Летит ко мне, напитан ароматом
Полей росистых и роскошных роз.
О пенье птичек утренней зарею!
О ароматный утра ветерок!
О, как душа восторгами трепещет!
Я о далекой милой вспоминаю —
И слез потоки льются из очей,
И вновь огнем вся внутренность пылает!
О, да дарует наконец Аллах
Влюбленному свидание с подругой
И наслажденье чарами ее!
И после этих стихов Радость Мира сделал несколько шагов…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Он сделал несколько шагов вперед и увидел дивную клетку, которая была красивее всех остальных. В ней сидел дикий голубь, а на шее у него было ожерелье из превосходного жемчуга. И, увидав этого голубя и услыхав его жалобную песню, песню влюбленного узника с печальным и задумчивым взглядом, Радость Мира зарыдал и произнес такие стихи:
О дикий голубь девственных лесов,
Влюбленных брат, товарищ нежных душ,
Привет тебе! О, знай, я обожаю
Прелестную газель с блестящим взглядом,
Проникнувшим мне в сердце так глубоко,
Как лезвие дамасского меча!
Ее любовь мне внутренность спалила,
Недугом тяжким истощила тело.
Уже давно не нахожу я вкуса
В питье и пище и лишен я сна.
Терпенье и здоровье стали чужды
Моей душе — их заменила страсть.
О, как найду в себе еще я силы,
Чтоб жить вдали от милой? Ведь она
Мой свет, и жизнь, и все мое желанье!
Когда голубь услышал эти стихи, он вышел из задумчивости своей, принялся стенать и ворковать так жалобно и печально, что, казалось, слышался голос человека, произносящего следующие стихи:
Любовник юный, ты напоминаешь
Мне дни минувшей юности моей,
Когда меня чудесной красотою
И прелестью цветущих юных форм
Пленял мой друг. Его сребристый голос
Среди ветвей зеленых заставлял
Меня забыть аккорды нежной флейты!
Но вот однажды он попался в сети
Охотника и пойман был. Тогда
Мой друг вскричал: «О сладкая свобода,
О счастье, улетевшее навеки!»
Но я питал надежду, что охотник
Почувствует, быть может, состраданье
К моей любви и друга мне вернет.
Он был жесток! И с той поры страданья
Мои безмерны и мои желанья
Питаются огнем разлуки тяжкой!
О, да хранит Всеблагостный Аллах
Влюбленных жалких, мучимых жестоко
Такою же тоскою, как моя!
Один из них, увидев, как печально
Сижу я в клетке, сжалится, быть может,
И, клетку ненавистную раскрыв,
Вернет меня тоскующему другу!
Тогда Радость Мира обратился к своему другу, испаганьскому евнуху, и сказал ему:
— Что это за дворец? Кто живет в нем? И кто построил его?
Тот же ответил:
— Его построил визирь царя такого-то для своей дочери, чтобы оберечь ее от событий времени и превратностей судьбы. И поселил он ее здесь с ее слугами и приближенными. Здесь отворяют ворота только раз в год, когда нам присылают съестные припасы.
Услыхав эти слова, Радость Мира подумал в душе своей: «Я достиг своей цели. Но как тяжело не видеть так долго милую!»
Это все, что было с ним.
А с Розой в чаше было вот что. С тех самых пор, как привезли ее в этот дворец, она перестала находить удовольствие в пище и питье и потеряла сон. Вместо покоя она еще сильнее стала мучиться страстными желаниями; целые дни бегала она по дворцу и искала какого-нибудь выхода, но поиски эти оставались безуспешными. И однажды, придя в отчаяние, она произнесла такие стихи:
Чтобы меня измучить, заточили
Они меня от милого вдали
И муками ужасными терзают.
Они сожгли мне сердце пылом страсти
И в неприступных башнях заточили,
Построенных на каменной скале,
Средь мрачных бездн бушующего моря.
Ужели этим даровать забвенье
Они хотели?! Ведь моя любовь
От этого окрепла лишь сильнее!
Как я могу забыть?! Ведь всем страданьям
Моим причиной взгляд один, что бросить
Успела я на милые черты!
В печали дни текут мои, и ночи,
Бессонные, полны тяжелых дум!
В разлуке с другом лишь воспоминанье
Мне утешеньем служит. О, когда же
Соединит нас властная судьба?
И потом Роза в чаше умолкла и поднялась на террасу дворца…
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Она поднялась на террасу дворца и при помощи крепких тканей Баальбека[25], которыми старательно обвязалась, соскользнула вдоль стены на землю. И, одетая в лучшие одежды свои, с ожерельем из драгоценных камней вокруг шеи, она прошла по пустынным равнинам, окружавшим дворец, и таким образом пришла к морскому берегу.
Тут она увидела рыбака, которого морской ветер прибил к берегу и который сидел в своей лодке и удил рыбу. Рыбак также заметил Розу в чаше и, приняв ее за какого-нибудь ифрита, очень испугался и принялся поспешно двигать свою лодку, чтобы уйти как можно дальше от берега. Тогда Роза в чаше стала звать его и, делая ему разные знаки, произнесла следующие стихи:
Рыбак, не бойся, приближайся смело,
Я существо такое же, как ты!
Прошу тебя, внемли моим моленьям
И выслушай правдивый мой рассказ!
О, пожалей меня, и пожалеет
Тебя Аллах и охранит от страсти,
Подобной той, которой я томлюсь,
Когда твой взор случайно упадет
На строгого, безжалостного друга!
Я юношу прекрасного люблю,
Чей дивный лик светлей луны и солнца,
Чей взгляд заставил стройную газель
Воскликнуть робко: «Я его рабыня!»
Такие строки на его челе
Начертаны самою Красотою:
«Кто на него взирает как на светоч
Живой любви — идет прямым путем;
Кто ж от него отходит без вниманья,
Тот совершает грубую ошибку!»
О, если ты меня утешить можешь,
Его вернув любви моей, рыбак,
Как велико мое блаженство будет,
Как благодарна буду я тебе!
Я дам тебе и злата, и каменьев,
И пригоршни жемчужин белоснежных,
И все что есть сокровищ у меня!
Когда ж, когда мой друг меня утешит?
Мое все сердце тает от тоски!
Услышав такие слова, рыбак заплакал, застонал, вспоминая о днях своей юности, когда и его покоряла любовь, и терзали страсть и желание, и жег любовный огонь. И он сам принялся декламировать такие стихи:
Взгляни, как ясно видно оправдание
Моей любви в чертах моих поблекших,
В слезах пролитых и в иссохших членах,
В глазах, угасших от ночей бессонных,
В разбитом сердце, рассыпавшем искры,
Как под огнивом блещущий кремень!
Печаль любви знакома мне, я с детства
Вкушал ее обманчивую сладость.
Теперь готов продать свои услуги
Я для того, чтоб милого найти,
Хотя б пришлось мне рисковать душою!
Но я надеюсь, что доходен мне
Твой будет торг, — возлюбленные ведь редко
Торгуются и спорят о цене!
Рыбак закончил стихи свои, приблизился на своей лодке к берегу и сказал девушке:
— Садись ко мне в лодку, я готов отвезти тебя, куда бы ты ни пожелала!
Роза в чаше села в лодку, а рыбак заработал веслами.
Когда они отплыли от берега на некоторое расстояние, поднялся сильный ветер, и лодка полетела так быстро, что скоро берега уж не стало видно. Но через три дня буря утихла, и милостью Аллаха (да будет славно имя Его!) лодка приплыла к городу, лежавшему на берегу моря.
Между тем в то самое время, как рыбак причаливал к берегу, царь того города, которого звали Дербас, сидел с сыном своим во дворце у окна, выходившего на море, и увидел он причалившую лодку и приметил в ней девушку, прекрасную, как полная луна на чистом небе; в ушах девушки горели подвески из рубинов, а на шее ее было ожерелье из чудных самоцветных камней. И понял Дербас, что это, по всей вероятности, царская дочь или дочь какого-либо властителя, и вместе с сыном вышел он из дворца и направился к морскому берегу через выходившие на море ворота.
В это время лодка уже причалила, и молодая девушка спокойно заснула в ней. Тогда царь подошел к ней и стал смотреть на нее. Она же, как только открыла глаза, заплакала. И спросил у нее царь:
— Откуда ты? Чья ты дочь? И по какой причине ты прибыла сюда?
Она же ответила:
— Я дочь Ибрагима, визиря царя Шамиха. Причина же моего прибытия — необыкновенное и очень странное приключение.
Затем рассказала она царю всю свою историю от начала и до конца, не скрывая от него ничего. А потом принялась глубоко вздыхать и проливать слезы и проговорила следующие стихи:
Царь Дербас, сидел с сыном своим во дворце у окна, выходившего на море, и увидел он причалившую лодку и приметил в ней девушку.
От жгучих слез мои увяли веки.
Ах, надо было много пережить,
Чтобы дойти до тяжкого недуга!
Всему ж причиной мой прекрасный друг,
С которым я досель была не в силах
Своих желаний страстных утолить.
Его лицо так ясно, лучезарно,
Что он прекрасней турок и арабов!
Луна и солнце лишь его узрели,
Как тотчас же склонились перед ним,
Плененные его очарованьем,
Любезностью соперничая с ним.
А взгляд его так полон томной неги
И волшебства, что все влечет сердца, —
Прекрасный лук, натянутый упруго,
Чтоб бросить взгляда острую стрелу!
О ты, кому так точно и подробно
Я рассказала все мои мученья,
О, пожалей страдалицу любви,