Тогда невольники, одев меня в вышеупомянутое шелковое платье, отвели меня в комнату, где ждала меня молодая девушка, которая, по уверению старого еврея, должна была быть девственницей. И действительно, я увидал молодую девушку, очень красивую, с которой невольники оставили меня одного, чтобы я провел с ней ночь. И вот я спал с ней и поистине нашел ее совершенной.
Я провел с ней три дня и три ночи, и я ел и пил и делал то, что должен был делать, а утром четвертого дня старик призвал меня и сказал:
— Готов ли ты теперь исполнить работу, за которую я тебе заплатил и на которую ты заранее согласился?
Я объявил ему, что готов расплачиваться работой, хотя не имею понятия, в чем состоит она.
Тогда старый еврей приказал своим невольникам оседлать и привести двух мулов; и невольники привели двух взнузданных мулов. Он сел на одного, а я сел на другого, и он велел мне следовать за собой. Мы поехали очень скоро, и мы ехали так до полудня, и приехали мы к подножию высокой отвесной горы, и на склоне ее не было видно ни одной тропинки, по которой мог бы пробраться человек или пройти какое-нибудь верховое животное. Тогда мы слезли с мулов, а старый еврей протянул мне нож и сказал:
— Всади его в живот твоего мула. Теперь настало время работать.
Я послушался и всадил нож в живот мула, который тут же околел.
Потом по приказанию еврея я ободрал шкуру с мула и очистил ее.
Тогда он сказал мне:
— Теперь ты должен растянуться на этой шкуре, чтобы я мог зашить тебя внутри ее, как в мешке.
И я точно так же повиновался и растянулся на шкуре, и старик старательно зашил меня в ней, потом он сказал мне:
— Слушай хорошенько то, что я скажу. Большая птица бросится сейчас на тебя, поднимет тебя и отнесет в свое гнездо на вершине этой крутой горы. Берегись пошевелиться, когда почувствуешь себя приподнятым на воздух, потому что птица может выпустить тебя из лап своих и при падении ты расшибешься о землю; но когда она отнесет тебя на гору, разрежь шкуру ножом, который я дал тебе, и выходи из мешка. Птица испугается и выпустит тебя. Тогда ты начнешь собирать драгоценные камни, которыми усеяна вершина этой горы, и будешь бросать их мне. Закончив это, ты сойдешь и последуешь за мной.
И вот едва старый еврей закончил говорить, как я почувствовал, что поднимаюсь в воздух; по прошествии нескольких мгновений меня снова опустили на землю. Тогда я прорезал своим ножом мешок и высунул голову. Этот вид испугал чудовищную птицу, и она улетела как стрела. Тогда я стал собирать рубины, изумруды и драгоценные камни, которые покрывали землю, и бросать их старому еврею. Но когда я захотел слезть, я заметил, что нет тропинки, по которой могла бы ступать нога, и я увидал, что старый еврей, собрав свои камни, сел на осла и быстро удалился, скоро исчезнув из вида.
Тогда в беспредельном отчаянии я стал роптать на судьбу свою и решил искать, в какую сторону мне лучше направиться. Я кончил тем, что пошел прямо, положившись на судьбу, и я блуждал таким образом в продолжение двух месяцев, пока не очутился в конце цепи гор, у входа в великолепную долину, где ручьи, деревья и цветы прославляли Создателя среди щебетания птиц. Там я увидел огромный дворец, который поднимался высоко к небесам; и я направился к нему. Когда я подошел к двери, то заметил сидевшего на лавке старца, лицо которого было окружено сиянием. Он держал в руке рубиновый скипетр, а на голове у него была бриллиантовая корона. Я поклонился ему, и он с благосклонностью ответил мне на поклон, потом он сказал:
— Садись рядом со мною, сын мой!
И когда я сел, он спросил меня:
— Откуда пришел ты в эту землю, на которую не ступала нога ни одного потомка Адама? И куда думаешь ты направить путь свой?
Вместо ответа я разразился рыданиями и едва не задохнулся от слез.
Тогда старик сказал мне:
— Перестань так плакать, дитя мое, не то ты сокрушишь сердце мое. Мужайся и укрепи сперва тело свое едой и питьем.
И он повел меня в большую залу, куда принес мне есть и пить.
И когда он увидал, что я в лучшем расположении духа, он попросил меня рассказать ему мою историю, и я удовлетворил его просьбу и, в свою очередь, попросил его сказать мне, кто он и кому принадлежит этот дворец. И он ответил:
— Знай, сын мой, что этот дворец в былые времена был построен нашим повелителем Сулейманом, и я от него поставлен здесь начальником птиц. Ежегодно все земные птицы прилетают сюда для оказания мне почестей. Если ты желаешь возвратиться в свою землю, я поручу тебя им в первый же раз, как они явятся сюда для получения приказания, и они перенесут тебя в твою землю. Но чтобы приятно провести время до их появления, ты можешь ходить всюду в этом дворце, и ты можешь входить во все залы, за исключением одной; зала эта открывается золотым ключом, и он находится среди всех этих ключей, которые я тебе даю.
И старик — начальник птиц — передал мне ключи и предоставил мне действовать на свободе.
Сперва я обошел залы, выходившие на большой дворцовый двор, потом я проник и в другие комнаты, которые все были разделены на части, чтобы служить клетками для птиц, и таким образом я дошел до двери, которая отпиралась золотым ключом…
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Когда я обошел залы, выходившие на большой двор, я проник и в другие комнаты, которые все были разделены на части, чтобы служить клетками для птиц, и таким образом я дошел до двери, которая отпиралась золотым ключом, и я стоял долго и смотрел на нее, не смея даже притронуться к ней рукою вследствие запрещения старика; но я уже не мог противиться любопытству, наполнявшему мою душу; я вложил золотой ключ в замок и проник, весь охваченный страхом, в запретное место.
И вот вместо зрелища, полного ужаса, я увидал сперва залу, у которой пол был выложен разноцветными драгоценными камнями, и посреди нее — серебряный бассейн, окруженный золотыми птицами; из их клювов струилась вода с таким дивным шумом, что мне казалось, я слышу, как голос каждой из них мелодично отражается от серебряных краев бассейна. Вокруг бассейна были разбросаны в чарующем разнообразии клумбы с нежно-пахучими цветами, и окрашивание этих цветов было в гармоничном сочетании с окраской плодов, в изобилии наполнявших деревья, которые, в свою очередь, доставляли прохладную тень на воду. Песок, попираемый мною, был из изумруда и алмаза, и он расстилался до подножия трона, который возвышался против этого чудесного бассейна. Этот трон был сделан из одного рубина, грани которого отбрасывали в сад свои красные холодные лучи, а они, в свою очередь, заставляли воду отсвечивать драгоценными камнями. И я остановился в восхищении перед этими простыми явлениями, рожденными от чистого сочетания элементов; потом я уселся на рубиновый трон, над которым возвышался красный шелковый балдахин, и там я закрыл на мгновение глаза, чтобы это свежее видение лучше проникло в мою очарованную душу.
Когда я снова открыл глаза, я увидел, что к бассейну приближаются, взмахивая своими белыми крыльями, три красивые белые голубки и собираются искупаться. И они грациозно прыгнули на широкий борт серебряного бассейна, и после нежных объятий и тысячи очаровательных ласк они отбросили далеко от себя свой девственный наряд из перьев и — о мои очарованные глаза! — явились в белой, как жасмин, наготе под видом трех молодых девушек, прекрасных, как три луны. И тотчас же они погрузились в бассейн, чтобы предаться тысячам игр и тысячам шалостей; они то исчезали, то появлялись среди больших блестящих струй, чтобы снова исчезнуть среди раскатистого смеха, между тем как волосы их походили на летающее по воде пламя.
При этом зрелище, о брат Белукия, я почувствовал, что мой разум плывет в моем мозгу и пробует испариться. Я не в состоянии был обуздывать больше свое волнение, и я побежал, влюбленный до безумия, к бассейну и вскричал:
— О молодые девушки! О три луны! О владычицы!
Едва молодые девушки заметили меня, они испустили крик ужаса и, грациозно выпрыгнув из воды, побежали к своим покрывалам из перьев, которые тотчас же набросили на наготу свою; затем они взлетели на самое высокое дерево из деревьев, которые отбрасывали тень на бассейн, и там стали смеяться, глядя на меня.
Тогда я приблизился к дереву, поднял глаза и сказал им:
— О владычицы! Прошу вас, скажите мне, кто вы? Я Яншах, сын царя Тигмоса, владыки Кабула и начальника племени Бани Шалан.
Тогда самая юная из трех, та самая, чары которой меня всего более прельстили, сказала мне:
— Мы дочери царя Насра, живущего в алмазном дворце. Мы пришли сюда, чтобы погулять и повеселиться.
Я сказал:
— В таком случае, о госпожа моя, сжалься надо мною и сойди вниз, чтобы закончить игру вместе со мной.
Она сказала:
— А с каких это пор, о Яншах, девушки могут играть с молодыми людьми? Во всяком случае, если ты хочешь познакомиться со мной покороче, нет ничего проще — тебе лишь надо следовать за мной во дворец отца моего.
Произнеся эти слова, она бросила на меня взгляд, который дошел до моей печени; и она улетела с обеими сестрами и скрылась из глаз. При виде этого я впал в полное отчаянье, и я испустил громкий крик и упал без чувств под деревом.
Не знаю, сколько времени пролежал я таким образом, но, когда я пришел в себя, старик — начальник птиц — стоял около меня и брызгал на меня цветочною водой. Когда же он увидел меня открывающим глаза, он сказал мне:
— Ты видишь, дитя мое, как дурно, что ты не послушался меня! Разве я не запрещал тебе открывать двери беседки?
Вместо ответа я разразился рыданиями и прочел следующие стихи:
Пленили сердце мне и девственная юность
Ее гармонией дышащего сложенья,
И стан ее, прекраснейший из станов.
Когда улыбка уст ее коснется,
И роза, и рубин ее устам