Когда Марзауан заметил, что здоровье принца окончательно восстановилось, он отвел его в отдельную комнату и сказал ему:
— Теперь мы можем ехать, ведь ты не в силах более ждать. Приготовься же к отъезду, и отправимся.
Он ответил:
— Но отец мой не отпустит меня, ибо он так любит меня, что никогда не решится на разлуку со мной! О Аллах! Какое это будет несчастье для меня! Я, наверное, опять заболею, и еще хуже прежнего!
Но Марзауан ответил:
— Я уже предусмотрел это затруднение; и я устрою таким образом, что ничто не задержит нас. И вот что я измыслил с этою целью: ты скажешь царю, что хочешь подышать свежим воздухом и поохотиться со мной, что грудь твоя ссохлась за то время, которое ты провел в комнате. И царь, без сомнения, не откажет тебе в этом.
При этих словах Камар аль-Заман страшно обрадовался и сейчас же пошел к отцу попросить его разрешения на отъезд; и, опасаясь огорчить его, царь действительно не решился отказать ему в этом. Но он сказал ему:
— Но только на одну ночь, ибо, если твое отсутствие продлится большее время, я умру от тоски по тебе!
Затем царь велел приготовить для сына своего и для Марзауана два великолепных коня и, кроме того, шесть запасных коней, одного дромадера[34], который нагружен был оружием, и одного верблюда, которого нагрузили провизией и мехами с водой.
Затем царь обнял сына своего Камара аль-Замана и Марзауана и со слезами на глазах поручил их друг другу; и после самого трогательного прощания они отбыли из города в сопровождении нескольких слуг. Выехав за городские стены, оба товарища, чтобы отвести внимание конюхов и проводников, отправились будто бы на охоту; а когда наступила ночь, они велели разбить палатки и стали есть и пить, а потом легли спать и спали до полуночи. Тогда Марзауан тихонько разбудил Камара аль-Замана и сказал ему:
— Нужно воспользоваться тем, что люди наши спят, и скорее уехать!
И они сели верхом на новых, запасных, лошадей и, не возбудив ничьего внимания, пустились в путь. И таким образом ехали они быстрой рысью до самого рассвета. Тогда Марзауан остановил свою лошадь и сказал принцу:
— Остановись и ты и слезай!
А когда тот спешился, он сказал ему:
— Сбрось скорее свою рубашку и шальвары!
И Камар аль-Заман без возражений сбросил рубашку и шальвары.
И Марзауан сказал ему:
— Теперь давай их мне и подожди немного.
И, взяв рубашку и шальвары, он пошел с ними на перекресток двух дорог. Тогда он взял лошадь, которую предусмотрительно вел за собою, и вошел с нею в лес, который начинался у дороги, и, перерезав ей горло, обмазал ее кровью рубашку и шальвары.
Затем он вернулся на перекресток и бросил эти одежды на пыльную дорогу. Затем вернулся к Камару аль-Заману, который ожидал его, не двигаясь с места, и который спросил его:
— Я хотел бы знать, в чем состоит твой план?
Он ответил:
— Сначала поедим немного.
И они сели и поели и выпили воды, и тогда Марзауан сказал принцу:
— Слушай! Когда пройдет два дня и царь увидит, что ты не возвращаешься, и когда проводники скажут ему, что мы уехали в самую полночь, он сейчас же пошлет на розыски людей, которые скоро увидят там, на перекрестке, твою окровавленную рубашку и твои шальвары, в которые я предусмотрительно вложил несколько кусков конского мяса и две раздробленные кости. И таким образом, никто не усомнится, что тебя растерзали дикие звери, а я от страха бежал. — Потом он прибавил: — Конечно, это ужасное известие будет большим ударом для твоего отца, но зато какая радость ожидает его потом, когда он узнает, что ты жив и женат на Сетт Будур.
Выслушав эти слова, Камар аль-Заман не нашел ничего возразить на них и сказал:
— О Марзауан, мысль твоя превосходна, и хитроумный план твой выполнен бесподобно! Но откуда мы возьмем денег на путевые издержки?
Он ответил:
— За этим дело не станет. Я захватил с собою самые прекрасные из своих драгоценностей, а наименее ценное из них стоит более двухсот тысяч динариев.
Таким образом продолжали они путь свой в течение долгого времени, пока не подъехали к городу царя Гайюра. Тогда они пустили своих лошадей вскачь и въехали в город через главные ворота.
Камар аль-Заман хотел сейчас же идти во дворец; но Марзауан посоветовал ему потерпеть и повел его в гостиницу, где останавливались богатые чужестранцы, и пробыл с ним там трое суток, чтобы хорошенько отдохнуть от утомительной дороги. И Марзауан воспользовался этим временем, чтобы заказать для принца полный набор астрономических инструментов, которые были сделаны из чистого золота и разных драгоценных материалов; затем он повел его в хаммам и после ванны одел его там в платье астролога. И тогда только, дав ему необходимые наставления, он повел его к царскому дворцу и, оставив его, пошел предупредить о его приезде кормилицу, свою мать, чтобы она, в свою очередь, предупредила принцессу Будур.
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и с обычною скромностью умолкла.
А когда наступила
она сказала:
А Марзауан повел его к царскому дворцу и, оставив его, пошел предупредить о его приезде кормилицу, чтобы она, в свою очередь, предупредила принцессу Будур.
Что же касается Камара аль-Замана, то он подъехал к воротам дворца и перед толпою, собравшейся на площади, и перед дворцовыми стражами и привратниками стал громко выкрикивать:
Я известный волшебник и маг, признаваемый всюду
без спора,
Я шнурок, что завесу поднять может всякую скоро,
Я тот ключ, что шутя открывает замки и затворы,
Я перо, что умеет чертить заклинания и заговоры,
Я рука, что песок для гадания сыплет искусно и споро
И умеет извлечь из чернильницы помощь надежно и скоро!
От меня получают всю силу талисманы, слова, наговоры,
И победу дают мне одни лишь мои разговоры!
Без осечки лечу я всегда лихорадки, припадки, запоры;
Не нужны мне ни травы, ни зелья, ни клизмы, ни мазь,
ни растворы,
Мои средства — молитвы, слова, заклинания и наговоры,
И леченье мое всегда действует верно и скоро!
Я известный астролог, и всеми я признан без спора;
На меня поглядеть собирайтесь скорей без задора,
Не прошу ни наград я, ни денег, ни лести, ни всякого вздора,
Лишь для славы тружусь я и все выношу без укора!
Когда жители города и стражи и привратники дворца услышали эти выкрикивания, они были страшно поражены, ибо со времени казни, произведенной над сорока врачами, они привыкли считать, что порода эта совсем вывелась, ибо с тех пор они не видели более ни одного врача и ни одного мага.
И вот все они окружили молодого астролога; и при виде красоты и свежести его и всех других его совершенств они были очарованы и в то же время чрезвычайно расстроены, ибо они боялись, чтобы его не постигла такая же участь, как всех его предшественников. Те, которые всех ближе были к обитой бархатом колеснице, на которой он стоял, умоляли его удалиться от дворца и говорили ему:
— Господин маг! Ради самого Аллаха! Разве не знаешь ты, какая участь ожидает тебя, если ты не уедешь отсюда? Ведь царь позовет тебя, чтобы ты испытал науку свою на дочери его. Горе тебе! Ведь тебя постигнет такая же участь, какая постигла вот этих несчастных, отрубленные головы которых висят над тобою.
Но на все эти увещания Камар аль-Заман только еще громче кричал:
Я известный волшебник, и всеми я признан без спора,
Не нужны мне ни клизмы, ни зелья, ни мазь,
ни растворы,
О вы все! Собирайтесь ко мне без укора!
Тогда все присутствующие, несмотря на все свое доверие к его познаниям, стали еще более трепетать за него, ибо они полагали, что ему не справиться с этою неизлечимою болезнью.
И, всплескивая руками, они говорили друг другу:
— Какая жалость! Ведь он такой молоденький!
Между тем царь услышал шум на площади и увидел толпу, окружавшую астролога, и сказал своему визирю:
— Пойди скорее и приведи мне его!
И визирь немедленно исполнил это приказание.
Когда Камар аль-Заман вошел в тронную залу, он облобызал землю перед царем и затем обратился к нему с приветствием в следующих стихах:
О царь, в тебе соединились стройно
Все восемь качеств лучших, перед ними
Должны склониться даже мудрецы:
Ученость, сила, мощь и щедрость,
Удача, утонченность, слава, красноречье!
Когда царь Гайюр выслушал эту хвалу, он был чрезвычайно польщен и внимательно посмотрел на астролога. И красота его до того поразила его, что он закрыл на мгновение глаза, потом открыл их и сказал ему:
— Подойди сюда и сядь рядом со мною.
Потом он сказал ему:
— Видишь ли, дитя мое, ты был бы еще лучше без этого одеяния врача, и, право, я был бы очень счастлив отдать за тебя дочь свою, если бы тебе удалось излечить ее. Но я сильно сомневаюсь в этом. Итак, я поклялся, что никто не останется в живых после того, как взглянет в лицо принцессе, — если только он не заслужит руки ее; я принужден буду подвергнуть и тебя казни, которой не избежали и сорок твоих предшественников. Отвечай же мне! Согласен ли ты на такие условия?
На эти слова Камар аль-Заман сказал:
— О царь благословенный, я пришел издалека в эту благодатную страну для того, чтобы применять искусство мое, а не для того, чтобы молчать. Я знаю, чем я рискую, но вспять не пойду.
Тогда царь сказал главному евнуху:
— Так как он настаивает на своем, то проведи его к заключенной.
Тогда оба они направились к принцессе, и евнух, видя, что молодой человек ускоряет шаги, сказал ему:
— Несчастный, неужели ты и в самом деле рассчитываешь, что царь будет твоим тестем?
Камар аль-Заман сказал: