ям, в конце концов, случилось со мною только потому, что так предопределено было судьбой и что всего предустановленного нельзя предотвратить или избежать.
ПЕРВЫЙ РАССКАЗ СИНДБАДА-МОРЕХОДА, ПЕРВОЕ ЕГО ПУТЕШЕСТВИЕ
Знайте, о вы, знатнейшие господа, и ты, почтенный носильщик, носящий одно имя со мной, Синдбад, что отец мой был богатейшим купцом. У него было несметное богатство, которым он пользовался для раздачи щедрой милостыни бедным, но притом был настолько осмотрителен, что оставил мне, еще ребенку, богатое наследство после своей смерти, много имущества, земель и сёл.
Когда я стал взрослым, я ко всему этому приложил руку свою, и мне нравилось питаться необыкновенными яствами, пить необыкновенные напитки, посещать молодых людей, щеголять в чрезвычайно дорогих одеждах и угощать друзей и товарищей своих. Я был убежден, что все так и будет продолжаться всегда, к великому моему благополучию. И продолжал я жить так долгое время, до той поры, пока однажды не одумался, пришел в разум и увидел, что богатство мое прожито и положение изменилось. Тогда я очнулся от своего бездействия, и мною овладели страх и уныние перед тем, что старость придется проводить в нищете. Тогда же вспомнил я слова господина нашего Сулеймана ибн Дауда, которые любил повторять покойный отец мой: «Существует три вещи, предпочтительные трем другим: день смерти предпочтительнее дня рождения, живая собака лучше мертвого льва, и могила лучше бедности».
Подумав об этом, я решил действовать; собрал я то, что еще оставалось у меня из вещей и платья, продал немедленно с аукциона вместе с уцелевшим недвижимым имуществом и землей. Таким образом я собрал сумму в три тысячи драхм.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
А когда я собрал сумму в три тысячи драхм, то тотчас же пришло мне в голову, что я могу путешествовать по разным странам, так как вспомнил слова поэта:
Страдания лишь возвышают славу
Людских побед! Она ночей бессонных
Бессмертная, ликующая дочь!
Кто обрести сокровище захочет
Молочных, черных, розовых жемчужин,
Тот должен раньше сделаться пловцом,
Нырять искусно в глубины морские
И лишь тогда успеха ожидать.
А тот, кто хочет вовсе без усилий
Достигнуть славы, тот до самой смерти
В надежде тщетной будет пребывать.
Итак, не медля ни минуты, побежал я на базар, где и запасся различными товарами и всякого рода безделицами. Все это я перенес на судно, где уже находились другие купцы, готовые к отплытию, и, привыкнув к мысли о море, я отплыл из Багдада и плыл по реке до Басры.
Из Басры судно пошло на всех парусах в море, и затем дни и ночи плыли мы, подходя то к одним, то к другим островам, переходя из одного моря в другое, от одной земли к другой… И повсюду, где мы выходили на берег, мы продавали свои товары, покупали другие или обменивали с большой для себя выгодой.
Однажды, проплыв несколько дней, не видя берегов, мы заметили вынырнувший из моря остров, показавшийся нам по своей растительности волшебным райским садом. Поэтому капитан судна согласился бросить якорь, а как только он был брошен, спустили лестницу, и мы отправились на берег.
Все мы, купцы, захватили с собой всё необходимое из съестных припасов и утвари. Некоторые взялись разводить огонь и готовить пищу, стирать белье, другие довольствовались тем, что гуляли, развлекались и отдыхали от утомительного путешествия. И я принадлежал к числу тех, которые предпочитали гулять, любоваться красотами природы, не забывая, однако, пить и есть.
В то время как мы отдыхали таким образом, мы вдруг почувствовали, что весь остров дрожит, и толчок был так силен, что нас подбросило на несколько футов над землей. И в ту же минуту мы увидели на носу нашего судна капитана, размахивающего руками и кричащего нам страшным голосом:
— О пассажиры, спасайтесь! Спешите! Возвращайтесь скорей! Бросайте всё! Бросайте ваши вещи и спасайте свою жизнь! Бегите от погибели! Скорей! Остров, на котором вы теперь находитесь, не остров! Это гигантский кит! Он живет в этом море с древних времен; деревья выросли на нем благодаря наносному песку морскому! Вы разбудили его! Вы нарушили его покой и потревожили его, разводя огонь на его спине, вот он и шевелится! Спасайтесь, а то он погрузится в море, и оно поглотит вас навеки! Спасайтесь, бросайте всё! Судно сейчас же уплывает!
Скорей! Остров, на котором вы теперь находитесь, не остров! Это гигантский кит!
При этих словах капитана испуганные пассажиры бросили свои вещи, одежду, утварь и поспешили на судно, уже снимавшееся с якоря. Некоторые успели добраться до него как раз вовремя; другие не смогли. Дело в том, что кит уже пришел в движение и после нескольких взмахов ужасным хвостом своим погрузился в море со всеми бывшими у него на спине людьми, — и сталкивавшиеся между собою волны сомкнулись.
Я же был в числе оставшихся на этом ките.
Но Всевышний Аллах спас меня от потопления, послав мне под руку кусок выдолбленного дерева, нечто вроде большого корыта, привезенного пассажирами для стирки белья. Я сперва уцепился за это корыто, потом благодаря страшным усилиям, которые заставила предпринять опасность и чувство самосохранения, мне удалось сесть на него верхом. Тогда я принялся хлопать по воде ногами, между тем как волны играли мною и перекидывали меня из стороны в сторону. Капитан же поспешил удалиться на всех парусах с теми, кому удалось спастись, оставив без всякого внимания тех, кто еще держался на поверхности моря. Все они погибли, я же изо всех сил работал ногами, как веслами, стараясь доплыть до судна, за которым следил глазами до тех пор, пока оно не скрылось из виду и на море не спустилась мгла, принося мне верную гибель.
И боролся я с бездной целую ночь и целый день. Наконец ветер и течение прибили меня к скалистым берегам какого-то острова, обросшего вьющимися растениями, спускавшимися со скал к самому морю. Я ухватился за эти ветви и, работая руками и ногами, взобрался на вершину береговой скалы.
Тогда, избежав верной смерти, я осмотрел свое тело и увидел, что оно все покрыто синяками и что ноги мои распухли и искусаны рыбами, откусывавшими куски мяса от моего тела и пожиравшими их. Впрочем, я не чувствовал никакой боли, до такой степени потерял я всякую чувствительность от усталости и страха. Я растянулся на земле как мертвец и лишился чувств.
И я лежал так целые сутки, пока не очнулся благодаря солнцу, палившему меня. Я захотел встать, но распухшие и онемевшие ноги мои отказывались служить мне, и я снова упал на землю. Тогда, сильно опечаленный состоянием, в котором находился, я пополз на четвереньках, потом пошел на коленях, ища себе какой-нибудь пищи. Наконец добрался я до покрытой плодовыми деревьями долины, омываемой источниками чистой, превосходной воды. Здесь я отдыхал несколько дней, ел плоды и пил из источников. Душа моя ожила и оживила онемевшее тело, которое наконец стало двигаться свободнее, хотя еще не вполне; для того чтобы ходить, я вынужден был смастерить себе пару костылей. Таким образом я мог медленно прохаживаться между деревьями, мечтая и срывая плоды, и проводил долгие часы, любуясь красотой этого края и восхищаясь делами Всевышнего.
Однажды, прогуливаясь на берегу, я увидел что-то такое, что показалось мне диким зверем или чудовищем из чудовищ морских. Это так подстегнуло мое любопытство, что, несмотря на различные волновавшие меня чувства, я стал подходить к нему, то двигаясь вперед, то отступая.
И увидел я наконец, что это была дивная кобыла, привязанная к столбу. Лошадь была так хороша, что я захотел подойти к ней поближе, чтобы рассмотреть, как вдруг раздался страшный крик, и я остановился как вкопанный, между тем как желал бы убежать как можно дальше; в ту же минуту из-под земли вышел человек, подошел ко мне большими шагами и закричал:
— Кто ты? Откуда ты? И почему ты зашел сюда?
Я отвечал ему:
— О господин мой, знай, что я чужестранец, что я плыл с другими путешественниками и тонул вместе с ними. Но Аллах послал мне корыто, на котором я и держался, пока волны не прибили меня к этому берегу.
Услышав мои слова, он взял меня за руку и сказал:
— Иди за мною!
И я пошел за ним. Тогда он повел меня в подземную пещеру и ввел меня в большую залу, где и посадил на почетное место и принес чего-то поесть, так как я был голоден. Я наелся досыта, и душа моя успокоилась. Потом он стал расспрашивать меня о моих приключениях, и я рассказал ему все от начала и до конца; он был сильно удивлен. Я же прибавил:
— Клянусь Аллахом! О господин мой, не осуждай меня за вопрос, который предложу тебе! Я сказал тебе всю правду о моем приключении и теперь желал бы узнать, по какой причине ты живешь в этом подземелье и почему ты привязал ту кобылу на берегу моря?
Он ответил мне:
— Знай, что нас несколько человек и мы поставлены в нескольких местах…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Узнай же, что на этом острове нас несколько человек и мы поставлены в нескольких местах, чтобы сторожить лошадей царя Михражана. Каждый месяц в новолуние каждый из нас приводит сюда молодую породистую кобылицу, еще девственную, привязывает ее на берегу и спешит спрятаться в подземную пещеру. Тогда, привлеченный запахом кобылицы, выходит из воды морской конь, оглядывается направо и налево и, не видя никого, покрывает кобылу. Потом, закончив свое дело, он слезает с нее и старается увести ее с собой в море. Но она привязана и не может за ним следовать; тогда он громко кричит, и бьет ее головой и ногами, и кричит все громче и громче. Тогда мы слышим его голос и понимаем, что он закончил свое дело, и выходим мы со всех сторон и бежим к нему с громкими криками, которые пугают его и заставляют вернуться в море.