Тогда Будур подробно рассказала ему все свое приключение, которое ничего не выиграло бы от вторичного пересказа.
И она залилась слезами, говоря:
— Вот моя горькая участь, о Марзауан. И теперь все ночи и дни провожу я в слезах, и одни только любовные стихи, которые я твержу на память, немного прохлаждают горящую печень мою!
При этих словах Марзауан опустил голову, чтобы обдумать все слышанное, и провел так в размышлениях целый час. После чего он поднял голову и сказал несчастной Будур:
— Клянусь Аллахом! Я отлично вижу, что ты рассказала мне все совершенно правдиво; но, признаюсь, понять, в чем тут дело, мне очень трудно. Однако я надеюсь излечить твое сердце, дав тебе желанное удовлетворение. Только, ради Аллаха, да будет тобою терпение поддержано до моего возвращения! И будь уверена в том, что, когда я снова вернусь к тебе, я приведу к тебе за руку твоего возлюбленного.
И с этими словами Марзауан поспешно вышел из покоев принцессы, молочной сестры своей, и в тот же день покинул столицу царя Гайюра.
Выбравшись за городские стены, Марзауан в течение целого месяца переезжал из одного города в другой и с одного острова на другой, и повсюду, куда бы он ни приезжал, только и было разговоров, что о странной истории, приключившейся с Сетт Будур. Но по прошествии месяца Марзауан прибыл в большой город, расположенный у берега моря и называвшийся Тараб; и здесь уже ничего не слышно было больше о Сетт Будур; но зато все только и говорили, что о необыкновенной истории, приключившейся с принцем, сыном государя этой земли, по имени Камар аль-Заман. И Марзауан расспросил обо всех подробностях этой истории и узнал, что они поразительно совпадали с тем, что он знал о Сетт Будур. Тогда он осведомился, где именно находится царский сын. Ему сказали, что город этот очень далеко и что к нему ведут два пути, один по суше, другой по морю; сухим путем раньше как в шесть месяцев до этой Каладанской земли, где жил Камар аль-Заман, не доехать, а по морю можно доехать в один месяц. Тогда Марзауан не задумываясь решил ехать по морю и сел на корабль, который отплывал как раз к островам Каладанского государства.
И в течение всего переезда корабль, на котором ехал Марзауан, плыл при попутном ветре; но в тот день, когда он уже приближался к городу, столице государства, поднялась ужасная буря, и море взволновалось, и так швырнуло корабль, что он опрокинулся и разбился об острую скалу. Но Марзауан при всех своих прочих достоинствах умел превосходно плавать, поэтому из всех пассажиров корабля он один добрался до берега, держась за большую мачту, свесившуюся в море. А морское течение отнесло его как раз к тому острову, на котором был построен дворец, где жил Камар аль-Заман со своим отцом.
И вот судьбе было угодно, чтобы как раз в это время великий визирь, приехавший к царю отдать отчет о том, что делалось в его государстве, подошел к окну, выходившему на море; и, увидев молодого человека, прибитого волнами к самому берегу, он послал рабов на помощь ему и приказал переодеть его в сухое платье, дать ему стакан шербета, чтобы успокоить его чувства, а затем привести его во дворец.
И вот через несколько минут Марзауан вошел в залу, где находился визирь. И так как он был строен и привлекателен лицом, он сейчас же понравился великому визирю, который стал расспрашивать его о том и о другом и скоро мог убедиться в широте его познаний и в его мудрости. Тогда он подумал про себя: «Вероятно, он так же сведущ и в медицине», и сказал ему:
— Аллах привел тебя сюда, чтобы ты излечил одного больного юношу, которого очень любит отец его…
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Тебя привел сюда Аллах, чтобы ты излечил одного больного юношу, которого очень любит отец его и болезнь которого является причиной постоянной скорби для всех нас.
Тогда Марзауан спросил его:
— О каком больном ты говоришь?
Он ответил:
— О принце Камаре аль-Замане, сыне царя нашего Шахрамана, который живет здесь.
При этих словах Марзауан подумал: «Судьба благоприятствует мне более, чем я смел надеяться». Потом он спросил визиря:
— А какой же болезнью страдает царский сын?
Визирь сказал:
— Со своей стороны, я убежден, что это просто-напросто сумасшествие. Но отец его полагает, что это последствие дурного глаза или чего-нибудь в этом роде, и готов даже поверить в ту странную историю, которую рассказал ему сын.
И визирь рассказал Марзауану все приключение, начиная с самого начала.
Выслушав этот рассказ, Марзауан предался безграничной радости, ибо он не мог сомневаться в том, что принц Камар аль-Заман и есть тот самый молодой человек, который провел эту пресловутую ночь с Сетт Будур и оставил в сердце своей возлюбленной столь незабвенное воспоминание. Но он остерегся высказывать великому визирю эти свои мысли и сказал ему только:
— Я уверен, что, увидав молодого человека, я буду в состоянии лучше судить о том, какое целебное средство нужно применить к нему, а тогда, если будет угодно Аллаху, я излечу его!
И визирь немедленно повел его к Камару аль-Заману. И вот первое, что поразило его, когда он взглянул на принца, было его необычайное сходство с Сетт Будур. И он был до такой степени изумлен этим сходством, что воскликнул:
— О Аллах! Да благословен будет Тот, Кто создал двух столь похожих красавцев, дав им те же особенности и те же совершенства!
При этих словах Камар аль-Заман, лежавший в постели с тоскою в сердце и с полузакрытыми глазами, широко открыл глаза и стал прислушиваться. Но Марзауан, воспользовавшись этим вниманием юноши, уже произносил следующие сочиненные им тут же стихи, которыми он хотел выразить то, что должно было остаться непонятным для царя Шахрамана и великого визиря:
Пытаюсь здесь воспеть я совершенство
Той красоты, что всех моих страданий
Была причиной. Воскресить хочу я
О прелестях ее воспоминанье.
Мне говорят: «О ты, что поражен
Глубоко в сердце стрелами любви!
Восстань теперь! Вот пенистая чаша,
А вот тебе и звонкая гитара!»
Я говорю: «Как веселиться мне,
Когда люблю я?! Разве есть блаженство
Светлей любви блаженства?! Разве есть
Страдание страшней любви страданья?!
Я так подругу нежную люблю,
Что я ее ревную даже к платью,
Окутавшему царственное тело,
Коль слишком тесно к ней прильнет оно!
Я так люблю подругу, что ревную
Ее я к кубку, коль к устам прекрасным
Он слишком долго и любовно льнет!
Не порицайте вы меня за это —
Сама любовь дает довольно мук!
Когда б вы знали, как она прекрасна!
Пленительней, чем сладостный Иосиф[28]
Пред фараоном; чище, благозвучней,
Чем сам Давид[29] перед Саулом[30] был;
Светлее звезд, скромнее робкой девы!
И грустен я, как Иаков[31] был без сына,
Несчастен я, как во ките Иона[32],
Я угнетен, как Иов[33] на соломе,
Принижен я, как изгнанный Адам!
Увы! Ничто не даст мне облегченья,
Как только лишь приход подруги дорогой!»
Слушая эти стихи, Камар аль-Заман чувствовал, что какая-то удивительная свежесть вливается в него и успокаивает его душу, и он сделал знак своему отцу, чтобы тот попросил молодого человека сесть подле него, а затем оставил их наедине. И царь, обрадованный тем, что сын его наконец заинтересовался чем-то, сейчас же пригласил Марзауана сесть подле Камара аль-Замана, а сам вышел из залы, подмигнув визирю, чтобы он следовал за ним.
Тогда Марзауан наклонился к принцу и сказал ему на ухо:
— Аллах привел меня сюда, чтобы сделать меня посредником между тобой и той, которую ты любишь. А чтобы доказать тебе это, вот слушай.
И он передал Камару аль-Заману такие подробности относительно ночи, проведенной им с молодой девушкой, что никакие сомнение были невозможны.
И он прибавил:
— И зовут эту молодую девушку Сетт Будур, и она дочь царя Гайюра, владыки Эль-Убура и Эль-Косейра. А мне она приходится молочною сестрой.
При этих словах тоска Камара аль-Замана сразу утихла, и он почувствовал, что в душе его пробуждаются новые силы; и, поднявшись с постели, он взял за руку Марзауана и сказал ему:
— Я сейчас же поеду с тобою в страну царя Гайюра!
Но Марзауан сказал ему:
— Ведь это довольно далеко, и ты должен раньше окончательно восстановить свои силы!
А потом мы вместе поедем туда, и ты вылечишь Сетт Будур от ее недуга.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что уже близок утренний рассвет, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Вслед за этим Марзауан сказал ему:
— Ведь это довольно далеко, и ты должен раньше окончательно восстановить свои силы!
А потом мы вместе поедем туда, и ты вылечишь Сетт Будур от ее недуга.
В это время царь, побуждаемый любопытством, вернулся в залу и увидел, что лицо сына его сияет. Тогда от радости дыханье остановилось у него в горле, и радость эта перешла в полный восторг, когда сын его сказал ему:
— Сейчас я оденусь и пойду в хаммам.
Тогда царь бросился на шею Марзауану и поцеловал его, не подумав даже спросить у него, каким лекарством он вылечил сына его в такое короткое время. И сейчас же, одарив Марзауана подарками и почестями, он приказал осветить весь город в знак радости, и раздал множество почетных платьев всем придворным и дворцовым слугам, и всех осыпал щедротами своими, и повелел открыть тюрьмы и выпустить на свободу всех заключенных. И таким образом весь город и все государство предались радости и ликованию.