На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И приведут их ко мне для повешения!
И еще сильнее взбесился царь и закричал:
— Да, и чтобы скорее шли за ними! Я хочу убить их!
Великий визирь же сказал ему:
— О царь, будь милосерден и снисходителен, потому что и Аллах милостив и не спешит Он карать восставшего и провинившегося раба! Кроме того, человек, который в одну ночь выстроил целый дворец, поистине может никого не бояться. Я же боюсь за эмира, которого мы отрядим туда; боюсь, что Джудар отомстит ему. Потерпи же до тех пор, пока я не придумаю лучший способ узнать всю истину об этом деле; и только тогда можешь ты беспрепятственно исполнить то, что решил исполнить.
Царь сказал ему на это:
— Так научи меня, о визирь мой, что должен я сделать.
А визирь ответил:
— Отправь к нему эмира, чтобы пригласить его во дворец. Я же найду возможность арестовать его, я буду с ним ласков, выкажу дружбу и ловко выведаю у него обо всем, что он делает и чего не делает. И тогда посмотрим. Если действительно велико его могущество, мы обойдем его хитростью; если же оно невелико — возьмем его силой и приведем к тебе, а ты сделаешь с ним что захочешь.
Царь сказал:
— Пусть его пригласят!
Тогда великий визирь приказал одному эмиру, по имени Отман, отправиться к Джудару и пригласить его с такими словами: «Царь желает видеть тебя сегодня в числе гостей своих».
Сам же царь прибавил:
— А главное, не смей возвращаться без него!
Эмир же Отман был человеком глупым, надменным и заносчивым. Подойдя к дверям дворца, он увидел евнуха, сидевшего на прекрасном бамбуковом стуле. И подошел он к нему, но евнух не встал с места и не обратил на него никакого внимания, как будто тут никого и не было. А между тем эмир Отман был очень заметен, и его пятьдесят воинов также были заметны. И Отман спросил у евнуха:
— О невольник, где господин твой?
Тот же ответил:
— Во дворце.
Сам же не повернул даже головы и продолжал сидеть, развалясь на стуле с самым равнодушным видом. Тогда эмир Отман рассмеялся и закричал ему:
— Ах ты, деготь проклятый! Не стыдно тебе сидеть, когда я говорю с тобой, и разваливаться на стуле, как развратный мальчишка?!
Евнух ответил:
— Ступай прочь! И чтоб ни слова более!
При таких словах эмир Отман пришел в страшное негодование и, взмахнув оружием, хотел сразить им евнуха. Но не знал он, что этот евнух был не кто иной, как ифрит печати, Гремящий Гром, которому Джудар поручил должность дворцового привратника. Когда евнух заметил движение эмира Отмана, он встал и, посмотрев на него только одним глазом, между тем как другой был закрыт, дунул ему в лицо, и от этого дуновения эмир упал наземь. Затем он отобрал у него все его оружие и ударил его им четыре раза, не более того.
Увидав все это, пятьдесят воинов эмира пришли в негодование и, не желая стерпеть унижения, которому подвергся их начальник, обнажили мечи свои и бросились на евнуха, чтобы изрубить его. Но евнух только улыбнулся, оставаясь совершенно спокойным, и сказал им:
— А! Вы обнажаете мечи ваши, о псы?! Погодите же!
И, схватив некоторых воинов, он проткнул их собственными же их мечами и утопил их в собственной же их крови. И продолжал он крошить их так, что остальные в ужасе убежали и остановились только перед царем с эмиром своим во главе, между тем как Гром снова развалился на стуле.
Когда царь узнал от эмира Отмана о том, что случилось, он пришел в неописуемое бешенство и сказал:
— Пусть сто воинов сейчас идут на этого евнуха!
И сто воинов, явившихся к дворцу, были встречены ударами евнуха, и вздул он их и в один миг обратил в бегство.
И пришли они сказать царю:
— Он рассеял нас и победил.
И сказал царь:
— Пусть двести воинов идут на него!
И пришли двести воинов, и искрошил их евнух в куски.
Тогда царь закричал своему великому визирю:
— Иди сам против него, возьми с собою пятьсот воинов и сейчас же приведи его сюда! И приведи также его господина, Джудара, с обоими его братьями!
Но великий визирь сказал ему на это:
— О царь времен, я предпочитаю не брать с собою ни одного воина и идти к нему без всякого оружия.
Царь сказал тогда:
— Иди и делай то, что сам найдешь нужным!
И бросил великий визирь свое оружие и нарядился в длинное белое одеяние; потом взял длинные четки и медленным шагом направился к дворцу Джудара, перебирая четки. И увидел он евнуха, сидящего на стуле, подошел к нему с улыбкой, сел против него на землю и очень вежливо сказал ему:
— Салам вам!
Тот же ответил:
— И тебе салам, о человеческое существо! Чего же ты желаешь? Когда великий визирь услышал, что его называют человеческим существом, он понял, что евнух — джинн, и задрожал от страха. Потом смиренно спросил:
— Твой господин Джудар здесь?
Евнух ответил:
— Да, он во дворце.
Визирь сказал:
— Йа сиди, прошу тебя пойти к нему и сказать: «Йа сиди, царь Шамс аль-Даула приглашает тебя, так как дает пиршество в твою честь. Он сам шлет тебе привет и просит почтить его дворец твоим присутствием и не отказаться от его гостеприимства».
Гром ответил:
— Подожди меня здесь, пока я пойду спросить его, как он желает поступить.
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И великий визирь стал вежливо ждать, между тем как ифрит отправился к Джудару, чтобы сказать ему:
— Знай, йа сиди, что царь послал к тебе сперва эмира, которого я побил; с ним было пятьдесят воинов, которых я обратил в бегство. Потом послал он против меня сто воинов, которых я разбил, затем — двести, которых я также разбил и обратил в бегство. Тогда прислал он своего великого визиря, безоружного и в белом одеянии, чтобы пригласить тебя отведать его блюд и предложить свое гостеприимство. Что скажешь ты на это?
Джудар ответил:
— Ступай и приведи ко мне великого визиря!
И Гром вернулся и сказал:
— О визирь, иди к моему господину!
Тот же ответил:
— Клянусь головою!
И вошел он во дворец и в приемную залу, где увидел Джудара, величественнейшего из всех царей и сидящего на троне, равного которому не было ни у одного царя; а пред троном расстилался великолепный ковер.
Остолбенел и смутился визирь, ослепленный красотою дворца, его украшениями, убранством, лепною работой и мебелью; и показался он себе ничтожнее последнего нищего перед лицом всего этого великолепия и властителя дворца. Поэтому он поклонился до земли и поцеловал землю между рук его, желая ему всякого благоденствия, а Джудар спросил его:
— О чем хочешь просить меня, о визирь?
Тот же ответил:
— О господин мой, друг твой, царь Шамс аль-Даула, велел передать тебе привет. Он желает насладить свой взор лицезрением тебя; с этою целью он дает пир в твою честь. Не пожелаешь ли согласиться и доставить это удовольствие?
Джудар ответил:
— Если он друг мне, то передай ему мой привет и скажи, чтобы он лучше сам пришел ко мне!
Визирь сказал:
— Клянусь головою!
Тогда Джудар потер алмазную печать на перстне и, когда явился Гром, сказал ему:
— Принеси мне самое прекрасное одеяние, какое только есть!
Когда же Гром принес одеяние, Джудар сказал визирю:
— Это для тебя, о визирь! Надень его!
Когда же визирь надел платье, Джудар сказал ему:
— Иди к царю и расскажи ему обо всем, что видел и слышал.
И визирь ушел в этом одеянии, подобного которому никто в мире еще не носил, явился к царю, рассказал ему о положении Джудара, описал и похвалил дворец и его убранство, и наконец сказал:
— Джудар приглашает тебя.
Тогда царь сказал:
— Вперед, воины! — И все вскочили; и сказал он им: — Садитесь на коней! Приведите мне моего боевого коня, чтобы я поскакал на нем к Джудару!
Потом сел он на коня и в сопровождении стражи своей и войска направился к дворцу Джудара.
Когда Джудар увидел вдали царя и его конвой, он сказал ифриту печати:
— Желаю, чтобы ты привел ко мне товарищей твоих, ифритов, чтобы они в человеческом образе стали шпалерами на большом дворцовом дворе и встретили царя. И когда царь увидит их, он испугается и сердце его замрет от ужаса. И тогда поймет он, что могущество мое превышает его собственное; и это послужит ему на пользу.
И тотчас же ифрит созвал и привел двести ифритов в образе вооруженной роскошным оружием стражи, и все они были огромного роста. И царь вошел во двор и прошел между двумя рядами воинов; и при виде этих страшных воинов почувствовал, что сердце его сжимается от страха. Потом поднялся он во дворец и вошел в залу, где сидел Джудар; и увидел он, что ни у одного царя или султана не бывало такой величественной и горделивой наружности. И приветствовал его царь, и поклонился между рук его, и пожелал ему всякого благополучия, а Джудар встретил его сидя и не оказал никакого внимания, не пригласил его сесть, напротив, он оставил его стоять, чтобы показать собственное значение, так что царь растерялся и не знал, уходить ему или оставаться. Наконец через некоторое время Джудар сказал ему:
— Поистине, разве так следует поступать?! Разве можно притеснять беззащитных и обирать их, как ты это делаешь?!
Царь ответил:
— О господин мой, соблаговоли простить меня! Алчность и честолюбие заставляли меня так поступать, а также и то, что такова судьба моя! К тому же без вины не бывает и прощения!
И продолжал царь извиняться за все, что могло быть сделано им в прошлом, и умолял о снисхождении и прощении; и между прочими извинениями прочел Джудару такие стихи:
О благородный, о потомок славный