Аль-Рашид, выслушав эти слова, не пожелал углубляться в эту тайну и, простив Абу Нуваса, дал ему вдвое больше денег, чем получили два другие поэта.
Когда царь Шахрияр выслушал этот рассказ, он воскликнул:
— Нет, клянусь Аллахом, я бы не простил этого Абу Нуваса, и я бы углубился в эту тайну и велел бы отрубить голову этому негодяю! Я не хочу больше, слышишь ли ты, Шахерезада, чтоб ты рассказывала мне еще об этой гадине, которая не почитала ни халифов, ни законы!
И Шахерезада сказала:
— Тогда, о царь благословенный, я расскажу тебе, что случилось с ослом.
ОСЕЛ
Однажды один добрый человек из числа тех людей, которые так часто остаются в дураках по милости других, шел по базару, ведя за собой своего осла на простой веревке, служившей ему недоуздком. Но вот заметил его один весьма опытный мошенник и решил украсть у него осла. Он сообщил свой план одному из своих товарищей, и тот спросил его:
— Но как же сделаешь ты, чтобы не обратить на себя внимания этого человека?
Он ответил:
— Следуй за мной, и ты увидишь.
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и с присущей ей скромностью умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Увидишь, если последуешь за мной.
Затем он приблизился к тому человеку сзади и, осторожно сняв недоуздок с осла, надел его на себя, не обратив внимания хозяина осла на эту перемену, и пошел за ним как вьючное животное, в то время как товарищ его удалялся вместе с выпущенным на волю ослом.
Когда мошенник убедился, что осел уже далеко, то внезапно остановился на месте, а человек, не оборачиваясь, попытался заставить его идти, дергая за веревку. Но, чувствуя сопротивление, человек обернулся, чтобы выбранить осла, но вместо него увидел жулика с недоуздком на голове, с самым смиренным видом и с полными мольбы глазами. Он был до того поражен, что оцепенел на месте перед мошенником, и только спустя некоторое время смог наконец выговорить несколько слов и спросить:
— Кто ты?
Мошенник со слезами в голосе воскликнул:
— Я твой осел, о господин мой! Но история моя изумительна! Ибо знай, что я был в молодости негодяем, предававшимся всевозможным постыдным порокам. Однажды я возвратился домой совершенно пьяным и отвратительным, и мать моя при виде меня не смогла сдержать своего раздражения, она осыпала меня упреками и хотела выгнать из дому. Но я оттолкнул ее и даже, будучи совершенно пьян, ударил ее.
Тогда, возмущенная моим поведением по отношению к ней, она прокляла меня, и следствием ее проклятия было то, что облик мой тотчас же изменился и я превратился в осла. Тогда ты, о господин мой, купил меня за пять динариев на рынке ослов, и владел мною все это время, и пользовался мною как вьючным животным, и колол мне зад, когда я, разбитый от усталости, отказывался идти, и осыпал меня тысячей ругательств, которых я никогда не решусь повторить, — подумать только! — а я не мог даже жаловаться, ибо дар слова был отнят у меня; и самое большее, что я себе позволял изредка, — это с шумом выпустить из себя воздух, чтобы заменить этим способность говорить, которой я был лишен. Наконец, сегодня бедная мать моя, вероятно, вспомнила обо мне с доброжелательством, и жалость проникла в ее сердце и побудила ее призвать на меня милосердие Всевышнего. И я ничуть не сомневаюсь, что лишь благодаря этому милосердию ты видишь меня теперь получившим вновь человеческий облик, о господин мой.
При этих словах простак воскликнул:
— О ближний мой, прости мне все мои прегрешения относительно тебя, ради Аллаха, Который да будет над тобою! И забудь теперь то дурное обращение, которому я подвергал тебя, сам того не зная! Нет прибежища, кроме как у Аллаха!
Человек обернулся, чтобы выбранить осла, но вместо него увидел жулика с недоуздком на голове, с самым смиренным видом и с полными мольбы глазами.
И он поспешил снять недоуздок, за который был привязан мошенник и, сокрушенный, отправился домой, где всю ночь не мог сомкнуть глаз, так овладела им печаль и угрызения совести.
Спустя несколько дней бедняк отправился на базар ослов, чтобы купить себе другого осла, и каково же было его изумление, когда он увидал там вновь своего прежнего осла в том виде, какой он имел до превращения! И он подумал про себя: «Верно, этот негодяй совершил еще какое-нибудь злодеяние». И он приблизился к ослу, который принялся кричать, узнав его, нагнулся к его уху и крикнул что было сил:
— О неисправимый негодяй! Ты, верно, опять оскорбил мать свою и поднял на нее руку, чтобы снова быть обращенным в осла?! Но клянусь Аллахом, уж я-то не куплю тебя теперь еще раз!
И, взбешенный, он плюнул в морду осла и удалился, чтобы купить себе другого осла, который бы наверняка и по отцу и по матери принадлежал к породе ослов.
И еще в эту же ночь Шахерезада сказала:
ПРОСТУПОК СЕТТ ЗОБЕЙДЫ
Говорят, что эмир правоверных Гарун аль-Рашид однажды решил вздремнуть в комнатах жены своей Сетт Зобейды, и он уже собирался лечь на кровать, когда заметил прямо посередине нее большое, еще свежее пятно, происхождение которого было само собой разумеющимся. При виде этого эмир почернел лицом и был на грани бешенства. Он немедленно послал за Сетт Зобейдой и, злобно глядя на нее и тряся бородой, крикнул ей:
— Что это за пятно на нашей кровати?!
А Сетт Зобейда наклонила голову к этому пятну и, понюхав его, сказала:
— Это семя человеческое, о эмир правоверных!
Тогда он закричал на нее, едва сдерживая кипящий гнев:
— И как ты можешь объяснить мне присутствие этой все еще теплой жидкости на кровати, на которой я не спал с тобой более недели?!
Она же в сердцах ответила:
— Верность на мне и вокруг меня, о эмир правоверных! Разве ты когда-нибудь подозревал меня в блуде?
И аль-Рашид сказал:
— Я так сильно подозреваю тебя, что я немедленно призову кади Абу Иуссуфа, чтобы он мог разрешить этот вопрос и вынести о нем свое суждение. И знай, о дочь моего дяди, что ради чести наших предков я ни перед чем не остановлюсь, если кади сочтет тебя виновной!
Когда же прибыл кади, аль-Рашид спросил его:
— О Абу Иуссуф, скажи мне, что это за пятно?
И кади подошел к кровати, положил палец на середину пятна, затем поднес его к глазу своему и к носу своему и сказал:
— Это семя человеческое, о эмир правоверных.
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступило утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Он же спросил:
— И что может быть источником его?
И кади, очень озадаченный и не желающий утверждать нечто, что могло бы навлечь недовольство Сетт Зобейды, поднял глаза к потолку, как будто размышляя, и увидел в щели крыло прятавшейся там летучей мыши. И сразу же спасительная мысль осветила разум его, и он сказал:
— Дай мне копье, о эмир правоверных!
И когда халиф протянул ему копье, Абу Иуссуф пронзил им летучую мышь, которая упала к его ногам, и затем он сказал:
— О эмир правоверных, медицинские книги учат нас, что у летучей мыши есть семя, которое странным образом напоминает семя человека. Поэтому это преступление, несомненно, было совершено ею, пока Сетт Зобейда спала. И ты видишь, за это я покарал ее смертью.
Это объяснение полностью удовлетворило халифа, который, больше не сомневаясь в невиновности своей жены, преподнес кади подарки в знак своей благодарности. И Сетт Зобейда, со своей стороны, была на грани ликования, и она преподнесла Абу Иуссуфу роскошные подарки и пригласил его остаться с ней и халифом, чтобы полакомиться фруктами и свежими овощами, которые ей только что принесли. И кади сел на ковер между халифом и Сетт Зобейдой, и та, очистив банан, предложила его и сказал ему:
— У меня в саду есть другие фрукты, редкие в это время года; может, ты предпочитаешь их бананам?
Он же ответил:
— О госпожа моя, я никогда не делаю суждений без разбирательства. Поэтому я должен сначала увидеть эти ранние фрукты, чтобы сравнить их друг с другом, а затем я смогу высказать свое мнение об их превосходстве.
И Сетт Зобейда немедленно собрала и принесла ранние фрукты из своего сада и, заставив кади их попробовать, спросила его:
— И какие из этих фруктов ты предпочитаешь теперь?
В ответ кади улыбнулся, посмотрел на халифа, а затем на Сетт Зобейду и сказал им:
— О Аллах! Вопрос очень сложный. Если бы я предпочел один из этих фруктов, я бы осудил другой самим этим фактом, и, таким образом, я бы рискнул получить расстройство желудка, которое тот фрукт по причине своей обиды у меня вызовет.
Услыхав этот ответ, аль-Рашид и Зобейда так смеялись, что повалились на спины.
И Шахерезада, увидав по некоторым признакам, что царь Шахрияр наверняка беспощадно наказал бы Сетт Зобейду, обвиняя ее в совершении преступления, поспешила отвлечь его, рассказав следом следующую историю:
САМЕЦ ИЛИ САМКА?
Рассказывают, между прочим, про царя Персии, великого Хосроя, что царь этот был большой любитель рыб. Однажды, в то время как он сидел на террасе с супругой своей, прекрасной Ширин, некий рыбак принес ему в подарок рыбу необычайной величины и красоты.
Царь был в восхищении от этого подарка и приказал выдать рыбаку четыре тысячи драхм. Но прекрасная Ширин, которая никогда не одобряла великодушной щедрости царя, выждав, чтобы рыбак удалился, сказала:
— Непозволительно быть до такой степени щедрым, чтобы давать какому-то рыбаку четыре тысячи драхм за одну рыбу. Ты бы должен был отобрать назад эти деньги, иначе всякий, кто преподнесет тебе отныне какой-нибудь подарок, будет возлагать надежды на эту цену, основываясь на этом случае; и ты не будешь знать, что делать со всеми этими притязаниями.
Царь Хосрой ответил:
— Было бы, однако, позором для царя отбирать то, что он уже дал. Забудем же то, что уже прошло!