— О эмир правоверных, у меня еще есть рабыня, которую я купил за десять тысяч динариев и которую я хочу показать халифу, поэтому пусть он соизволит остаться еще на несколько минут. Если она ему понравится, он может оставить ее себе, а если она не доставит ему удовольствия, я все равно буду признателен за его внимание.
А аль-Мамун подумал: «Тогда она достанется мне».
В это время в зале появилась девушка несравненной красоты, гибкая и худая, как молодая веточка, с глазами вавилонянки, с полными чар бровями, похожими на выгнутый лук, и цветом лица, который, казалось, был позаимствован у цветущего жасмина; на голове у нее была золотая диадема, украшенная жемчугом и драгоценными камнями, на которой вырезанными по алмазу буквами было написано: «Мудрая чаровница, она знает, как поразить цель стрелами из лука без тетивы». Девушка медленно подошла и с улыбкой села на отведенное для нее золотое сиденье. И едва Абу Иса, брат халифа, увидел, как она появилась в зале, он отставил в сторону свою чашу и так переменился в лице, что аль-Мамун заметил это и спросил его:
— Что с тобою, брат мой? Почему цвет лица твоего так изменился?
И он ответил:
— О эмир правоверных, так бывает иногда от неправильной работы печени.
Однако аль-Мамун был настойчив, и он сказал ему:
— Может, ты случайно видел уже эту юную девушку до этого дня?
И он не стал этого отрицать и сказал:
— Есть ли кто-нибудь, о эмир правоверных, кто не знает о существовании луны?
Затем халиф повернулся к юной девушке и спросил ее:
— Как зовут тебя, юное создание?
И она ответила:
— Юные Глазки, о эмир правоверных!
Он же сказал:
— Что ж, Юные Глазки, спой нам что-нибудь!
И она пропела:
О, знает ли любовь,
Кто любит на словах,
А в сердце равнодушен?
Как может он любить,
Коль вместо сердца
Лишь камень у него?
Кто говорит, что время раны лечит?
Разлука мне не впрок.
Вернуться, говорите?
Но в чем же тут лекарство,
Коль холоден мой друг?
И халиф, пораженный ее голосом, спросил:
— А чья это песня, о Юные Глазки?
И она сказала:
— Стихи из аль-Херзая, а музыка Зарзура.
Но Абу Иса, задыхаясь от волнения, сказал брату своему:
— Позволь мне ответить ей, о эмир правоверных!
И халиф дал на это свое одобрение, и тогда Абу Иса пропел:
Трясусь я, под одеждой
Душа моя страдает.
И если вид не подаю,
То лишь из страха
Смутить мою луну,
В которую влюблен.
И когда Али Отец Красоты услышал этот ответ, он понял, что Абу Иса безумно влюблен в его рабыню Юные Глазки. Он сразу же встал и, поклонившись Абу Исе, сказал ему:
— О мой повелитель, да не будет сказано, что кто-то в моем доме остался неудовлетворенным. Поэтому, если будет на то разрешение халифа, позволь мне в его присутствии подарить тебе Юные Глазки, пусть она станет твоей рабыней.
И халиф дал на это свое согласие, и Абу Иса забрал с собой юную девушку. Такова была беспримерная щедрость Али и людей его времени.
И тогда Шахерезада, чтобы закончить истории этой ночи, сразу рассказала такой случай:
ДЕВУШКИ ИЛИ ОТРОКИ?
Мудрый аль-Хомси повествует:
— В год шестьсот шестьдесят первый нашей эры прибыла на время в Гаму[20] самая начитанная и самая красноречивая женщина Багдада, та, которую все мудрецы Ирака называли наставницей всех наставников (или госпожой над всеми властителями). В год же тот со всех концов мусульманских стран сошлись мужи наиболее сведущие в различных отраслях знаний, и все они были счастливы, что могли слышать и расспрашивать эту женщину, самую удивительную из всех женщин, которая переезжала из страны в страну в сопровождении юного брата своего, чтобы выступать на публичных диспутах по самым трудным вопросам, задавать другим и самой разрешать вопросы по всем наукам, законоведению, богословию, литературе.
Я же, имея сильное желание слышать ее, попросил друга моего, ученого шейха эль-Салхани, сопровождать меня туда, где вела она свое собеседование в этот день. Шейх эль-Салхани согласился, и мы оба отправились в залу, где находилась Сетт Захия, скрытая за шелковым занавесом, дабы не нарушать обычая нашей веры. Мы уселись на одной из скамей залы, и брат ее выказал нам необыкновенное внимание, предлагая нам плоды и прохладительные напитки.
И я, велев доложить о себе Сетт Захии и сообщив имя и титулы мои, завязал с нею спор о божественной справедливости и о различных толкованиях закона, данных учеными-богословами древних времен. Что же касается друга моего, шейха эль-Салхани, то с той минуты, как он увидел юного брата Сетт Захии, отрока с необычайной красоты лицом и дивным телосложением, он был охвачен восторгом до самых высших пределов и не мог более отвести от него глаз. И скоро Сетт Захия заметила рассеянность моего спутника и, понаблюдав за ним, неожиданно окликнула его по имени и сказала ему:
— О шейх, ты, должно быть, один из тех, которые предпочитают отроков молодым девушкам?
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что занимается утренняя заря, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Ты, должно быть, один из тех, которые предпочитают отроков молодым девушкам?
Мой друг улыбнулся и сказал:
— Конечно!
Она же спросила:
— А почему, о шейх?
Он сказал:
— Потому что Аллах сформировал тело отроков с замечательным совершенством в ущерб женщинам и потому что мои вкусы побуждают меня отдавать предпочтение всему совершенному, а не несовершенству.
Она засмеялась за занавесом и сказала:
— Ну если ты хочешь отстаивать свое мнение, я готова поспорить с тобой.
Он же сказал:
— С превеликим удовольствием!
Затем она спросила его:
— Объясни мне, как можешь ты доказать мне превосходство мужчин и юношей над женщинами и молодыми девушками.
Он сказал:
— О госпожа моя, доказательство, которого ты требуешь, может быть достигнуто, с одной стороны, путем правильного умозаключения, а с другой стороны — благодаря священным книгам — Корану и Сунне.
В самом деле, в Коране сказано: «Мужчины значительно превосходят женщин, ибо Аллах даровал им первенство».
И еще сказано: «В наследстве доля мужчины должна быть вдвое больше доли женщины; так, брат наследует вдвое больше сестры своей».
Святые слова эти доказывают нам и устанавливают на вечные времена, что женщина лишь половина мужчины.
Что же касается Сунны, то она учит нас, что пророк (да пребудет над ним мир и молитва!) ценил очистительную жертву мужчины как представляющую вдвое больше ценности, чем жертва женщины.
Если же мы прибегнем теперь к чистому рассуждению, то увидим, что разум подтверждает обычай и поучение. В самом деле, если мы просто спросим себя: «Кому принадлежит первенство? Существу действенному или же существу страдательному?» Ответ будет, без всякого сомнения, в пользу существа действенного. Но ведь мужчина представляет начало действенное, а женщина — начало страдательное. Значит, не может быть колебаний. Мужчина выше женщины, и, следовательно, отрок предпочтительнее молодой девушки.
На что Сетт Захия ответила:
— Выдержки, тобою приведенные, вполне точны, о шейх. И я признаю вместе с тобой, что Аллах в Книге Своей отдает предпочтение мужчинам перед женщинами. Но только Он ведь ничего не обозначил и говорил вообще. Если ты во всем ищешь совершенства, то почему же берешь только отроков? Ты бы должен был скорее предпочесть бородатых мужей, почтенных шейхов с морщинистым челом, ибо они ведь ушли гораздо далее по пути совершенства.
Он же ответил:
— Да, конечно, о госпожа моя! Но я не сравниваю здесь стариков со старухами; дело идет не о них, а лишь об отроках, к которым я прихожу путем правильного умозаключения. Ибо ведь ты согласишься, о госпожа моя, что ничто в женщине не может сравниться с совершенствами прекрасного юноши, с гибким станом его, с тонкими членами его, с сочетанием нежных красок на щеках его, с прелестью улыбки его и с очарованием голоса его. Впрочем, сам пророк, чтобы предостеречь нас от столь явного заблуждения, сказал: «Не останавливайте взглядов ваших на безбородых юношах, ибо глаза их пленительнее, чем очи гурий».
Ты знаешь, кроме того, что высшая похвала, какую можно сделать красоте молодой девушки, — это сравнить ее с прекрасным отроком. Ты, конечно, знаешь стихи, в которых поэт Абу Нувас говорит обо всем этом, и стихи, где сказано: «Она обладает бедрами юноши и покачивается ими под легким ветерком, как под дыханьем севера качаются ветви».
Итак, если очарование отроков не превосходит прелести юных девушек, то почему поэты используют его для сравнения?
Сверх того, тебе небезызвестно, что юноша не только хорошо сложен, но еще умеет пленять сердца наши обаянием речи своей и изяществом манер. Притом он бывает так обворожителен, когда молодой пушок начинает оттенять его губы и щеки, где сочетаются лепестки роз. И можно ли найти на свете что-нибудь, что могло бы сравниться с очарованием, которое исходит от него в это время? Насколько прав был поэт Абу Нувас, восклицая:
Говорили мне они, завистливые клеветники его:
— Волосинки делают шероховатыми губы его!
Я сказал им:
— Как велико ваше заблуждение! Как можете вы видеть
в этом украшении недостаток?!
Этот пушок оттеняет белизну лица и зубов его,
как зеленый убор оттеняет блеск жемчужин.
Это восхитительный знак того,
что тело его получило новые силы!
Розы дали торжественную клятву никогда не стирать с ланит
его дивных красок своих.
Веки его говорят с нами красноречивее, чем уста, и брови его
умеют давать ответ вполне определенный.