Завидуют. Распущенные косы
Качаются по бедрам у нее,
А стрелы глаз ее далёко залетают,
Неизлечимые всем раны нанося.
О красота! Как ты прекрасна!
Соперниц не имеешь ты, собой
Все Индии красоты затмевая.
Когда я закончил эти стихи, старик сказал мне:
— Я понимаю, что очаровало тебя. Ты видел молодых девушек, одетых голубками; иногда они прилетают сюда купаться.
Я же воскликнул:
— Я видел их, отец мой, и я прошу тебя сказать мне, где находится алмазный дворец, в котором живут они вместе с отцом своим, царем Насром.
Он ответил мне:
— Нечего и думать идти туда, сын мой! Царь Наср — один из могущественнейших начальников джиннов, и я сильно сомневаюсь, чтобы он отдал одну из своих дочерей тебе в жены.
Приготовляйся лучше к отъезду в свою страну. Я, со своей стороны, облегчу тебе задачу твою, сдав тебя на попечение птицам, которые вскоре явятся сюда, чтобы приветствовать меня; они будут служить тебе проводниками.
Я ответил:
— Благодарю тебя, отец мой, но я отказываюсь возвращаться к своим родителям, пока не увижу еще раз молодую девушку, которая говорила со мной.
Сказав это, я пал с плачем к ногам старца и стал умолять его указать мне способ снова увидеть молодых девушек, одетых голубками.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что приближается утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Умолял я старца указать мне способ снова увидеть молодых девушек, одетых голубками. Тогда старик протянул мне руку, поднял меня и сказал:
— Я вижу, что сердце твое переполнено страстью к молодой девушке, и потому укажу тебе средство, как снова увидеть ее. Ты должен спрятаться за деревья и терпеливо ждать возвращения голубок. Ты дашь им время раздеться и сойти в бассейн, и тогда внезапно ты бросишься на их одежды из перьев и завладеешь ими. Тогда они будут приветливее в своих речах по отношению к тебе; они приблизятся к тебе, окажут тебе тысячу ласк и будут молить тебя в высшей степени милых выражениях возвратить им их оперение. Но ты остерегайся склоняться на их мольбы, потому что тогда ты потеряешь молодых девушек навсегда.
Напротив, настойчиво отказывай им и скажи: «Я отдам вам ваши одеяния, но только после того, как возвратится шейх». И ты действительно будешь дожидаться моего возвращения и будешь в то же время разговаривать с ними с большою любезностью; я же найду средство повернуть обстоятельства в твою пользу.
При этих словах я горячо поблагодарил почтенного начальника птиц и поспешил спрятаться за деревья, между тем как он удалился в свою залу, чтобы принимать своих подданных.
Мне пришлось ждать довольно долго их появления. Наконец я услыхал шум от взмахов крыльев и раздававшийся с высоты смех; и я увидел, как три голубки опустились на край бассейна и стали оглядываться направо и налево, чтобы увериться, что никто не наблюдает за ними. Потом та, которая говорила со мной, обратилась к двум другим и сказала:
— Не думаете ли вы, о сестры, что кто-нибудь спрятался в саду? Что стало с тем молодым человеком, которого мы видели?
Но сестры ее сказали ей:
— О Шамс, не предавайся излишнему беспокойству и спеши делать то, что делаем мы!
И все трое сняли тогда с себя оперение и, белые и нагие, как самородное серебро, погрузились в воду, чтобы предаться тысяче резвых игр. И мне казалось, что я вижу три луны, отражающиеся в воде.
Я подождал, пока они не доплыли до середины бассейна, и я вскочил тогда на обе ноги и бросился со скоростью молнии и завладел одеянием молодой девушки, которую я полюбил. И ответом на это похищение было три крика ужаса, и я увидел, как молодые девушки были сконфужены тем, что их застали в забавах их, и как они погрузились в воду совсем, выставив только головы поверх воды, и как они бросали на меня горестные взгляды.
Но тогда я, уверенный, что на этот раз они в моих руках, начал смеяться и отступать от берега, потрясая одеянием из перьев с победоносным видом.
При виде этого молодая девушка, которая говорила со мной в первый раз и имя которой было Шамс, сказала мне:
— Как смеешь ты, о юноша, овладевать тем, что тебе не принадлежит?
Я ответил:
— О голубка моя, выйди из бассейна для беседы со мною!
Она сказала:
— Я охотно стану беседовать с тобой, о прекрасный юноша, но я вся нагая, и я не могу в таком виде выйти из бассейна. Отдай мне мое одеяние, и я обещаю тебе выйти из воды и беседовать с тобой; я даже позволю тебе ласкать меня и целовать, сколько тебе захочется!
Я сказал:
— О свет очей моих, о госпожа моя, о владычица красоты, о плод моего сердца! Если я отдам тебе твое одеяние, то сам же и стану причиной смерти твоей. Я не могу этого сделать, во всяком случае, не могу сделать раньше прихода моего друга-шейха, начальника птиц.
Она сказала мне:
— Раз ты взял покров мой, то тогда отойди немного и поверни голову в другую сторону, чтобы я могла выйти из бассейна, а сестры могли бы одеться; и тогда они одолжат мне несколько своих перьев, чтобы я могла прикрыть самое существенное.
Я сказал:
— Да, я могу это сделать.
И я удалился и встал позади рубинового трона.
Тогда обе старшие сестры вышли первыми и быстро укрылись своими одеяниями; затем они выщипали несколько перьев, наиболее опушенных, и сделали из них что-то вроде маленького передника; потом они помогли своей младшей сестре выйти из воды, опоясали самое существенное этим передником и закричали мне:
— Теперь ты можешь подойти!
И я побежал к этим газелям, бросился к ногам милой Шамс и стал целовать ее ноги, причем крепко держал ее одеяние из боязни, чтобы она не взяла его и не улетела. Тогда она подняла меня и начала говорить мне тысячу милых слов и оказывать мне тысячу ласк, желая побудить меня отдать ей ее одеяние; но я остерегся уступить ее желанию, и мне удалось увлечь ее на рубиновый трон, где я уселся, посадив ее к себе на колени.
Тогда она увидала, что не может вырваться от меня, и она решилась наконец удовлетворить мои желания: она охватила мою шею руками и отвечала поцелуем на поцелуй и ласкою на ласку, между тем как сестры улыбались нам, оглядываясь по сторонам, чтобы видеть, не идет ли кто.
В это время шейх, мой покровитель, отворил дверь и вошел.
Тогда мы поднялись в честь его и пошли ему навстречу, чтобы принять его; и мы поцеловали ему почтительно руки. Он попросил нас сесть и, обращаясь к милой Шамс, сказал:
— Я восхищен, о дочь моя, что ты выбрала себе этого молодого человека, который любит тебя до безумия. Знай же, что он действительно высокого происхождения. Его отец — царь Тигмос, владыка Афганистана. И ты хорошо сделаешь, если согласишься на этот союз и если уговоришь также царя Насра, твоего отца, дать тебе свое согласие.
Она ответила:
— Слушаю и повинуюсь!
Тогда шейх сказал ей:
— Если ты действительно принимаешь этот союз, то дай мне клятву в этом и обещай быть верной твоему супругу и никогда не покидать его.
И прекрасная Шамс тотчас же встала и дала требуемую клятву перед почтенным шейхом. Тогда он сказал нам:
— Возблагодарим Высочайшего за ваш союз, дети мои! И да будете вы счастливы! И вот я призываю на вас обоих благословения! Вы можете теперь свободно любить друг друга. А ты, Яншах, можешь отдать ей ее одеяние, потому что она больше не покинет тебя.
И, проговорив эти слова, он повел нас в залу, где были разостланы тюфяки с коврами и стояли также подносы, уставленные великолепными фруктами и другими восхитительными яствами. И Шамс попросила своих сестер отправиться раньше во дворец ее отца, чтобы объявить ему о свадьбе и предуведомить о ее возвращении со мной; затем она сделалась очень нежна со мною и сама захотела чистить мне фрукты и делить их со мною. После этого мы легли и в объятиях друг друга вкусили высший предел блаженства.
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Раньше отправиться во дворец ее отца, чтобы объявить ему о свадьбе. После этого мы легли и в объятиях друг друга вкусили высший предел блаженства.
Утром Шамс проснулась первой. Она надела на себя свой плащ из перьев; потом разбудила меня, поцеловала промеж глаз и сказала:
— Настало время отправиться нам в алмазный дворец, чтобы посетить царя Насра, отца моего. Итак, поспеши одеться!
Я тотчас же послушался, и, когда был готов, мы пошли к шейху — начальнику птиц — и поцеловали у него руки и очень благодарили его. Тогда Шамс сказала мне:
— Теперь сядь ко мне на плечи и держись крепче, потому что путь будет долог, хотя я буду стараться лететь как можно быстрее.
И она посадила меня к себе на плечи и понесла меня по воздуху со скоростью молнии, и через некоторое время она опустила меня на землю неподалеку от входа в алмазный дворец. И мы двинулись медленно по направлению к дворцу, между тем как джинны-служители, расставленные царем, побежали известить его о нашем прибытии.
Царь Наср, отец Шамс и повелитель джиннов, был чрезвычайно рад увидеть меня; он заключил меня в свои объятия и прижал к груди своей. Потом он отдал приказание, чтобы на меня надели великолепное почетное платье, чтобы на голову мне возложили корону, сделанную из цельного алмаза; затем он повел меня к царице, матери супруги моей, и та выразила мне свое удовольствие и поздравила свою дочь с выбором, сделанным ею в моем лице. Потом она подарила своей дочери огромное количество драгоценных камней, тем более что дворец был переполнен ими; и она велела отвести нас в хаммам, и там нас вымыли и надушили розовой водой, мускусом, амброй и ароматическими маслами, которыми мы великолепно освежились. После этого дали в честь нас празднества, которые продолжались тридцать дней и тридцать ночей безостановочно.