Подъехав к Джудару, магрибинец слез с мула и сказал:
— Мир тебе, о Джудар, сын Омара!
Джудар ответил:
— И тебе мир, о господин пилигрим!
Магрибинец сказал:
— О Джудар, ты мне нужен. Если захочешь повиноваться мне, то получишь большие выгоды и огромное состояние, и будешь ты мне другом, и будешь управлять всеми моими делами.
Джудар отвечал:
— О господин мой, скажи, что у тебя на уме, и я буду повиноваться тебе во всем.
Тогда магрибинец сказал ему:
— Начни с того, что прочти первую главу Корана!
И Джудар прочел ее вместе с ним. Затем магрибинец вынул из мешка шелковые шнурки и сказал ему:
— О Джудар, сын Омара, свяжи мне руки как только можешь крепче этими шнурками. Потом брось меня в это озеро и подожди немного. Если увидишь, что рука моя высунется из воды раньше туловища моего, бросай скорее сеть свою в воду и вытащи меня на берег; но если не руку, а ногу мою увидишь над водою, то знай, что я умер. Тогда уже не заботься обо мне, возьми мула и мешок и ступай на базар, где найдешь еврея по имени Шамайя. Ему ты отдашь мула, а он даст тебе сто динаров; возьми их и иди своей дорогою. Но пусть все это останется в тайне.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что брезжит утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Но пусть все это останется в тайне.
Джудар ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
Он связал руки магрибинцу, говорившему ему:
— Вяжи еще покрепче!
И когда все было готово, поднял его и бросил в озеро. Затем стал ждать, что случится.
По прошествии некоторого времени он вдруг увидел, как из воды высунулись рядом обе ноги магрибинца.
И понял он, что человек этот умер, и, не заботясь о нем более, взял мула и отправился на базар, где действительно увидел того еврея, о котором говорилось; он сидел на стуле у входа в свою лавку и при виде мула воскликнул:
— Нет более сомнений! Человек погиб! — затем прибавил: — Он погиб жертвой своей алчности!
И, не сказав более ни слова, он взял у Джудара мула и отсчитал сто динаров золотом, говоря, что не следует распространяться об этом деле.
Джудар взял деньги у еврея и поспешил к пекарю, у которого купил, по обыкновению, хлеба, и, подавая динар, сказал:
— Вот тебе, о господин мой, в уплату моего долга.
Пекарь же свел счет и сказал ему:
— Я должен тебе еще хлеба на два дня.
От него Джудар пошел к мяснику и продавцу овощей и, давая каждому по динарию, сказал им:
— Отпустите мне все, что нужно, и оставьте у себя остальные деньги.
И взял он мясо и овощи и отнес все это домой, где нашел братьев голодными; мать же уговаривала их потерпеть до возвращения брата. Тогда поставил он перед ними провизию, на которую они набросились, как звери, и в ожидании обеда сожрали весь хлеб.
На другой день перед уходом своим Джудар отдал все имевшееся у него золото матери, говоря:
— Оставь это себе и выдавай братьям, чтобы они никогда ни в чем не нуждались.
И взял он свою рыболовную сеть и вернулся к берегам озера Карун; и хотел он уже приняться за работу, когда увидел другого магрибинца, очень похожего на первого и подъезжавшего к нему на муле. Только этот магрибинец был еще роскошнее одет, а на муле его была еще более великолепная сбруя. И слез магрибинец с мула и сказал:
— Мир тебе, о Джудар, сын Омара!
Он ответил:
— И тебе мир, о господин мой пилигрим!
Тот спросил:
— Не видал ли ты здесь вчера магрибинца на муле, похожем на этого мула?
Но Джудар из боязни, что его станут обвинять в смерти того человека, сказал себе, что лучше всего будет все отрицать, и потому ответил:
— Нет, я никого не видал!
Магрибинец улыбнулся и сказал:
— О бедный Джудар, ты, верно, не знаешь, что мне известно все. Человек, которого ты бросил в озеро и мула которого продал еврею Шамайе за сто динаров, — брат мой. К чему отпираться?
Джудар сказал:
— Если все это известно тебе, зачем же ты спрашиваешь?
Магрибинец ответил:
— Затем что хочу, чтобы ты и мне оказал такую же услугу, как и брату.
И вынул он из своего драгоценного мешка толстые шелковые шнурки, отдал их Джудару и сказал:
— Свяжи меня так же крепко, как связал брата моего, и брось меня в воду. Если из воды покажется прежде всего нога моя, значит, я мертв. Тогда бери мула и продай его еврею за сто динаров.
Джудар ответил:
— Подойди!
Магрибинец подошел, и Джудар связал ему руки, поднял и бросил в озеро, и он сейчас же пошел ко дну.
Несколько минут спустя показались над поверхностью воды две ноги. И понял он, что магрибинца уже нет в живых, и сказал себе: «Он утонул. Туда ему и дорога. Иншаллах! Хорошо бы каждый день бросать по магрибинцу в воду и каждый раз получать сто динаров».
И, взяв мула, он отправился к еврею, который, увидев его, вскрикнул:
— Умер и второй!
Джудар ответил:
— Да будет жива голова твоя!
Еврей же заметил:
— Такова награда честолюбцам.
И взял он мула и уплатил сто динаров Джудару, а тот вернулся к матери и отдал их ей.
Мать же спросила:
— О дитя мое, откуда у тебя это золото?
Тогда рассказал он ей обо всем случившемся с ним; она же сильно испугалась и сказала:
— Лучше всего для тебя не возвращаться к озеру Карун. Боюсь я этих магрибинцев.
Он же ответил:
— Но, о мать моя, я бросаю их в воду только с их собственного согласия. Да и как этого не делать, когда это ремесло приносит мне по сто динаров в день?! Клянусь Аллахом, я каждый день буду ходить к озеру Карун, пока не утоплю всех магрибинцев до последнего!
На третий день Джудар опять пошел к озеру; и не успел он подойти к берегу, как явился третий магрибинец, удивительно похожий на двух первых, но еще более роскошно одетый и на еще более великолепно убранном муле, с каждой стороны у него было по мешку, и в мешках — по хрустальному сосуду с крышкой. Он подошел к Джудару и сказал ему:
— Мир тебе, о Джудар, сын Омара!
Тот ответил ему тем же и подумал: «Откуда все они знают меня и мое имя?»
А магрибинец спросил его…
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Магрибинец спросил:
— Не видал ли ты здесь магрибинцев?
Он ответил:
— Двух.
Тот спросил:
— Куда же они поехали?
Он ответил:
— Я связал им руки и бросил их в озеро, где они и утонули. Если тебе нравится их участь, то я могу и тебе оказать такую же услугу.
При этих словах магрибинец рассмеялся и сказал:
— О бедняк, разве ты не знаешь, что предел каждой жизни предначертан заранее?
И, сойдя с мула, он сказал спокойным голосом:
— О Джудар, я желаю, чтобы ты и со мной поступил так же, как с ними.
И вытащил он из мешка толстые шелковые шнурки и отдал ему.
Джудар же сказал ему:
— Так протяни руки, чтобы я мог связать их у тебя за спиной, но не мешкай, потому что мне некогда, я тороплюсь. Впрочем, я хорошо знаю это ремесло, и ты можешь доверять мне, я превосходно топлю людей.
Тогда магрибинец дал связать себя. Джудар скрутил ему руки за спину, приподнял его, бросил в воду и увидел, как он пошел ко дну. Потом прежде, нежели увести мула, стал ждать, чтобы ноги магри-бинца появились над водою; но к своему крайнему удивлению, он увидел не ноги, а обе руки, а затем и голову магрибинца, который кричал ему:
— Я не умею плавать! Вылови меня, бедняк, своею сетью!
Джудар набросил на него сеть, и ему удалось вытащить его на берег. Тогда заметил он у него в каждой руке по рыбе, красной, как коралл. Магрибинец поспешил к своему мулу, взял стеклянные сосуды, посадил в каждый по рыбе, закрыл сосуд крышками и засунул их обратно в мешки. Устроив все это, он вернулся к Джудару, заключил его в свои объятия и принялся целовать его в правую и левую щеки с большою сердечностью. И сказал ему:
— Клянусь Аллахом, без тебя я лишился бы жизни и не мог бы поймать этих двух рыб!
Джудар стоял и не двигался от удивления и наконец сказал ему:
— Клянусь Аллахом, господин пилигрим, если ты в самом деле полагаешь, что я при чем-нибудь в твоем спасении и в изловлении этих рыбин, то вместо всяких изъявлений благодарности поспеши рассказать мне, что знаешь о двух утонувших магрибинцах, скажи всю правду об этих рыбинах и о еврее Шамайе, торгующем на базаре!
Тогда магрибинец сказал:
— О Джудар, знай, что утонувшие магрибинцы — мои родные братья; одного звали Абд аль-Салам, а другого — Абд аль-Ахад. Меня же зовут Абд аль-Самад. Тот, кого ты почитаешь евреем, вовсе не еврей, а настоящий мусульманин, маликит[64], а имя его Абд аль-Рахим, и он также брат мне. Отец же наш, которого звали Абд аль-Вадуд, был великим чародеем и глубоко изучил все тайные науки; он научил нас, четырех сыновей своих, волшебству, колдовству и искусству открывать самые сокровенные клады. Поэтому мы усердно изучали эти науки и достигли такой степени знания, что в конце концов подчинили себе джиннов — маридов и ифритов.
После смерти отца нашего нам достались большие имения и громадные богатства. Тогда мы честно разделили богатства, разные талисманы и ученые книги, но по поводу некоторых рукописей мы поспорили. Важнейшей из этих рукописей была «Летописи древних»; это действительно бесценная по своему значению рукопись, за которую нельзя было бы заплатить даже равным ее весу количеством драгоценных камней. Действительно в ней находились точные указания относительно всех скрытых в недрах земли сокровищ и решение загадок и таинственных знаков. И именно в этой рукописи отец наш почерпнул все знания, которыми он обладал.
Когда между нами стал разгораться раздор, в наш дом вошел почтенный шейх, тот самый, который научил отца нашего волшебству и прозорливости. Этот шейх, которого звали Коген Глубочайший, сказал нам: