— Сын мой, приготовь такие-то и такие-то лекарства по рецепту Ибн Сины, который указывается в параграфе седьмом.
Тогда дама обернулась к юноше и стала внимательно рассматривать его и через некоторое время сказала ему:
— Клянусь Аллахом, о дитя мое, больная весьма похожа на тебя, и лицо ее так же кротко, как твое!
Затем она сказала ученому:
— Скажи мне, о благородный персиянин, кто этот юноша? И приходится ли он тебе сыном, или он раб твой?
Он ответил:
— Он сын мой, о достопочтенная, и раб твой!
А знатная дама, чрезвычайно польщенная его почтительностью, ответила:
— Право, я не знаю, чему больше удивляться: науке ли твоей, о врач чудесный, или твоему утонченному обхождению?
Затем она продолжала разговор с ученым, между тем как Прекрасный Нум изготовлял маленькие пакетики и складывал их в коробку, куда он всунул также небольшую записочку, в которой сообщал Прекрасной Ниме о своем прибытии в Дамаск вместе с персидским врачом. Затем он запечатал коробку и надписал на крышке имя свое и свой адрес, прибегнув к куфическому стилю письма, непонятному для жителей Дамаска, но понятному для Прекрасной Нимы, которая так же хорошо знала современное арабское письмо, как и куфическое. И дама взяла коробку, положила на столик врачу десять золотых динаров, простилась с обоими и, выйдя, поспешно направилась прямо во дворец, где она сейчас же поднялась к больной.
По обыкновению, она нашла ее лежащей с полузакрытыми глазами, в углах которых заметны были следы слез; она подошла к ней и сказала:
— О дочь моя, если бы эти лекарства могли принести тебе столько пользы, сколько удовольствия доставило мне лицезрение того, кто мне его дал! Это юноша, прекрасный, как ангел, и превращающий в место наслаждения лавку, в которой он находится! Вот коробка, которую он дал мне для тебя.
Тогда Прекрасная Нима, чтобы не отказаться от предлагаемого ей лекарства, протянула руку, взяла коробку и посмотрела блуждающим взглядом на ее крышку. Но в ту же минуту она изменилась в лице, увидев на крышке следующие слова, написанные куфическими буквами: «Я Прекрасный Нум, сын эр-Рабиа из Куфы». Однако у нее хватило душевных сил, чтобы не упасть в обморок и не выдать себя. И она сказала с улыбкой, обращаясь к знатной даме:
— Так ты говоришь, что это очень красивый юноша? Каков же он из себя?
Дама ответила:
— Это такое сочетание совершенств, что я не берусь описать тебе его. Что за глаза! Что за брови! Йа Аллах! Но что особенно восхитительно в нем, так это родимое пятнышко над левым углом губы, и ямочка, обозначающаяся при улыбке на правой щеке!
Услышав эти слова, Прекрасная Нима не могла более сомневаться, что это был господин и возлюбленный ее, и сказала знатной даме:
— Если он таков, то да будет его лицо добрым предзнаменованием для меня. Дай мне лекарство.
И, взяв его, она с улыбкою сразу проглотила его. И в ту же минуту она увидела записку, которую она сейчас же распечатала. Тогда она спрыгнула с постели и воскликнула:
— О моя добрая матушка, я чувствую, что уже выздоровела! Это лекарство поистине чудотворно! Что за день благословенный!
А знатная дама воскликнула:
— Да, клянусь Аллахом, это благословение Всевышнего!
А Прекрасная Нима прибавила:
— Пожалуйста, принеси мне поскорее чего-нибудь поесть и попить, ибо я умираю с голоду уже целый месяца, так как не могла прикасаться к кушаньям.
Тогда знатная дама приказала рабам принести Прекрасной Ниме поднос и блюда, наполненные разными жаркими, фруктами и напитками, а сама поспешила к халифу, чтобы сообщить ему об исцелении молодой рабыни благодаря неслыханному искусству персидского врача.
И халиф сказал:
— Отнеси ему от меня скорее тысячу динаров!
И знатная дама поспешила исполнить приказание его, зайдя предварительно к Прекрасной Ниме, которая также дала ей подарок для врача в запечатанной коробке.
Придя в лавку, дама вручила врачу тысячу динаров, а коробку передала Прекрасному Нуму, который нашел там запечатанную записку. Но тут он пришел в такое волнение, что разразился рыданиями и лишился чувств, ибо Прекрасная Нима рассказывала ему в своей записке обо всем, что с ней произошло: о том, как она была похищена по приказанию правителя и послана в Дамаск в подарок халифу Абд аль-Малику.
Увидев это, добрая женщина спросила врача:
— Но почему же сын твой залился слезами и упал в обморок?
Он ответил:
— Но могло ли быть иначе, о достопочтенная, если рабыня Прекрасная Нима, которую я вылечил, принадлежит тому, кого ты считаешь моим сыном, и кто в действительности есть сын знаменитого купца эр-Рабиа из Куфы? И сам приезд наш в Дамаск имел целью разыскание Прекрасной Нимы, которая исчезла однажды из дому, похищенная проклятой старухой с предательскими глазами. Отныне же, о мать наша, мы возлагаем лучшие надежды наши на тебя и не сомневаемся, что ты поможешь нам в восстановлении священнейших прав наших.
Затем он прибавил:
— Теперь в залог нашей благодарности возьми себе для начала тысячу динаров халифа. Они принадлежат тебе, а будущее покажет тебе, что благодарность за добрые дела занимает избранное место в сердцах наших.
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
А будущее покажет тебе, что благодарность за добрые дела занимает избранное место в сердцах наших.
Тогда добрая женщина поспешила помочь врачу привести в чувство Прекрасного Нума, а затем сказала:
— Вы можете вполне рассчитывать на мое доброе желание помочь вам и на мою преданность.
И, покинув их, она сейчас же отправилась к Прекрасной Ниме, которую нашла сияющей радостью и здоровьем. И, подойдя к ней, она с улыбкою сказала ей:
— Дочь моя, почему ты с самого начала не доверилась твоей матери? Но конечно, ты имела основание выплакать все слезы души своей, разлучившись с господином твоим, кротким Прекрасным Нумом, сыном эр-Рабиа из города Куфы.
И, видя изумление молодой женщины, она поспешила прибавить:
— Ты можешь рассчитывать, дочь моя, на безусловную скромность мою и на мою материнскую благожелательность! Я клянусь тебе соединить тебя с твоим возлюбленным, хотя бы это стоило мне жизни! Успокой же душу свою и предоставь мне позаботиться о тебе по своему усмотрению.
Тогда она оставила Прекрасную Ниму, которая, заливаясь слезами радости, облобызала ее руки и пошла к себе, чтобы приготовить сверток с женским платьем, украшениями и разными мелочами женского одеяния, а затем вернулась в лавку врача и сделала знак Прекрасному Нуму, чтобы он отошел с ней в сторону. Тогда Прекрасный Нум отвел ее в глубину лавки, отделенную занавесом и, выслушав ее планы, нашел, что они были задуманы как нельзя лучше, и доверил себя ее попечению.
Тогда добрая женщина переодела Прекрасного Нума в женское платье, которое она принесла с собой, подвела ему углем глаза и подрисовала родинку на его щеке. Затем она надела ему на руки браслеты, а волосы его, прикрытые мосульским покрывалом, украсила драгоценностями; а затем, оглядев его еще раз в его одеянии, нашла, что он был в этом виде гораздо привлекательнее и прекраснее, чем все женщины, вместе взятые, во дворце халифа. И она сказала ему:
— Да будет благословен Аллах во всех творениях Своих! Теперь, сын мой, ты должен уподобить походку свою походке молодой девушки, продвигаясь вперед мелкими шажками, и правое бедро ты должен выносить вперед, задерживая левое так, чтобы правое твое бедро было впереди, а левое несколько позади. Попробуй пройтись таким образом, прежде чем мы выйдем на улицу.
Тогда Прекрасный Нум принялся повторять в лавке все движения, на которые она ему указывала, и проделал это так искусно, что добрая женщина воскликнула:
— Машаллах! Отныне женщины не должны более похваляться своей походкой! Какие великолепные движения бедер и какие великолепные сотрясения! Теперь, чтобы все было в совершенстве, ты должен придать более томное выражение лицу своему, несколько склонив шею и поглядывая в сторону. Вот так. Превосходно! Теперь следуй за мной.
И она отправилась с ним во дворец.
Когда они подошли к входным дверям здания, отведенного под гарем, главный евнух подошел к ним и сказал:
— Никакое постороннее лицо не смеет входить сюда без особого разрешение эмира правоверных. Уходи же с этой молодой девушкой или, если хочешь, войди одна!
Но знатная дама сказала:
— Куда ты дел свою мудрость, о венец всех стражей! Ведь обыкновенно ты блистаешь самой восхитительной приветливостью, а теперь ты говоришь таким тоном, который вовсе не согласуется с благородным лицом твоим. Разве ты не знаешь, о обладатель изысканных манер, что эта рабыня принадлежит Сетт Захии, сестре нашего халифа, и что, узнав о том, как ты обошелся с ее любимой рабыней, Сетт Захия отставит тебя от должности и даже велит казнить тебя. И таким образом, ты сам будешь виноват в несчастье своем.
Затем женщина обернулась к Прекрасному Нуму и сказала ему:
— Пойдем, рабыня, позабудь о невежестве почтенного стража нашего, а главное, ничего не говори об этом госпоже нашей! Пойдем же, пойдем!
И, взяв его за руку, она провела его через двери, в то время как он склонял голову то вправо, то влево и улыбался главному евнуху, который только покачивал головой.
Войдя во двор гарема, дама сказала Прекрасному Нуму:
— Сын мой, мы отвели тебе комнату в глубине гарема, пройди туда один. Чтобы попасть в эту комнату, ты пройдешь через эту дверь, прямо по галерее, которую увидишь перед собой, потом возьмешь влево, потом повернешь направо и еще раз направо, пройдешь мимо пяти дверей и откроешь шестую дверь — она-то и ведет в комнату, куда я пришлю к тебе Прекрасную Ниму. А затем я позабочусь, чтобы вы оба вышли из дворца, не привлекая к себе внимания стражи и евнухов.
Тогда Прекрасный Нум вошел в галерею, но от смущения сбился и повернул направо, затем налево, прошел по коридору и отворил дверь в шестую комнату.