А когда наступила
она сказала:
И сосед отвечал:
— Я думаю, о Амин, что самое лучшее для тебя — терпеливо перенести свое несчастье и подождать, пока не схватят воров, которые рано или поздно будут взяты; потому что стражи правителя уже разыскивают их и не только за это воровство, но и за многие другие злодейства, совершенные ими в последнее время.
И бедный ювелир вскричал:
— О Абальгассан бен-Тагер, мудрый человек! Как благоразумно поступил ты, спокойно удалившись в Басру! Но что предначертано, должно свершиться!
И Амин печально пошел к своему жилищу среди толпы людей, которые уже узнали об этой истории и сожалели о нем, увидав его.
И вот, приблизившись к дверям своего дома, ювелир Амин заметил в прихожей человека, которого он не знал и который дожидался его. И человек, увидав его, встал и пожелал ему мира, и Амин ответил ему тем же. Тогда человек сказал ему:
— Я хочу сказать тебе по секрету два слова, но только с глазу на глаз.
И Амин хотел ввести его в дом, но человек сказал ему:
— Лучше будет, если мы останемся с тобой наедине; не лучше ли нам пойти в другой твой дом?
И Амин, удивленный, спросил его:
— Но я не знаю тебя; как же ты знаешь меня и все мои дома?
Незнакомец улыбнулся и сказал:
— Я объясню тебе все это. И если Аллаху угодно, я кое-что сделаю для твоего облегчения.
Тогда Амин вышел с незнакомцем и приблизился с ним ко второму своему дому; но тут незнакомец заметил Амину, что двери этого дома выломаны ворами и что поэтому здесь они ничем не ограждены от нескромного любопытства. Потом он сказал ему:
— Следуй за мной! Я проведу тебя в одно место, хорошо мне известное.
Тогда этот человек пошел вперед, и Амин последовал за ним, и они шли из одной улицы в другую, с одного базара на другой, из одних ворот в другие, и так до наступления ночи. И вот когда они таким образом достигли берега Тигра, человек сказал Амину:
— Мы, конечно, будем в большей безопасности на том берегу.
И тотчас же неизвестно откуда к ним приблизился по воде лодочник, и, прежде чем Амин мог подумать или отказаться, он уже был вместе с незнакомцем в лодке, и несколькими сильными ударами весел они были перевезены на противоположный берег реки. Тогда человек помог Амину сойти на землю и, взяв его за руку, повел его по узким кривым улицам. И Амин, который был наконец обеспокоен всем этим, подумал про себя: «В жизни моей ноги не было здесь! Что это за странное приключение?»
А человек подошел наконец к низкой двери из цельного железа и, вытащив из-за пояса огромный заржавленный ключ, вложил его в замок, который страшно заскрипел, и отпер дверь. И человек вошел в нее и ввел Амина. После этого он запер дверь. И вот перед ними протянулся коридор, по которому надо было ползти на четвереньках. И, пройдя этот коридор, они очутились сразу в зале, освещенной одним лишь факелом, находившимся посередине ее. И вокруг того факела Амин увидел сидящими неподвижно десять человек, совершенно одинаково одетых, и до такой степени похожих лицами друг на друга, и настолько одинаковых во всем, что ему показалось, будто он видит одно лицо, повторенное десять раз зеркалами.
При виде этого Амин, уже и без того истомленный ходьбой в течение целого дня, почувствовал общую слабость и упал на землю. Тогда человек, который его привел сюда, слегка брызнул ему водой в лицо и таким образом привел его в чувство. Потом, когда был накрыт стол, десять двойников расположились есть, но не раньше как одним и тем же голосом пригласив Амина разделить их трапезу. И Амин, видя, как эти десять едят из всех блюд, сказал себе: «Если бы тут был яд, они бы не стали есть!»
И, несмотря на свой страх, он приблизился к ним и наелся досыта, так как с самого утра его томил голод.
Когда все поели, один и тот же десять раз повторенный голос спросил:
— Знаешь ли ты нас?
Он отвечал:
— Нет, клянусь Аллахом!
А те десять сказали ему:
— Мы воры, которые последней ночью ограбили твой дом и похитили твоих гостей, молодого человека и молодую девушку, которая пела. Но к несчастью, бывшая там еще прислужница их успела бежать через террасу.
Тогда Амин вскричал:
— Заклинаю Аллахом всех вас, господа мои! Пожалуйста! Укажите мне, где находятся двое моих гостей! И успокойте мою истерзанную душу, о великодушные люди, утолившие мой голод! И да соизволит Аллах, чтобы вы в мире наслаждались всем взятым у меня! Покажите мне только моих друзей!
Тогда воры простерли руки свои, все в одно и то же время, по направлению к запертой двери и сказали ему:
— Не опасайся нисколько за их участь; у нас они в большей безопасности, чем в доме правителя, а впрочем, и ты тоже. И действительно, знай, что мы привели тебя сюда, чтобы узнать от тебя всю правду относительно этих двух молодых людей, прекрасная наружность которых и благородство манер так поразили нас, что мы не осмелились даже допрашивать их, сразу увидав, с кем мы имеем дело.
Тогда ювелир Амин почувствовал значительное облегчение и думал теперь только о том, как бы окончательно расположить воров в свою пользу; и он сказал им:
— О господа мои, теперь я вижу с полной ясностью, что, если человеколюбие и учтивость исчезнут с лица земли, их найдут неприкосновенными в вашем доме. И я вижу с не меньшей ясностью, что, если приходится иметь дело с лицами, столь великодушными и столь благородными, как вы, самый лучший способ заслужить их доверие — не скрывать от них истины. Выслушайте же мою историю и их тоже, потому что она удивительна до крайней степени!
И ювелир рассказал ворам всю историю Шамс ан-Нахар и Али бен-Бекара и о своих отношениях с ними, не упуская ни одной подробности, от начала и до конца. Но поистине, я считаю бесполезным повторять ее.
Когда воры выслушали эту странную историю, они действительно были изумлены и воскликнули:
— Поистине, какая честь для нашего дома служить в настоящую минуту убежищем для прекрасной Шамс ан-Нахар и князя Али бен-Бекара! Но, о ювелир, верно ли, что ты не издеваешься над нами? Они ли это в действительности?
И Амин вскричал:
— Клянусь Аллахом! О господа мои, это именно они самые, собственными персонами!
Тогда воры все как один человек встали и открыли дверь, на которую они указывали, и выпустили князя Али и Шамс ан-Нахар, и подносили им тысячи извинений и говорили им:
— Умоляем вас простить неприличие нашего поведения, ибо поистине мы никак не могли подозревать, что можем захватить лиц вашего положения в доме ювелира! — Потом они повернулись к Амину и сказали ему: — Что же касается тебя, то мы сейчас же возвратим тебе драгоценные вещи, которые мы похитили у тебя, и мы очень сожалеем, что мы не можем равным образом возвратить тебе и мебель, так как мы разделили ее, чтобы распродать по частям на базарах.
И действительно, они поспешили возвратить мне драгоценности, сложенные в один большой сверток; и я, забыв обо всем остальном, не преминул горячо поблагодарить их за этот великодушный поступок[13].
Тогда они сказали всем нам троим:
— Теперь мы не будем более задерживать вас здесь, если только сами вы не пожелаете оказать нам высокую честь остаться среди нас.
И они тотчас же предоставили себя в наше распоряжение, взяв только с нас обещание не выдавать их и забыть миновавшие уже неприятные минуты. И они повели нас на берег реки, и еще мы даже не подумали поделиться друг с другом своей тревогой, настолько наши опасения стесняли наше дыхание и настолько еще мы склонны были верить, что все эти события происходят с нами во сне. Потом с величайшими знаками почтения эти десять человек помогли нам войти в их лодку и сами принялись грести с такой силой, что в мгновение ока мы очутились на противоположном берегу. Но лишь только успели мы высадиться, — каков был наш ужас! — мы увидели себя окруженными со всех сторон стражами правителя и немедленно же были схвачены. Что же касается воров, то, едва только они остались одни в лодке, они несколькими ударами весел успели скрыться из виду.
Тогда начальник стражи приблизился к нам и угрожающим голосом спросил:
— Кто вы и откуда?
И мы, охваченные страхом, остановились в замешательстве, и это еще более усилило недоверие начальника стражи, который сказал нам:
— Отвечайте немедленно, или я тотчас же прикажу своим людям связать у вас ноги и руки и увести вас! Говорите мне, где живете, на какой улице и в каком квартале!
Тогда, желая во что бы то ни стало спасти положение, я заключил, что необходимо говорить, и отвечал:
— О господин, мы музыканты, и эта женщина — профессиональная певица. Мы были этим вечером на празднике, который происходил в нашем присутствии в доме этих особ, проводивших нас до этого места. Что же касается того, чтобы сказать вам имена этих особ, то мы не можем этого сделать, потому что не в обычае у людей нашей профессии справляться о таких мелочах, так как мы ищем только хорошего вознаграждения!
Но начальник стражи сурово посмотрел на меня и сказал:
— Вы нимало не походите на певцов; вы мне кажетесь слишком испуганными и слишком неспокойными для людей, которые только что ушли с праздника. И ваша спутница, на которой такие прекрасные камни, не походит на альмею. Эй, стражи, берите этих людей и ведите их тотчас же в тюрьму!
При этих словах Шамс ан-Нахар решилась вмешаться сама и, приблизившись к начальнику стражи, отвела его в сторону и сказала ему на ухо несколько слов, которые оказали на него такое действие, что он отступил на несколько шагов и поклонился до земли, бормоча формулы величайшего почтения. Тотчас же он отдал приказ своим людям привести две лодки, и в одну из них он помог войти Шамс ан-Нахар, в то время как я садился в другую вместе с князем Бен-Бекаром. После этого он приказал лодочникам везти нас туда, куда только мы укажем, тотчас же лодки поехали по разным направлениям: Шамс ан-Нахар — к своему дворцу, а мы двое — к своему месту жительства.