Бессильную игрушку бурной страсти!
Увы! Любовь забросила меня
В твою страну беспомощной и слабой,
И на твое лишь я великодушье
Теперь могу надеяться, о царь!
Достойный муж с душою благородной,
Открытый всем, кто ищет в нем защиты,
Всегда достоин высшей похвалы.
О господин, о ты, моя надежда,
Свою спасительную руку протяни
Ты над толпой несчастною влюбленных,
Соединиться помоги им вновь!
Потом сообщила она царю еще некоторые подробности…
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Она сообщила царю некоторые подробности и, заливаясь слезами, сымпровизировала такие стихи:
Я беззаботно жизнью наслаждалась,
Покуда чуда не свершила страсть!
О, пусть для друга каждый месяц года,
Как Рагаиб[26] в священный месяц будет,
Спокойствия и счастья полн всегда!
Какое чудо странное, что слезы,
Пролитые в печальный день разлуки,
В растопленное пламя обратились
И внутренность сжигают мне огнем!
Кровавые, мучительные слезы
Из глаз моих лились дождем пурпурным
И щеки мне окрасили с тех пор.
И даже ткань, которой вытирала
Я эти слезы, сделалась подобной
Юсуфа пурпурному плащу,
Фальшивою окрашенному кровью!
Когда царь услышал слова девушки, он ни минуты не сомневался в том, что она глубоко страдает от любви; он пожалел ее и сказал:
— Не бойся и не опасайся ничего. Ты достигла цели. Я готов помочь тебе в твоем деле и прислать тебе того, кого ты призываешь. Верь же мне и выслушай то, что скажу тебе.
И царь тотчас же стал декламировать такие стихи:
О дочь прекрасной, благородной крови,
Ты наконец своей достигла цели!
Тебе об этом с радостью вещаю —
Здесь опасаться нечего тебе.
Сегодня же сокровища возьму я
И тотчас же пошлю царю Шамиху.
Под верной стражей воинов моих
Тюки парчи, и с мускусом шкатулки,
И золото, и серебро пошлю я,
И в письмах я изображу искусно,
Как я желаю породниться с ним.
Сегодня же все силы я направлю
На то, чтоб вновь соединилась ты
С возлюбленным. Я сам не раз изведал
Любви печали. И с тех пор умею
И извинить, и пожалеть всех тех,
Кто должен пить из этой горькой чаши.
И, проговорив это, царь пошел к своим воинам и, призвав визиря своего, приказал ему приготовить несметное количество тюков с подарками и двинуться в путь, чтобы отвезти их царю Шамиху, царю Розы в чаше.
И сказал он визирю:
— Кроме того, ты должен непременно привезти оттуда человека по имени Радость Мира. Царю же ты скажешь: «Мой государь желает быть твоим союзником, и союзным договором между тобою и им будет брак одного из приближенных твоих, Радости Мира, и дочери визиря твоего Ибрагима. Поэтому ты должен доверить мне этого молодого человека, и я отвезу его к царю Дербасу, чтобы в его присутствии составить брачный договор».
После этого царь Дербас написал по тому же поводу письмо царю Шамиху, отдал письмо своему визирю, повторил ему свои приказания относительно Радости Мира и сказал ему:
— Знай же, что, если ты не привезешь его ко мне, я отстраню тебя от должности!
И визирь ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И тотчас же пустился в путь с подарками в страну царя Шамиха.
Прибыв к этому царю, он передал ему привет от царя Дербаса и вручил письмо и подарки.
При виде этих подарков и при чтении письма, в котором говорилось о Радости Мира, царь Шамих пролил много слез и сказал визирю царя Дербаса:
— Увы, где теперь Радость Мира?! Он исчез! И мы не знаем, где он теперь находится. Если бы ты мог вернуть его ко мне, о визирь и посланник, я бы дал тебе подарков вдвое больше против того количества, которое ты привез мне.
И, сказав это, царь залился слезами, стонал и рыдал, а потом произнес такие стихи:
Верните мне утраченного друга!
К чему мне все богатые дары,
И золото, и жемчуг, и бриллианты!
Он был моею полною луною
В небесном чистом, лучезарном своде.
Он был мне другом, избранным по сердцу,
Пленительным и нежным в обращенье,
С ним не сравнится стройная газель.
Как ветвь, он гибок, а его манеры —
Цветущей ветви сладкие плоды.
Но даже ветвь, как ни свежа она,
Не так пленяет все умы всевластно,
Как красота безмерная его!
Я с детских лет его любовно холил,
И вот теперь уныл и одинок,
С ним разлучен я и терзаюсь вечно.
Затем он повернулся к визирю-послу и сказал ему:
— Возвращайся к своему государю и скажи ему: «Радость Мира ушел вот уже более года тому назад, и царь, господин его, не знает, что сталось с ним».
Визирь же ответил:
— О государь, господин мой сказал мне: «Если не привезешь Радость Мира, ты будешь отстранен от должности визиря и никогда уже не осмелишься войти в город». Как же посмею я возвратиться без этого молодого человека?
Тогда царь Шамих повернулся к своему визирю Ибрагиму, отцу Розы в чаше, и сказал ему:
— Ты поедешь с визирем-послом и возьмешь с собою усиленный конвой, таким образом ты поможешь ему в поисках, необходимых для разыскания Радости Мира!
И тот ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И немедленно собрал он конвой и в сопровождении визиря-по-сла отправился разыскивать Радость Мира.
Долго путешествовали они, и каждый раз, как попадались им на пути караваны бедуинов, спрашивали о Радости Мира.
И говорили они:
— Не видели ли вы такого-то человека, носящего такое-то имя, а приметы его такие-то?
И люди отвечали им…
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она продолжила:
Попадались им на пути караваны бедуинов.
И спрашивали они у них:
— Не видели ли вы такого-то человека, носящего такое-то имя, а приметы его такие-то?
И люди отвечали:
— Мы не знаем такого.
И продолжали они спрашивать в городах и селениях и искать в долинах и горах, на полях и в пустынях до тех пор, пока наконец не достигли берега моря. Тогда сели они на корабль, поплыли по морю и в один прекрасный день пристали к Горе-той-что-потеряла-свое-дитя.
Тогда визирь царя Дербаса спросил визиря царя Шамиха:
— Почему эта гора так называется?
Тот же ответил ему:
— Я сейчас объясню тебе. Знай, что однажды, в старинные времена, джинния из рода китайских джиннов спустилась на эту гору. Случилось так, что во время ее блужданий по земле она встретила человека, которого полюбила безумно, отчаянно. Но, опасаясь гнева джиннов своего рода, когда они узнают о ее приключении, она, когда уже не в силах была подавить пламень страсти своей, стала искать какое-нибудь уединенное место, куда могла бы спрятать своего возлюбленного от родственников своих — джиннов, — и наконец нашла эту гору, неведомую ни людям, ни джиннам, потому что стояла она в стороне от всех путей, по которым проходили люди или джинны. Она похитила своего возлюбленного и перенесла его по воздуху на этот остров, где и осталась с ним. И удалялась она отсюда только по временам, чтобы являться среди своих родных, и спешила тотчас же возвращаться тайком к своему милому.
И вышло из этого то, что по прошествии некоторого времени у нее родилось на этой горе множество детей. И вот каждый раз, как плававшие на своих судах купцы проходили мимо этой горы, им слышался детский крик, походивший на жалобные стоны матери. И говорили они себе: «На этой горе, верно, есть мать, потерявшая своих детей своих». Вот почему гору эту так называют.
Услышав это, визирь царя Дербаса был удивлен до крайности. Но они уже вышли на берег, подошли к дворцу и толкнули дверь.
Дверь тотчас же отворилась, и вышел евнух, сразу узнавший господина своего, визиря Ибрагима, отца Розы в чаше. Сейчас же поцеловал он у него руку и ввел его, его спутника и всю свиту во дворец.
Войдя во двор, визирь Ибрагим заметил среди слуг человека жалкого вида, которого он не узнал и который и был Радость Мира. Поэтому он спросил у людей своих:
— Откуда взялся этот человек?
Они же ответили:
— Это несчастный купец, потерпевший кораблекрушение и лишившийся всех своих товаров; ему одному удалось спастись. Впрочем, он человек безобидный, святой, который беспрестанно и с большим рвением совершает молитву.
Визирь не стал больше расспрашивать и вошел во дворец. Он направился в залы дочери, но не нашел ее там. Он спросил о ней у находившихся там ее молодых невольниц, но они ответили:
— Мы не знаем, как она ушла отсюда. Мы можем только сказать тебе, что она оставалась здесь среди нас очень недолгое время, а потом исчезла.
При этих словах визирь пролил обильные слезы и сымпровизировал такие стихи:
О дом, воспетый птичками любовно,
Чей был так горд и радостен порог
До той поры, покуда не пришел к тебе
Влюбленный бедный, горестно рыдая,
И увидал, что дверь твоя раскрыта
И всюду пусто! Ответь же мне,
Куда любовь запряталась моя,
Царившая когда-то здесь всевластно?
Здесь в счастье и почете прежде жили
Достойные вельможи; расстилались
Повсюду шелк, и бархат, и парча!
Увы, увы! Кто может мне сказать,
Какой удел постиг былых хозяев?
И когда закончил эти стихи визирь Ибрагим, он снова принялся плакать, стенать и жаловаться и наконец сказал:
— Невозможно избежать велений Аллаха и нельзя противиться тому, что Им предрешено!
Потом поднялся он на дворцовую террасу и нашел там ткани из Баальбека, привязанные к зубцам ограды и свисающие до самой земли. Тогда понял он, каким образом убежала его дочь, обезумевшая от любви и горя.