После чего он взял и повел меня к своей дочери, которую я еще не видел. И я нашел ее совершенством красоты и привлекательности, тонкости и пропорциональности сложения. Сверх того, она была украшена драгоценностями и богатыми уборами и наряжена в шелка, и парчу, и в узорные самоцветные каменья; и то, что было надето на ней, стоило тысячи и десятки тысяч золотых монет, и никто даже не смог бы сделать точную оценку всего этого.
И вот я остался с ней, и она понравилась мне. И мы полюбили друг друга, и мы долго оставались вместе, находясь на вершине счастья и блаженства.
Спустя некоторое время старец, отец моей супруги, отошел в вечность в мире и милосердии Всевышнего. Мы устроили ему пышные похороны и погребли его. И я взял тогда в свои руки все, что ему принадлежало, и все рабы и прислужники его стали моими рабами и прислужниками под единой властью моей. Сверх того, купцы города выбрали меня своим начальником на его место, и мне представилась возможность изучить нравы и обычаи обитателей этого города и их образ жизни.
И вот я заметил однажды, к величайшему своему изумлению, что люди этого города испытывали каждую весну нечто вроде линяния; они линяли в один день, меня облик и форму; у них за плечами вырастали крылья, и они становились летающими существами. И тогда они могли подниматься в высь воздушного свода; и они пользовались этим состоянием, чтобы улетать из города, оставляя на земле лишь женщин и детей, которые не обладали способностью приобретать крылья.
Это открытие очень удивляло меня первое время, но впоследствии я привык к этим периодическим изменениям. Но пришел день, когда мне стало стыдно быть единственным мужчиной без крыльев и быть вынужденным оставаться в городе одному среди женщин и детей. Но я тщетно пытался узнать у туземцев, какие средства я должен употребить, чтобы и у меня за плечами выросли крылья, — никто не хотел отвечать мне на эти расспросы. И я чувствовал себя весьма удрученным, будучи лишь Синдбадом-мореходом, не имея возможности прибавить к своему имени звание воздухоплавателя.
Однажды, отчаявшись в возможности когда-либо заставить их открыть мне тайну роста крыльев, я, увидав одного из них, которому оказывал немало одолжений, взял его под руку и сказал ему:
— Ради Аллаха, Который да будет над тобою, отплати мне хоть раз ввиду всего, что я сделал для тебя, одолжением и позволь прилепиться к тебе и улететь с тобой во время полета твоего в небеса. Это путешествие кажется мне очень заманчивым, и я хотел бы прибавить его к числу тех, которые я сделал по морю.
Сначала человек этот не хотел и слушать меня, но усиленными просьбами мне удалось наконец убедить его согласиться. И я был в таком восторге от удачи, что, не предупредив даже супругу свою и домашних, уцепился за него, обвившись руками вокруг его пояса, и он унес меня в воздушное пространство, взмахнув широко развернутыми крыльями.
В течение довольно долгого времени наш полет был восходящим по прямой линии. И мы поднялись так высоко в глубину небесной лазури, что я мог отчетливо слышать пение ангелов.
Услышав эти дивные звуки, я почувствовал себя на вершине религиозного восторга и воскликнул вместе с ангелами:
— Хвала Аллаху в глубине небес! Да будет Он благословен и прославлен всеми творениями Своими!
Едва произнес я эти слова, как мой крылатый носитель испустил ужасающее проклятие и сразу с ударом грома, предшествуемым молнией, стремглав спустился вниз, с такою быстротой, что у меня захватило дыхание, и я чуть не лишился чувств и не рознял рук с опасностью полететь в неизмеримую пропасть. И в мгновение ока мы очутились на вершине горы, где мой носитель, бросив на меня адский взгляд, покинул меня и исчез, вновь направив свой полет в необозримое пространство.
Тогда я, оставшись один на этой пустынной горе, не знал более, что предпринять и в какую сторону направиться, чтобы вернуться к супруге своей, и я воскликнул в полном смущении:
— Нет спасения и силы, кроме как у Аллаха Всевышнего и Всемогущего! Всякий раз как я избавляюсь от одного бедствия, я попадаю в другое, еще худшее. В сущности же, я вполне заслуживаю все, что случается со мною.
И я сел тогда на утес, чтобы подумать, как помочь настоящей беде, и вдруг увидел, что ко мне приближаются двое мальчиков дивной красоты, подобные двум лунам. Каждый из них держал в руке трость из червонного золота, на которую опирался при ходьбе.
Тогда я быстро поднялся, пошел им навстречу и пожелал им мира. Они ласково ответили на мое приветствие, что придало мне смелости заговорить с ними, и я сказал им:
— Ради Аллаха, Который да будет над вами, о чудесные юноши, скажите мне, кто вы и что вы здесь делаете?
Они мне ответили:
— Мы почитатели Истинного Бога!
Затем один из них, не прибавив ни слова, сделал мне знак рукой в одном направлении, как будто приглашая меня направить в ту сторону путь свой, оставил в моих руках свою золотую трость и, взяв за руку своего прекрасного спутника, исчез вместе с ним с глаз моих.
Тогда я взял упомянутую золотую трость и не колеблясь направился в ту сторону, куда было мне указано, дивясь при воспоминании об этих прекрасных юношах. В то время как я шел таким образом, я вдруг увидел, что из утеса выползла гигантская змея, которая держала в пасти человека, на три четверти уже проглотив его, так что видны были только руки и голова. Руки эти отчаянно отбивались, а голова кричала:
— О прохожий, спаси меня из пасти этой змеи, и тебе не придется раскаиваться в этом поступке!
Тогда я подбежал сзади к змее и нанес ей такой ловкий удар своей тростью из красного золота, что она издохла на месте в тот же час и в ту же минуту. И я протянул руку на три четверти проглоченному человеку и помог ему вылезти из живота змеи.
Когда я хорошенько всмотрелся в лицо его, то был до крайности изумлен, узнав в нем того самого летающего человека, с которым я совершил свое воздушное путешествие и который потом бросился вместе со мной, пытаясь изувечить меня, с высоты небесного свода на вершину горы, где и покинул меня в опасности умереть от голода и жажды. Но я все же не хотел выказать ему злого чувства за его дурной поступок и удовольствовался тем, что мягко сказал ему:
— Разве так друзья поступают с друзьями?
Он же ответил:
— Прежде всего я должен поблагодарить тебя за то, что ты только что сделал для меня. Но только ты не знаешь, что именно благодаря тебе и тому, что ты не вовремя произнес имя Его, я и был сброшен на землю. Имя Его действует на всех нас таким образом. По этой причине мы и не произносим его никогда!
Тогда я, для того чтобы он спустил меня с горы, сказал ему:
— Извини меня и не осуждай, так как я, право, не мог предвидеть пагубных последствий призывания имени Его! Обещаю тебе не произносить имени Его во время пути, если ты согласишься теперь перенести меня в дом мой!
Тогда крылатый нагнулся, взял меня к себе на спину и в мгновение ока перенес на террасу моего дома.
Когда жена моя увидела меня сходящим с террасы и входящим в дом после столь продолжительного отсутствия, она поняла все только что происшедшее и благословила Аллаха, еще раз спасшего меня от погибели. Потом после первых радостных излияний по случаю моего возвращения она сказала мне:
— Не следует отныне посещать жителей этого города, это братья демонов.
Я же сказал ей:
— Но как же отец твой жил с ними?
А она ответила на это:
— Отец мой не принадлежал к их обществу, не подражал им и не жил их жизнью. Во всяком случае, я не могу дать тебе лучшего совета, так как отец мой умер…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что приближается утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Не могу дать тебе лучшего совета, так как отец мой умер; оставим этот нечестивый город и прежде всего продадим наше имущество, наш дом и имение. Продай все это как можно выгоднее, купи хороших товаров на некоторую часть вырученной суммы, и мы оба отправимся в Багдад, на твою родину, увидим родных твоих и друзей и будем жить в мире и безопасности, почитая Всевышнего Аллаха!
Тогда я выслушал ее и повиновался ей.
Тотчас же принялся я за продажу всех вещей, продавая каждую в свое время, и продал все, что досталось мне от дяди моего, шейха, покойного отца супруги моей, да будет милостив к нему Аллах. И обратил я таким путем в золото все, что нам принадлежало, и получил стократную прибыль.
Устроив это дело, я взял жену свою и накупленные мною товары, нанял себе судно и волею Аллаха совершил счастливое и выгодное плавание. Плыли мы от острова к острову и из моря в море и благополучно прибыли в Басру, где остановились на короткое время. Потом вверх по реке доплыли и до Города мира, Багдада.
Тогда с женою и богатствами своими направился я на свою улицу и в дом свой, где родные встретили меня с изъявлениями великой радости и очень полюбили супругу мою, дочь шейха.
И поспешил я окончательно устроить свои дела, убрал в склады мои прекрасные товары, запер свои богатства и мог наконец спокойно принимать поздравления друзей и близких, которые, сосчитав, сколько времени я находился в отсутствии, увидели, что седьмое и последнее путешествие мое продолжалось ровно двадцать семь лет. Я же рассказал им во всех подробностях свои приключения за это долгое время; и дал я обет, который, как видите, свято соблюдаю, никогда не предпринимать ни сухопутного, ни морского путешествия. И не забыл я возблагодарить Аллаха Всевышнего за то, что столько раз, несмотря на повторение моих ошибок, Он избавлял меня от опасностей и вернул в круг семьи и друзей! И таково было, о гости мои, это седьмое и последнее путешествие, которое окончательно излечило меня от страсти к приключениям.
Когда Синдбад-мореход закончил рассказ свой среди молчаливых и изумленных слушателей, он повернулся к Синдбаду-носильщику и сказал ему:
— Теперь, о Синдбад-носильщик, подумай о совершенных мной трудах, о трудностях, которые преодолел я милостью Аллаха, и скажи мне, не благоприятнее ли была для мира и спокойствия твоя собственная участь, участь носильщика, нежели та участь, которая досталась мне на долю? Конечно, ты жил бедняком, я же приобрел несметные богатства, — но разве не был вознагражден каждый из нас сообразно своим усилиям?