Подъехав к стенам города и к городским воротам, она увидела громадную толпу народа, который, увидав ее, стал кричать радостным и торжествующим кликом; и тотчас же выехали из ворот ей навстречу эмиры, и именитые люди, и военачальники, которые распростерлись на земле и поцеловали землю, как верноподданные царя, между тем как со всех сторон раздавались возгласы:
— Да дарует Аллах победу нашему царю! Да дарует твой приезд благословение мусульманскому народу, о царь вселенной!
И в то же время тысячи конных воинов стали шпалерами[44], чтобы отодвинуть и сдерживать восторженную толпу, а глашатай, сидевший на богато убранном верблюде, возвещал народу громким голосом о прибытии его царя.
Но Зумурруд, остававшаяся в мужском платье, ничего не понимала и наконец спросила у именитых людей, взявших ее лошадь под уздцы с обеих сторон:
— Что же такое случилось в вашем городе, именитые вельможи? И чего хотите вы от меня?
Тогда подошел старший из придворных и, поклонившись до земли, сказал ей:
— Господь, Дарующий блага, не поскупился для тебя своими щедротами! Слава Ему! Он привел тебя к нам, чтобы возвести тебя на престол нашего царства! Слава Ему, Дарующему нам такого молодого, прекрасного царя благородной турецкой крови! Слава Ему! Потому что, если бы Он послал нам какого-нибудь нищего или какого-нибудь другого ничтожного человека, мы все равно принуждены были бы принять его как нашего царя и отдать ему честь.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Сегодня мы имели счастье встретить тебя, о прекраснейший из царей земли и единственный в своем веке и во всех веках! Знай же, что по обычаю этого города, когда умирает царь, не оставив наследника, мы должны идти на эту дорогу и ждать первого прохожего, которого пошлет нам судьба, чтобы признать его нашим царем и приветствовать его как такового.
Зумурруд одарена была ясным и светлым умом, а потому не смутилась, услышав такое необычайное известие, и сказала старшему из придворных и другим вельможам:
— О вы, все отныне верные мне подданные, не думайте все-таки, что я какой-нибудь турок низкого происхождения, сын какого-нибудь простолюдина. Напротив, вы видите перед собою знатного турка, бежавшего из своего дома вследствие ссоры с родными и решившегося разъезжать по свету в поисках приключений. А так как судьба дает мне прекрасный случай увидеть новое, то я соглашаюсь быть вашим царем!
И тотчас же стала она во главе шествия и среди криков радости и приветствий торжественно вступила в город. Когда подъехала она к главному входу во дворец, эмиры и придворные спешились и поддерживали ее, когда она слезла с лошади, они на руках отнесли ее в большую приемную залу, посадили на золотой трон царей своих, надев на нее знаки царской власти. И все вместе распростерлись они перед нею, поцеловали землю между рук ее и произнесли присягу в верности.
Тогда Зумурруд начала свое царствование с того, что приказала открыть царские сокровища, накопленные в течение нескольких веков; и велела она раздать значительные суммы воинам, бедным и неимущим. Поэтому народ полюбил ее и желал ей долгого царствования. С другой стороны, Зумурруд не забыла подарить большое количество почетных одежд придворным и щедро одарить эмиров, старших придворных, их жен и всех женщин гарема. Сверх того, она отменила налоги, таможенные пошлины и другие сборы, велела выпустить из тюрем заключенных и исправила все ошибки. И таким путем приобрела она любовь высших и низших, которые все считали ее мужчиной, изумлялись ее воздержанности и целомудрию, узнав, что она никогда не входит в гарем и не имеет сношений с женщинами. Действительно, она взяла для своей личной службы только двух хорошеньких маленьких евнухов, которые и спали у ее дверей.
Но Зумурруд не чувствовала себя счастливой, она постоянно думала о своем милом Али Шаре, которого не могла разыскать, несмотря на все тайные поиски, которые делались по ее приказанию. Поэтому она плакала, оставаясь одна, молилась и постилась, чтобы заслужить благословение Аллаха для Али Шара и встретить его живым и здоровым. И так прошел год; все женщины во дворце с отчаянием поднимали руки к небу и восклицали:
— Какое несчастье для нас, что царь наш так набожен и воздержан!
К концу года Зумурруд пришла в голову одна мысль, и она немедленно захотела привести ее в исполнение. Призвала она визирей и старших придворных и приказала, чтобы строители очистили и выровняли обширную площадь, длиной и шириной в парасанг, и построили бы на ней великолепный павильон с куполом, который будет роскошно убран внутри и где поставят трон и столько сидений, сколько было сановников во дворце.
Приказ Зумурруд был исполнен в весьма короткий срок. Место было очищено, павильон построен, трон и сиденья поставлены в иерархическом порядке. Тогда Зумурруд созвала всех вельмож города и дворца и задала им такой пир, которого никто не видал еще в том царстве. И в конце пира Зумурруд сказала своим гостям:
— Отныне и во все продолжение моего царствования я буду приглашать вас в этот павильон в начале каждого месяца, и вы будете занимать ваши места здесь, и буду я также приглашать весь народ мой, чтобы он также принимал участие в пиршестве, ел, пил и благодарил Создателя за дары Его!
И все слушали и повиновались.
Тогда она прибавила:
— Глашатаи будут призывать народ на пир и кричать, что каждый отказавшийся будет повешен!
И вот в начале месяца глашатаи ходили по улицам города и кричали:
— О вы все, торговцы и покупатели, богатые и бедные, сытые и голодные, по приказу нашего царя спешите к павильону на площади! Вы будете пить и есть и благодарить Создателя всех благ! И повешен будет всякий не пришедший туда! Запирайте ваши лавки, прекращайте торговлю и покупки! А кто откажется, будет повешен!
По этому приглашению толпа народа прибежала в павильон и разместилась в зале, между тем как царь сидел на троне, а вокруг него сидели в иерархическом порядке вельможи и сановники. И все принялись есть всякого рода превосходные вещи: жареную баранину, рис с маслом и в особенности превосходное блюдо из муки и перебродившего молока. И в то время как они ели, царь внимательно разглядывал их одного за другим, и так пристально, что каждый говорил соседу:
— Клянусь Аллахом, не знаю, по какой причине царь так упорно смотрит на меня!
Вельможи и сановники между тем не переставали угощать этих людей, говоря:
— Не стесняйтесь, ешьте и насыщайтесь! Ничем не можете вы доставить царю большего удовольствия, как вашим аппетитом.
Они же говорили себе: «Клянемся Аллахом, никогда в жизни не видели мы царя, который так любил бы народ свой и так желал бы ему добра!»
Среди обжор, набрасывающихся на пищу с наибольшею жадностью и проглатывающих невероятное количество блюд, находился и негодяй Барсум, усыпивший Али Шара и похитивший Зумурруд при содействии брата своего, старого Рашид ад-Дина. Когда этот Барсум покончил с мясом и жирными блюдами, он заметил поднос, до которого не мог дотянуться рукой и на котором стояла дивная молочная рисовая каша, посыпанная сахаром и корицей. Он растолкал всех своих соседей, достал поднос, придвинул к себе и захватил так много, что один из его соседей, находя это неприличным, сказал ему…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что приближается утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Тогда он растолкал всех своих соседей, достал поднос, придвинул к себе и захватил так много, что один из его соседей, находя это неприличным, сказал ему:
— Не стыдно ли тебе протягивать руку к тому, что стоит далеко от тебя, и брать для себя одного такое большое блюдо? Разве тебе неизвестно, что учтивость повелевает нам брать только то, что стоит перед нами?
А другой сосед прибавил:
— Пусть же это блюдо ляжет камнем на твой желудок и перевернет твои кишки!
А какой-то забавник, большой любитель гашиша, сказал ему:
— Эй, поделись-ка со мною! Подвинь-ка его ко мне, чтобы и я попробовал!
Но Барсум окинул его презрительным взглядом и грубо крикнул ему:
— Ах ты, проклятый поедатель гашиша, это благородное кушанье не по твоему нёбу, оно для эмиров и людей воспитанных!
И он уже собрался погрузить пальцы в тонкое блюдо, когда наблюдавшая за ним уже некоторое время Зумурруд узнала его и послала к нему четырех стражей, сказав им:
— Бегите скорей к тому человеку, что ест рис, и приведите его ко мне!
И стражи бросились к Барсуму, вырвали у него из рук еду, которую он намеревался проглотить, повалили его ничком на землю и потащили за ноги к царю среди удивленных гостей, которые тотчас же перестали есть и стали шептать друг другу:
— Вот что значит быть обжорой и захватывать еду у других!
И поедатель гашиша сказал своим соседям:
— Клянусь Аллахом, я хорошо сделал, что не ел с ним этого прекрасного риса с корицей! Кто знает, какое его ждет наказание…
И все внимательно следили за тем, что происходило.
Зумурруд, глаза которой горели от внутреннего волнения, спросила у того человека:
— Скажи мне ты, человек со скверными голубыми глазами, как твое имя и по какой причине пришел ты в наш край?
Негодяй, украсивший себя белым тюрбаном, предназначенным, как известно, исключительно одним мусульманам, ответил:
— О царь наш, зовут меня Али, ремеслом я басонщик[45], и я пришел сюда зарабатывать кусок хлеба трудами рук своих.
Тогда Зумурруд сказала одному из своих маленьких евнухов:
— Ступай и принеси скорей мой стол с прорицающим песком и медное перо, которым я черчу землегадательные линии.
И как только было исполнено ее приказание, Зумурруд тщательно рассыпала песок на гладкой поверхности стола и медным пером начертила изображение обезьяны и несколько неведомых линий. Потом, подумав несколько минут, вдруг подняла голову и громким голосом, который был услышан всей толпой, она закричала негодяю: