При этих словах Синдбад-носильщик поцеловал руку у Синдбада-морехода и сказал ему:
— Да благословит тебя Аллах, о господин мой, извини мою опрометчивость, побудившую меня спеть ту песню!
Тогда Синдбад-мореход велел разостлать скатерть и задал пир, продолжавшийся тридцать ночей. Потом он пожелал оставить при себе управителем Синдбада-носильщика. И жили они оба в дружбе и в радости до той поры, когда является разрушительница всякого земного счастья, разрывающая узы дружбы, уничтожающая дворцы и воздвигающая гробницы, — горькая смерть. Слава Тому, Кто не знает смерти!
Когда дочь визиря, Шахерезада, закончила свой рассказ о Синдбаде-мореходе, она почувствовала некоторую усталость, а видя наступление утра и не желая злоупотреблять данным ей позволением, она улыбнулась и умолкла.
Тогда маленькая Доньязада, слушавшая эту удивительную историю с широко открытыми от любопытства и изумления глазами, поднялась с ковра, на котором приютилась, и обняла сестру, говоря:
— О сестра моя Шахерезада, как сладки и милы слова твои, как прелестны и чисты они для слуха и сочны в своей свежести! И как ужасен и отчаянно смел Синдбад-мореход!
А Шахерезада улыбнулась ей и сказала:
— О сестра моя! Что все это в сравнении с тем, что расскажу вам обоим в следующую ночь, если еще буду жива милостью Аллаха и изволением царя!
Царь же Шахрияр, нашедший странствования Синдбада несравненно более продолжительными, чем те, которые были совершены им самим с братом его Шахземаном на лугу, на морском берегу, где явился к ним джинн с ящиком, обернулся к Шахерезаде и сказал ей:
— Поистине, Шахерезада, не вижу, что бы такое ты могла еще рассказать! Во всяком случае, я желаю рассказа, начиненного стихами! Ты уже обещала мне такой рассказ, и ты, кажется, не подозреваешь, что если не исполнишь этого, то голова твоя слетит, как слетели головы твоих предшественниц!
Шахерезада же сказала:
— Клянусь глазами моими! Рассказ, который я приготовила для тебя, о царь благословенный, удовлетворит тебя вполне, и к тому же он занимательнее всех уже прослушанных тобою! Можешь судить уже по одному его заглавию: «Рассказ о прекрасной Зумурруд и Али Шаре, сыне Мадж ад-Дина».
И сказал себе тогда царь Шахрияр: «Убью ее после». Потом взял он ее в свои объятия и провел с ней остаток ночи. Утром же встал и вышел в залу суда своего. И толпились там визири, эмиры, придворные, стража и дворцовые слуги. И последним вошел великий визирь, отец Шахерезады, неся под мышкой саван, предназначенный для дочери, так как на этот раз был уверен, что ее уже нет в живых. Но царь ничего не сказал ему об этом и продолжал творить суд, назначать на должности, смещать, отдавать распоряжения, решать текущие дела, и так до конца дня.
Потом заседание было закрыто, и царь вернулся в свои покои, между тем как великий визирь стоял в тревоге и беспредельном изумлении.
Когда же стемнело, Шахрияр вошел к Шахерезаде и они вместе сделали свое обычное дело.
А это была
Когда же было закончено дело между Шахрияром и Шахерезадой, маленькая Доньязада воскликнула из своего уголка:
— О сестра моя, прошу тебя, начинай же рассказывать о прекрасной Зумурруд и Али Шаре, сыне Мадж ад-Дина!
И Шахерезада, улыбаясь, ответила ей:
— Я жду только разрешения этого благовоспитанного и культурного царя.
Тогда Шахрияр изрек:
— Ты можешь рассказывать!
И Шахерезада сказала:
РАССКАЗ О ПРЕКРАСНОЙ ЗУМУРРУД И АЛИ ШАРЕ, СЫНЕ МАДЖ АД-ДИНА
Сказывают, что в древние времена и далекие годы жил в Хорасане богатейший купец по имени Мадж ад-Дин, имевший сына, прекрасного, как полная луна, которого звали Али Шаром.
И вот однажды купец Мадж ад-Дин, бывший уже в очень преклонных летах, почувствовал приближение смерти. Позвал он сына и сказал ему:
— О сын мой, близок мой конец, и я хочу дать тебе добрый совет.
Сильно огорченный Али Шар сказал:
— Какой же совет, отец мой?
Купец Мадж ад-Дин сказал:
— Советую тебе не иметь знакомых и не бывать в свете, потому что свет подобен кузнецу: если он не сожжет тебя огнем своей кузницы, если он не выколет тебе глаза или обоих глаз искрами со своей наковальни, то, без сомнения, задушит тебя своим дымом. Впрочем, и поэт сказал:
Когда судьба тебе во всем изменит,
Не ожидай, что на пути печальном
Найдешь ты друга с верною душой.
Уединенье, будь благословенно!
Ты учишь тех, кто вверился тебе,
Как быть всегда безропотным и сильным
И доверять лишь самому себе!
А другой сказал:
Две стороны у мира есть, и обе
Лишь злополучны, как ты убедишься,
Коль со вниманьем их изучишь ты.
И первая из них есть лицемерье,
Предательство — другая сторона.
А третий:
Пустые речи, мелочность и глупость —
Вот дорогие мира украшенья!
Но если воля мудрая судьбы
Тебе покажет существо иное
И лучшее, старайся посещать
Его ты чаще, чтоб себя улучшить!
Услышав все это от умирающего отца, молодой Али Шар ответил:
— Отец мой, слушаю и повинуюсь! Что же посоветуешь мне еще?
А купец Мадж ад-Дин сказал:
— Делай добро, если сумеешь. И не жди награды за него в виде благодарности или подобного же добра. О сын мой, к сожалению, не каждый день имеешь случай делать добро.
Али Шар же ответил:
— Слушаю и повинуюсь! А больше ты ничего не посоветуешь мне?
Купец Мадж ад-Дин сказал:
— Не расточай богатств, которые тебе оставляю. Уважать тебя будут только сообразно с тем, чем владеет рука твоя. И поэт сказал:
Когда я нищ был, я друзей не встретил,
Теперь же все кишат они вокруг,
Меня лишая сна и аппетита.
О, сколько грозных, яростных врагов
Мое богатство победить сумело
И сколько снова я найду врагов,
Едва богатство станет уменьшаться!
Затем старик продолжал:
— Не пренебрегай советами опытных людей и не почитай бесполезным просить совета у тех, кто может дать совет, так как и поэт сказал:
Свою ты мысль умело сочетай
С идеей той, что подал твой советник,
И лишь тогда надейся на успех.
Коль хочешь видеть ты свое лицо,
То одного лишь зеркала довольно,
Но, если спину хочешь разглядеть,
Без двух зеркал тебе не обойтись.
Кроме того, сын мой, дам тебе и еще один совет: остерегайся вина. Оно причина всех мук. Оно отнимает рассудок и делает тебя предметом насмешек и презрения.
Таковы мои предсмертные советы. О дитя мое, не забывай моих слов. Будь хорошим сыном, и пусть благословение мое покоится на тебе во всю твою жизнь.
И, сказав это, старый купец закрыл на минуту глаза, чтобы сосредоточиться на своих мыслях. Потом он поднял указательный палец на высоту глаз своих и произнес свидетельство веры. После этого он переселился в другой мир милостью Аллаха Всевышнего.
Его оплакивал сын и все его семейство. На его похоронах присутствовали и знатные, и незнатные, и самые богатые, и самые бедные. А похоронив его, начертали на надгробном камне такие сроки:
Из праха я родился, и во прах
Вернулся вновь, и прахом стал я снова —
Как будто я и не жил на земле.
Вот и все о купце Мадж ад-Дине.
А что касается сына его Али Шара, то с ним было вот что. После смерти отца своего Али Шар продолжал торговать в главной лавке базара и тщательно следовал отцовским советам в том, что касалось знакомств. По прошествии ровно одного года и одного дня, час в час, его прельстило общество коварных молодых людей, сыновей блудниц и бессовестных прелюбодеев. И стал он усердно посещать их, познакомился с их матерями и сестрами, распутными собачьими дочерьми. И погрузился он в разврат по самое горло, и плавал он в вине и безумных расходах, идя по неправому пути. Потеряв способность здравого рассуждения, он говорил себе: «Коль скоро отец оставил мне все свои богатства, должен же я ими пользоваться, чтобы они не доставались другим после меня. Я хочу пользоваться настоящим и ловить наслаждение, потому что живешь только раз».
Такое рассуждение принесло свои плоды, и Али Шар так предавался всяким излишествам и днем и ночью, что скоро вынужден был продать лавку, дом, мебель и одежды свои; и осталась у него только та одежда, которая была на нем.
Тогда он понял свое заблуждение и оценил по достоинству превосходные советы отца своего Мадж ад-Дина. Друзья, которых он роскошно угощал и в двери которых стучался он теперь, все нашли какой-нибудь предлог, чтобы не пускать его. И, дойдя до крайней степени нищеты, голодный, вышел он из жалкого хана, где нашел себе приют, и стал просить милостыню, переходя от дверей к дверям.
И дошел он таким образом до базарной площади, где увидел большую толпу, стоявшую кругом. Ему захотелось подойти, чтобы посмотреть, что такое там происходит, и увидел он, что посередине круга, образовавшегося из купцов, маклеров и покупателей…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
И увидел он, что посередине круга, образовавшегося из купцов, маклеров и покупателей, стояла молодая белая невольница, красивая и прелестно сложенная: стан ее был строен, как пальма, розы расцветали на щеках, и как прекрасны были и ее груди, и все ее формы! О ней по справедливости можно было сказать стихами поэта:
Из безупречной формы Красоты
Она к нам вышла! Все в ней соразмерно:
Не велика, не чересчур мала,
И не полна, и не худа чрезмерно,