[71].
Когда молодая женщина услышала из своих покоев этот голос, она сказала себе: «Что болтала мне эта старуха, приносящая несчастье? Разве человек, пораженный проказою, может обладать таким чудным голосом? Клянусь Аллахом! Я сейчас позову его и посмотрю собственными глазами, не солгала ли эта старуха. Но сперва я отвечу ему».
И она взяла индийскую лютню и, искусно настроив ее, запела голосом, который мог задержать полет птиц в глубине небес:
Люблю оленя я младого
С глубокими и томными очами.
Так стебель гибок у него,
Что мог бы стать примером
Он всходам молодым.
Когда Родимое Пятнышко услышал первые звуки этого пения, то перестал напевать и, очарованный, внимательно прислушался. И он подумал: «Что говорила мне эта старая торговка мазями? Клянусь Аллахом! Она, должно быть, лгала. Такой чудный голос не может принадлежать прокаженной». И, тотчас подхватив напев последних звуков песни, он запел голосом, от которого могли бы заплясать скалы:
Приветствую прекрасную газель,
Что от охотника скрывается в лесу!
Хочу уважить розу ту,
Что сладостно цветет в ее низине…
Тогда молодая женщина, глубоко взволнованная, подбежала и, приподняв занавес, отделявший ее от молодого человека, предстала глазам его, подобная луне, выходящей из облаков, она сделала ему знак, чтобы он вошел скорей, и прошла вперед, двигая бедрами так завлекательно, что подняла бы на ноги даже немощного старика. Родимое Пятнышко был поражен ее красотой, ее свежестью и юностью. Но он все еще не решался приблизиться к ней, удерживаемый страхом возможного заражения.
Но вдруг молодая женщина, не произнося ни слова, в мгновение ока сбросила с себя сорочку и шальвары, далеко отбросила их и предстала вся обнаженная и чистая, как самородное серебро, и она была стройная и крепкая, как ствол молодой пальмы.
При виде этого зрелища Родимое Пятнышко почувствовал, как в нем движется наследие его почтенного отца — тот очаровательный малыш, которого он носил между бедер. И поскольку он прекрасно понял ее безотлагательный призыв, он захотел удовлетворить его, чтобы успокоить молодую женщину, которая, должно быть, уже не находила себе места от желания. Однако она сказала ему:
— Не подходи ко мне! Я боюсь заразиться проказой, которая у тебя на теле!
И Родимое Пятнышко, не произнося ни слова, сбросил все свои одежды, затем рубашку и шальвары, далеко отбросил их и предстал в совершенной наготе, чистый, как ключевая вода, и нетронутый, как око ребенка.
Тогда молодая женщина уже не сомневалась более в хитрости, употребленной старой сводницей по внушению ее первого мужа, и, ослепленная прелестями молодого человека, она подвела его к кровати, на которой стала с ним возиться. И, задыхаясь от желания, она сказала ему:
— Докажи, что ты могучий воин!
После такого явного призыва Родимое Пятнышко схватил молодую женщину за бедра, указал своему бравому воину направление к дверям триумфа и, подтолкнув его к хрустальному коридору, быстро добился успеха у победных дверей. Затем он заставил его отклониться от главной дороги и энергично толкнул по укороченной дорожке повыше, и когда воин заколебался перед узостью закрывшейся двери, он пробился вперед, а затем оказался дома, как будто строитель этой обители измерил его с обеих сторон одновременно. После этого он продолжил свою прогулку, медленно посещая базар в понедельник, рынок во вторник, лавку в среду и распродажу в четверг. Затем, исполнив таким образом все, что нужно было исполнить, он, как добрый мусульманин, отдыхал у входа в пятницу.
Такова была пробная экскурсия Родимого Пятнышка и его воина в сад удовольствий молодой женщины.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
О царь благословенный, такова была пробная экскурсия Родимого Пятнышка и его воина в сад удовольствий молодой женщины. После чего Родимое Пятнышко со своим блаженно задремавшим воином нежно обнял на смятом ложе молодую женщину, и они втроем блаженно заснули до утра.
Проснувшись, Родимое Пятнышко спросил у своей временной супруги:
— Как твое имя, сердце мое?
Она ответила:
— Зобейда.
Он сказал ей:
— Так вот, Зобейда, мне очень жаль, что я принужден расстаться с тобой.
Она спросила с волнением:
— Зачем же тебе расставаться со мной?
Он же сказал:
— Но ты не знаешь, что я лишь предшественник.
Она воскликнула:
— Нет, клянусь Аллахом! Я забыла об этом. И я вообразила себе в своем счастье, что ты являешься чудным подарком, который делает мне мой добрый отец, чтобы заменить того, другого.
Он сказал:
— Именно так, очаровательная Зобейда! И, предвидя возможность коварства с моей стороны, отец твой и первый муж твой позаботились оба заставить меня подписать контракт в присутствии кади, принуждающий меня уплатить им десять тысяч динариев, если я не откажусь от тебя сегодня же утром. Я же, по правде говоря, не вижу, как мог бы я уплатить им эту баснословную сумму, не имея в кармане ни единой драхмы. Видно, уж лучше мне уйти, иначе меня ждет тюрьма, так как я несостоятелен.
Выслушав эти слова, юная Зобейда задумалась на минуту; затем, целуя глаза юноши, спросила его:
— Как твое имя, глазок мой?
Он сказал:
— Родимое Пятнышко!
Она воскликнула:
— Йа Аллах, никогда еще никто не носил имени, столь подходящего нему. А знаешь, милый мой Родимое Пятнышко, поскольку я предпочитаю всем засахаренным сладостям этот вкусный плод, которым ты подслащал всю эту ночь мой сад, я клянусь тебе, что мы найдем способ никогда более не расставаться, ибо я предпочитаю умереть, чем принадлежать кому-нибудь другому после тебя!
Он спросил:
— А как же мы это сделаем?
Она же сказала:
— Это очень просто! Вот как.
Сюда скоро придет за тобой мой отец и поведет тебя к кади, чтобы исполнить формальности контракта. Тогда ты приветливо подойдешь к кади и скажешь ему: «Я уже не хочу разводиться». Он спросит тебя: «Как? Ты отказываешься от пяти тысяч динариев, которые сейчас дадут тебе, и от вещей на тысячу динариев, и от коня в тысячу динариев, и все это, чтобы не расставаться с этой женщиной?» Ты ответишь: «Я считаю, что каждый волосок этой женщины стоит десяти тысяч динариев, потому я оставляю у себя обладательницу этих драгоценных волос». Тогда кади скажет тебе: «Это твое право. Но ты должен заплатить первому супругу десять тысяч динариев в возмещение».
А теперь, милый мой, слушай хорошенько, что я скажу тебе. Старый кади — человек прекрасный, и он безумно любит молоденьких мальчиков. И ты наверняка произведешь на него сильное впечатление, я в этом уверена.
И Родимое Пятнышко воскликнул:
— Как?! Ты думаешь, что и кади Двусторонний?!
А Зобейда засмеялась и сказала:
— Конечно! Почему это тебя так удивляет?
И он сказал:
— Видно, мне на роду написано переходить от одного Двустороннего к другому. Однако, о гибкая Зобейда, продолжай, пожалуйста! Ты сказала, что старый кади, этот прекрасный человек, безумно любит маленьких мальчиков. Однако не надо мне советовать продавать ему свой товар.
Она же сказала:
— Нет, не буду, но вот увидишь, что произойдет. Когда кади скажет тебе: «Ты должен заплатить десять тысяч динариев», ты лишь посмотришь на него определенным образом и начнешь тихонько двигать бедрами, не слишком сильно, но тем не менее так, чтобы разжечь его страсть. И тогда он наверное даст тебе отсрочку, чтобы ты смог уплатить этот долг. А пока да поможет нам Аллах!
Выслушав эти слова, Родимое Пятнышко подумал с минуту и сказал:
— Это можно.
И в ту же минуту невольница за занавесом подала голос и сказала:
— Госпожа моя Зобейда, твой отец здесь, и он ждет господина твоего!
Тогда Родимое Пятнышко встал, наскоро оделся и поспешил выйти к отцу Зобейды. И оба они, вместе с первым мужем, присоединившимся к ним на улице, отправились к кади.
И предположение Зобейды оправдалось в точности. Но нужно также сказать, что Родимое Пятнышко тщательно следовал драгоценным указаниям, которыми она его снабдила. И кади был совершенно повержен взглядами, которые бросал в его сторону Родимое Пятнышко. И он не только согласился на трехдневную отсрочку, о которой скромно просил юноша, но заключил свою речь следующим приговором:
— Законы шариата[72] и наше судопроизводство не признают принудительного развода. И наши четыре правоверных обряда — подтверждение этому. С другой стороны, этот человек, сделавшийся мужем совершенно законно, пользуется отсрочкой ввиду его положения в качестве иностранца. И потому мы даем ему десятидневную отсрочку, чтобы он мог уплатить долг свой.
Тогда Родимое Пятнышко почтительно поцеловал руку кади, который думал в глубине души: «Клянусь Аллахом, этот прекрасный юноша вполне стоит десяти тысяч динариев, и я бы с удовольствием собственноручно вручил их ему».
Затем Родимое Пятнышко весьма приветливо распрощался с кади и поспешил к супруге своей, нежной Зобейде.
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Далее Родимое Пятнышко весьма приветливо распрощался и поспешил к супруге своей, нежной Зобейде.
Зобейда встретила Родимое Пятнышко с сияющим радостью лицом, поздравила его с достигнутым успехом и дала ему сто динариев с целью устроить для них двоих пир, который продолжался бы всю ночь. И Родимое Пятнышко тотчас велел приготовить упомянутый пир на деньги своей супруги. И оба они принялись есть и пить до насыщения. И тогда, счастливые до крайних пределов счастья, они долго совокуплялись в объятиях друг друга. Затем, желая сделать перерыв, они спустились в приемный зал, зажгли все светильники и устроили вдвоем такой концерт, что, слушая их, скалы пустились бы в пляс и птицы задержали бы свой полет в глубине небес.