После этого царь приказал в течение трех дней испытывать свойства трех даров, причем ученые заставляли их исполнять различные движения. И действительно, человек из золота дул в золотую трубу, павлин ударял клювом и соединялся со всеми двадцатью четырьмя павами, персидский же ученый…
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Тут персидский ученый сел на деревянного коня, заставил его взлететь в воздух, с необыкновенной быстротой описал в воздухе обширный круг и вернулся на место, с которого поднимался.
Когда царь Сабур увидел все это, он сперва оцепенел от изумления, а потом так засуетился и возрадовался, что сам едва не улетел от радости. И сказал он тогда ученым:
— О славные ученые, теперь я убедился, что вы сказали мне правду, и я, в свою очередь, должен исполнить свое обещание. Просите же у меня, что желаете, и все будет дано вам сейчас же!
Тогда трое ученых ответили:
— Так как царь наш доволен нами и нашими дарами и предоставляет нам просить у него, что хотим, мы просим его выдать за нас замуж его трех дочерей, потому что сильно желаем сделаться его зятьями. И это ни в чем не может потрясти спокойствие царства. Во всяком случае, цари никогда не нарушают данного ими слова.
Царь отвечал:
— Ваше желание будет сейчас же удовлетворено.
И немедленно велел он позвать кади и свидетелей, чтобы составить брачные договоры своих трех дочерей и трех ученых.
Вот как все было.
Случилось же, что в это самое время все три царские дочери сидели за занавесом приемной залы и слышали слова царя. Поэтому меньшая из сестер принялась внимательно всматриваться в того ученого, который должен был стать ее супругом, и вот что она увидела.
Это был глубокий старец, ему было по крайней мере лет сто, если не больше. У него были белые волосы, поседевшие от времени, и немного их осталось на голове его, голова эта тряслась, брови его съела короста, уши висели и были надтреснуты, безжизненная борода и такие же усы были выкрашены, глаза косили и были красны, щеки были дряблы, желты и усеяны рябинами, нос напоминал толстый черный бадиджан, лицо было измято, как фартук башмачника, зубы выступали, как у кабана, губы висели и дрожали — одним словом, старый ученый был ужасен. В нем соединялись всякого рода безобразия, и был он самым некрасивым и уродливым человеком своего времени, да и как не быть ему таким со всеми этими признаками и с беззубым ртом, вооруженным только клыками, благодаря которым он походил на ифрита, пугающего детей в нежилых домах и при виде которого отчаянно кудахчут курицы в курятнике.
Вот что увидела младшая из царских дочерей.
А как раз она-то и была красивейшей и прелестнейшей девушкой своего времени, грациозной и нежной газелью, более нежной и кроткой, чем самый легкий ветерок, и более прекрасной, чем полная луна; она была поистине создана для радостей любви. Когда она двигалась, то смущала гибкую ветвь своими волнистыми покачиваниями; когда ступала, то грации ее походки завидовала сама легконогая косуля, и, бесспорно, во многом превосходила она сестер своих красотой, белизной, обаятельностью и кротостью нрава.
Вот какою она была.
И поэтому, когда увидела она ученого, который выпал ей на долю, она убежала в свою комнату, бросилась ничком на пол и стала рвать на себе одежду, царапать себе щеки, рыдать и стенать от горя.
Между тем брат-царевич Камар аль-Акмар, очень любивший ее и предпочитавший остальным двум сестрам, возвратился с охоты и, услыхав, что она плачет и стонет, вошел к ней в комнату и спросил:
— Что с тобою? Что случилось? Скажи мне сейчас же и не скрывай ничего!
Тогда, ударив себя в грудь, она сказала:
— О единственный брат мой, о дорогой мой, я ничего не скрою от тебя! Знай, что если бы даже дворец сузился перед твоим отцом, я все равно уйду; и если отец твой собирается сделать такую гнусность, то я без всякого колебания покину его, убегу, хотя бы он не дал мне хлеба на дорогу! Аллах не покинет меня!
Услышав ее слова, царевич Камар аль-Акмар сказал ей:
— Но скажи же мне, наконец, что значат твои речи и что же так смутило и огорчило тебя?
Царевна ответила:
— О единственный брат мой, о дорогой, знай, что отец обещал одному старику-ученому выдать меня за него замуж; это старый волшебник, который принес ему в дар коня из эбенового дерева, и, без сомнения, он околдовал его и обманул своею хитростью и коварством. Я же решилась не идти замуж за этого безобразного старика — лучше смерть!
Брат принялся успокаивать ее, утешать, ласкать, а потом поспешил к отцу и сказал ему:
— Что это за волшебник, которому ты обещал выдать за него замуж меньшую сестру мою? И какой это дар принес он тебе, что из-за него ты решил уморить горем сестру мою? Это несправедливо и не должно случиться!
А персиянин был тут же и слышал слова царского сына, которые взбесили и ошеломили его.
Но царь ответил…
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидала, что уже близок рассвет, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
А царь ответил:
— О сын мой Камар аль-Акмар, если бы ты знал, какого коня подарил мне ученый, ты бы не удивлялся так и не смущался этим.
И тотчас же вышел он с сыном своим в главный двор дворца и приказал рабам привести коня, о котором шла речь.
Когда царевич увидел коня, он нашел его прекрасным и восхитился им. А так как он был превосходным наездником, то быстро вскочил на него и, поставив ноги в стремена, пришпорил его. Но конь не двинулся с места.
А царь сказал ученому:
— Подойди и посмотри, почему он не двигается; помоги моему сыну, а он, в свою очередь, не преминет исполнить все твои желания!
Персиянин же, сердившийся на царевича за то, что тот противился его браку, подошел к коню, на котором он сидел, и сказал ему:
— Вот тут около седельной шишки, справа есть золотой гвоздик. Этим гвоздиком и поднимают коня на воздух — тебе стоит только повернуть его.
Тогда царевич повернул гвоздик — и конь тотчас же взвился ввысь и унес его с быстротой птицы и поднял так высоко, что царь и все присутствующие через несколько минут потеряли его из виду.
Увидав, что его сын исчез и не возвращается, царь Сабур сильно встревожился и сказал персиянину:
— О ученый, как же сделать теперь, чтобы он вернулся?
А ученый ответил:
— О государь, я ничего не могу сделать; ты же увидишь твоего сына лишь в День воскресения мертвых. В самом деле, царевич не дал мне времени объяснить ему, как следует пользоваться гвоздиком, который находится по левую сторону, он слышит только себя и до того невежествен, что слишком скоро привел в движение коня.
Когда царь Сабур услышал слова ученого, он пришел в беспредельное бешенство, приказал рабам поколотить его палками и бросить затем в самый мрачный из казематов, а сам сорвал с головы своей корону, стал бить себя по лицу и рвать бороду. Потом удалился он во дворец, приказал запереть все двери, и рыдали и стенали и он, и его супруга, и все три дочери, и слуги, и все жители в городе. И таким образом радость превратились в горе, а счастье — в печаль и отчаяние.
Вот все, что было с ними.
Царевич же продолжал лететь вверх безостановочно и так, что почти долетел до солнца. Тогда понял он, какая ему грозит опасность и какая ужасная смерть ждет его в этих небесных краях; и встревожился он, и раскаялся, что сел на этого коня, и подумал в душе своей: «Несомненно, ученый имел намерение погубить меня из-за младшей сестры моей. Что теперь делать? Один Аллах силен и всемогущ. Я же погиб безвозвратно».
Потом ему пришло в голову: «А кто знает, нет ли другого гвоздика, при помощи которого можно спуститься на землю?»
И так как он был умен, сметлив и образован, то стал искать и наконец нашел крошечный винтик, не больше булавочной головки, на левой стороне седла. И сказал он себе: «Другого нет!»
Тогда надавил он на винтик — и тотчас же полет вверх стал постепенно ослабевать, конь остановился на минуту в воздухе и затем с прежней быстротой стал спускаться, а потом замедлять свое движение, по мере того как они приближались к поверхности земли. Наконец без малейшего толчка конь спустился на землю, а всадник вздохнул свободнее и убедился, что спасен. Узнав о действии гвоздика и винтика, он был очень обрадован и возблагодарил Всевышнего, соизволившего избавить его от неминуемой смерти. Затем он стал поворачивать то гвоздик, то винтик, тянул уздечку то вправо, то влево, направлял коня то вперед, то назад, то вверх, то вниз — куда хотел — то с быстротой молнии, то шагом, пока наконец не освоился со всеми этими движениями. Тогда поднялся он на некоторую высоту и направил коня в известном направлении с умеренной скоростью, так что мог наслаждаться чудным зрелищем, развертывающимся у него под ногами. И так мог он любоваться чудесами земли и неба, восхищаться разными странами и городами, которых никогда не видал до этих пор.
И вот между различными городами, появлявшимися таким образом у него под ногами, заметил он город с домами и разными зданиями, расположенными симметрично и красиво среди веселого края, покрытого роскошной растительностью, перерезанного многочисленными реками, богатого лугами, на которых резвились скачущие газели.
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
И на лугах резвились скачущие газели.
Так как Камар аль-Акмар был от природы любознателен и любил развлечения, то он сказал себе: «Надо узнать название этого города и этого края». И стал он облетать город, останавливаясь в самых красивых местах.
Между тем день клонился к вечеру, и солнце спустилось к горизонту; царевич же подумал: «Клянусь Аллахом, лучшего места, чтобы переночевать, невозможно найти! Поэтому я остановлюсь здесь на ночь, а завтра на заре направлюсь в свою страну и вернусь в среду родных и друзей. И расскажу я отцу обо всем, что случилось со мною, и обо всем, что видели глаза мои».