— Это ты, Абу Нувас? Какое же преступление ты совершил, что тебя так наказывают?
Тот же отвечал:
— Клянусь Аллахом! Я не совершил и тени преступления! Я просто произносил некоторые из лучших моих стихов перед халифом, и он из благодарности наделил меня своей лучшей одеждой.
Халиф, как раз в эту минуту стоявший за дверями одного из флигелей, услышал ответ Абу Нуваса и не мог удержаться от смеха.
И он помиловал Абу Нуваса, подарил ему почетное платье, большую сумму денег и по-прежнему продолжал звать его к себе, когда был не в духе.
Когда Шахерезада закончила рассказ о приключениях стихотворца Абу Нуваса, маленькая Доньязада, притаившаяся на ковре и смеявшаяся украдкой, подбежала к сестре и сказала:
— Клянусь Аллахом! Сестра Шахерезада, как занимателен этот рассказ и как забавен был этот Абу Нувас, наряженный ослом! Расскажи еще что-нибудь о нем!
Но царь Шахрияр закричал:
— Мне совсем не нравится этот Абу Нувас. Если ты хочешь, чтобы тебе сейчас же отрубили голову, то можешь продолжать рассказ о его приключениях. Если же нет, то поспеши рассказать мне о каком-нибудь путешествии; с той поры, как я предпринял путешествие в далекие края с братом моим Шахземаном, царем Самарканда, после происшествия с проклятой женой моей, которой я велел отрубить голову, я пристрастился ко всему, что касается назидательных путешествий. Если ты знаешь действительно занимательный рассказ, то поспеши рассказывать, потому что в нынешнюю ночь бессонница мучит меня как никогда!
При этих словах царя Шахрияра словоохотливая Шахерезада воскликнула:
— Именно такие рассказы о путешествиях я и знаю, и они самые удивительные и самые занимательные из всех мною переданных! Ты сам увидишь это, о царь благословенный; ни в одной книге нет рассказа, который может сравниться с рассказом о Синдбаде-мореходе! И вот его-то я и расскажу тебе, о царь благословенный, если ты позволишь мне это!
И Шахерезада тотчас же принялась за дело:
РАССКАЗ О СИНДБАДЕ-МОРЕХОДЕ
РАССКАЗ О СИНДБАДЕ-МОРЕХОДЕ
Во времена халифа Гаруна аль-Рашида жил в Багдаде человек, которого звали Синдбадом-носильщиком. Это был человек бедный и зарабатывавший себе хлеб ношением тяжестей на голове.
Однажды пришлось ему нести очень тяжелую ношу, и как раз в этот день стояла чрезвычайно жаркая погода, поэтому носильщик очень устал и сильно вспотел. Жара стала невыносимой, когда носильщик проходил мимо дома, который, вероятно, принадлежал какому-нибудь богатому купцу, судя по тому, что земля вокруг него была чисто выметена и полита розовой водой. Здесь задувал приятнейший ветерок, а у дверей стояла широкая скамья. Желая отдохнуть и подышать свежим воздухом, носильщик Синдбад положил свою ношу на эту скамью и сейчас же почувствовал, что ветерок дует из дверей и вместе с тем несется оттуда приятный запах; он с наслаждением уселся на край скамьи. И вдруг он услышал звуки различных инструментов и лютней, сопровождавших пение дивных голосов, которые пели на непонятном языке; и различил он также голоса певчих птиц, чарующе славивших Аллаха; между прочими узнал он голоса горлиц, соловьев, дроздов, голубей с кольцом вокруг шеи и прирученных куропаток. Тогда он восхитился в душе своей, чувствуя огромное удовольствие, заглянул в дверь и увидел в глубине обширный сад, где толпились молодые слуги, невольники и люди всякого звания; и были там вещи, которые можно видеть лишь у царей и султанов.
Затем до него донесся запах блюд, которые, вероятно, были превосходны; в этом запахе сливались ароматы всевозможных яств и напитков высшего качества. Тогда он невольно вздохнул и, обратив взоры свои к небу, сказал:
— Слава Тебе, Создатель, Раздаватель благ! Ты раздаешь дары Свои, кому хочешь, и без счета! О Бог мой! Если я шлю к Тебе вопль мой, то не для того, чтобы требовать у Тебя отчета в Твоих деяниях, не для того, чтобы вопрошать о Твоей воле и правде, потому что сознание не должно спрашивать Всемогущего Господина своего. Но я только утверждаю: слава Тебе! Ты делаешь человека богатым или нищим, Ты возвышаешь или низводить его по желанию Своему, и это всегда бывает справедливо, даже если мы и не понимаем этого. Вот, например, хозяин этого дома… Он счастлив до последних пределов блаженства. Он вдыхает этот дивный аромат сочных блюд и высокого качества вин. Он счастлив, доволен и в хорошем расположении духа, между тем как другие, например я, находятся на краю утомления и нищеты.
Потом носильщик, подперев щеку рукою, запел во весь голос такие стихи:
Случалось так, что путник бесприютный
Внезапно просыпался в стенах дворца,
Его судьбой построенного за ночь.
Но — увы! — лишь более несчастным
Я просыпаюсь с каждым новым днем.
С каждою минутой мой гнет растет,
Под ним все ниже пригибаюсь я,
Пока другие жизнь свою проводят
Средь вечных благ, ниспосланных судьбой!
Кому судьба на плечи возложила
Подобный гнет, как тот, что я несу?
А между тем все те, кому так щедро
Судьба дарит и почесть, и богатство,
Достойны их не более меня.
Они во всем подобны мне — и что же?
Меж нами так же разница громадна,
Как между едким уксусом прогорклым
И благородным пенистым вином!
И если я доныне, о Создатель,
Твоих щедрот ни разу не видал
(О, не подумай, что Тебя виню я!
Ты вечно добр, велик и справедлив!),
Все ж верю я, что Ты судил премудро!
Когда Синдбад-носильщик перестал петь, он встал и хотел было снова поставить ношу себе на голову и продолжить путь свой, как вдруг из дверей дворца вышел и подошел к нему маленький невольник с милым личиком, тоненький, стройный и богато одетый. Он взял его за руку и сказал:
— Войди, господин мой желает видеть тебя.
Оробевший носильщик попытался найти какой-нибудь предлог, чтобы отказаться и не последовать за юным невольником, но ничего не мог придумать. Он сложил ношу свою в прихожей у привратника и вместе с мальчиком вошел в дом.
И он увидел роскошное помещение, много людей важного и почтенного вида и в центре дома — большую залу, в которую его и ввели.
Здесь заметил он многочисленное собрание, состоявшее из людей почтенных, и много гостей. Заметил он также, что здесь много благоухающих цветов; всякого рода сухое варенье, лакомства, миндальное тесто, дивные плоды; великое множество подносов с жареными яствами; роскошные блюда и подносы, нагруженные напитками из виноградного сока. Заметил он также музыкальные инструменты, которые держали на коленях прекрасные невольницы, сидевшие чинно в ряд, каждая сообразно со своим званием. Посреди залы носильщик увидел между прочими гостями человека с внушавшей уважение внешностью: бороду его убелили годы, черты лица были красивы и приятны, и выражались в них степенность, доброта, благородство и величие.
При виде всего этого носильщик Синдбад…
Но на этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И при виде всего этого носильщик Синдбад остолбенел от удивления и сказал себе: «Клянусь Аллахом! Это жилище, верно, дворец каких-нибудь могущественных джиннов или местопребывание великого царя или султана». Потом он поспешил исполнить все, чего требовала вежливость и умение вести себя в подобной обстановке: пожелал мира всем присутствующим, высказал им и другие пожелания; поцеловал землю между их рук и затем стал, опустив голову, почтительно и скромно.
Тогда хозяин дома подозвал его к себе и пригласил сесть рядом; он поздоровался с ним очень любезно, угощал всем, что было лучшего, самого тонкого и всего искуснее приготовленного из всех блюд, которыми были заставлены подносы. И Синдбад-носильщик не преминул сделать честь угощению, однако прежде всего он произнес молитву. И ел он досыта, потом благодарил Аллаха словами: «Да будут воздаваемы хвалы Ему во всякое время!»
После этого он омыл руки свои и поблагодарил всех гостей за их приветливость.
Только тогда хозяин по обычаю, не позволяющему расспрашивать гостя прежде, чем его не накормят и не напоят, сказал носильщику:
— Мир тебе! Не стесняйся, будь как дома! Да будет благословен день твой! Но, о гость мой, не скажешь ли ты, как зовут тебя и чем ты занимаешься?
Гость отвечал:
— О господин мой, зовут меня Синдбадом-носильщиком, а занятие мое состоит в том, что за плату я ношу на голове тяжести.
Хозяин дома улыбнулся и сказал ему:
— Знай, о носильщик, что имя мое такое же, как у тебя, ибо зовут меня Синдбад-мореход. — Потом он продолжал: — Знай также, о носильщик, что я пригласил тебя сюда для того, чтобы ты повторил прекрасные стихи, которые ты пел, сидя на скамье у дверей дома моего.
При этих словах носильщик сильно смутился и сказал:
— Клянусь Аллахом! Не осуждай меня слишком строго за мой необдуманный поступок; работа, утомление и нужда, ничего не оставляющая в руке работника, учат человека невежливости, глупости и дерзости.
Но Синдбад-мореход сказал Синдбаду-носильщику:
— Не стыдись того, что пел ты, и вообще не стесняйся, так как отныне ты брат мне. Но прошу, поспеши пропеть те стихи, которые я слышал и которые так очаровали меня!
Тогда носильщик пропел стихи, восхитившие Синдбада-морехода.
Когда же носильщик закончил, Синдбад-мореход обратился к Синдбаду-носильщику и сказал ему:
— О носильщик, знай, что и в моей судьбе много было удивительного, и я хочу рассказать тебе о моей жизни. Я расскажу тебе все мои приключения и все испытания, постигшие меня, прежде чем я достиг такого благополучия и стал жить в этом дворце. И ты увидишь тогда, ценой каких ужасных и страшных трудов, ценой каких бедствий, мучений и несчастий я приобрел богатства, среди которых ты видишь меня живущим в старости.
Тебе, конечно, неизвестны совершенные мною семь путешествий и то, что каждое из них так изумительно, что при одной мысли о нем столбенеешь, застываешь от изумления. Но все, что я расскажу тебе и всем моим почтенным гост