц томных,
Бриллианты — их глаза, рубины — губы,
Все прочее — шелка!
И халиф, очарованный до крайней степени, спросил певицу:
— Чьи это строки, о Обольщение?
Она ответила:
— Это из Ади ибн Зайда[19], а что касается музыки, то она очень старая, и ее автор неизвестен.
Аль-Мамун, его брат Абу Иса и Али опустошили свои чаши, и десять новых певиц, облаченных в золотистые ткани и со сверкающими золотыми поясами из драгоценных камней на талии, пришли, чтобы сесть на сиденья и запеть, как и предыдущие выступавшие. И халиф спросил красавицу с самой тонкой талией:
— Как зовут тебя?
И она ответила:
— Росинкой, о эмир правоверных!
Он сказал:
— Хорошо, о Росинка, мы ждем от тебя новых стихов!
И она сразу же пропела:
Я от вина со щек его пьянею,
От поцелуев разум улетел!
В накидке ароматов выступаю,
Что мне любимый нынче подарил, —
Пусть на любовь посмотрят люди нашу
В накидке благовонной из цветов!
Услыхав эти стихи, аль-Мамун воскликнул:
— Йа Аллах! Ты преуспела, о Росинка! Пропой эти строки снова!
И Росинка, ударив по струнам своей лютни, повторила еще более проникновенно:
В накидке ароматов выступаю,
Что мне любимый нынче подарил…
И халиф спросил ее:
— Чьи это стихи, о Росинка?
Она же сказала:
— Абу Нуваса, о эмир правоверных, а музыка Ишаха.
Когда же десять рабынь закончили свою игру, халиф хотел откланяться и уйти. Но Али ибн Хашими вышел вперед и сказал ему: