Джафар сказал:
— Смерть изменяет и искажает лицо.
Но халиф воскликнул:
— Пусть так. Но посмотри, о Джафар, на подошвы этого повешенного: они отмечены татуированными, согласно обычаю еретических сектантов Али, именами двух великих шейхов. А ведь ты же знаешь, что Родимое Пятнышко был не шиитом, а суннитом![81]
На это утверждение Джафар заметил только:
— Лишь одному Аллаху известна тайна всех вещей.
Затем они оба возвратились во дворец, и халиф отдал приказ похоронить тело. И с этого дня он изгнал из памяти своей воспоминания о Родимом Пятнышке. Но что касается невольницы, второй жены Родимого Пятнышка, то она была отведена эмиром Каледом к сыну его Разбухшему Пухляку.
И при виде ее Разбухший Пухляк, который не вставал с постели со дня ее продажи, пыхтя поднялся и хотел подойти к ней и обнять ее. Но прекрасная невольница, полная негодования и отвращения к безобразному идиоту, вдруг выдернула из-за пояса кинжал и, подняв руку, воскликнула:
— Отойди, или я убью тебя этим кинжалом и вонжу его вслед за тем в свою грудь!
Тогда мать Разбухшего Пухляка бросилась к ней с протянутыми вперед руками и закричала:
— Как смеешь ты противиться желанию сына моего, о дерзкая рабыня?!
Но молодая женщина сказала:
— О бессовестная, где же существует закон, позволяющей женщине принадлежать двум мужчинам зараз?! И с каких это пор, скажи мне, собаки могут жить в логовище львов?!
При этих словах мать Разбухшего Пухляка сказала:
— Хорошо же! Если так, то ты увидишь, какую тяжелую жизнь придется тебе здесь вести!
А молодая женщина сказала:
— Я предпочитаю умереть, чем отречься от любви господина моего, будь он жив или мертв!
Тогда супруга вали велела раздеть ее, взяла у нее ее прекрасные шелковые одежды и драгоценности и надела на нее жалкое платье кухарки из козьей шерсти и послала ее на кухню, говоря:
— Отныне твои обязанности рабыни будут состоять в том, чтобы здесь чистить лук, разводить огонь под котлами, выжимать сок из овощей и готовить тесто для хлеба.
А молодая женщина сказала:
— Я предпочитаю исполнять эту рабскую работу, чем видеть лицо твоего сына.
И с этого дня она поступила на кухню, но не замедлила завоевать сердца всех других рабынь, которые не давали ей трудиться, заменяя ее во всех работах.
Что же касается Разбухшего Пухляка, то, не имея больше возможности добиться прекрасной невольницы Жасмин, он слег уже по-настоящему и так больше и не поднимался.
Между тем нужно вспомнить, что Жасмин с первой же ночи брака забеременела от Родимого Пятнышка. И вот несколько месяцев спустя после прибытия в дом вали она родила в срок ребенка мужского пола, прекрасного, как месяц, которого назвала Асланом, заливаясь в то же время горькими слезами вместе с другими невольницами о том, что не было при этом отца, который должен был сам дать имя сыну своему.
Маленький Аслан два года питался грудью матери и стал крепким и очень красивым. И поскольку он умел уже ходить один, то судьбе его было угодно, чтобы однажды, в то время как мать его была занята, он взобрался по ступеням кухонной лестницы и очутился в зале, где сидел, перебирая свои янтарные четки, вали, эмир Калед, отец Разбухшего Пухляка. При виде маленького Аслана, сходство которого со своим отцом Родимым Пятнышком было полное, эмир Калед почувствовал, что слезы навертываются ему на глаза, и, подозвав ребенка, он посадил его к себе на колени и стал ласкать его и в сильном волнении сказал себе: «Да будет благословен Тот, Кто творит столь прекрасные создания и дает им душу и жизнь!»
В это время невольница Жасмин заметила отсутствие своего ребенка. Обезумев от страха, она принялась искать его повсюду и решилась вопреки всем приличиям войти с растерянным видом в залу, где находился эмир Калед. И она увидела маленького Аслана сидящим на коленях у вали; и он играл с ним, запуская свои маленькие пальчики в почтенную бороду эмира. Но, увидав мать, малютка бросился к ней, протягивая руки; а эмир Калед удержал его и с нежностью сказал матери:
— Приблизься, о рабыня! Этот ребенок не твой ли сын?
Она ответила:
— О господин мой, это плод сердца моего!
Он спросил ее:
— А кто же отец его? Не один ли из слуг моих?
Она сказала, проливая целый поток слез:
— Отец его — мой супруг Родимое Пятнышко! Но теперь, о господин мой, он твой сын!
Вали, сильно взволнованный, сказал невольнице:
— Клянусь Аллахом! Пусть будет так, как ты сказала. Отныне он мой сын.
И он в тот же час усыновил его и сказал матери:
— Итак, с нынешнего дня ты должна считать своего сына моим и внушить ему раз и навсегда, когда он начнет понимать, что у него никогда не было другого отца.
И невольница Жасмин ответила:
— Слушаю и повинуюсь!
Тогда эмир Калед, как настоящий отец, взял на себя заботы о сыне Родимого Пятнышка, дал ему хорошее воспитание и затем передал его в руки весьма мудрого учителя, перворазрядного каллиграфа, преподававшего ему прекрасное письмо, Коран, геометрию и поэзию. Затем, когда юный Аслан подрос, приемный отец его, эмир Калед, сам научил его ездить верхом, владеть оружием, играть конем и состязаться на турнирах. И таким образом в возрасте четырнадцати лет он сделался настоящим воином и был возведен халифом в звание эмира, как отец его, вали.
Но судьбе было угодно, чтобы юный Аслан повстречался однажды с Ахмедом Коростой у дверей духана еврея Авраама. И Ахмед Короста пригласил сына эмира зайти выпить чего-нибудь.
Когда они уселись, Ахмед Короста принялся, по своему обыкновению, пить допьяна. И тогда он вытащил из кармана маленькую золотую лампу, украшенную драгоценными камнями, которую некогда украл, и так как уже темнело, то зажег ее. Тогда Аслан сказал ему:
— Ай, Ахмед, эта лампочка очень красива. Дай ее мне!
Первый начальник стражи ответил:
— Да сохранит меня от этого Аллах! Как могу я отдать тебе вещь, которая погубила столько душ? Ибо знай, что лампа эта была причиной смерти бывшего правителя дворца, некоего египтянина, прозванного Родимым Пятнышком.
И Аслан, весьма заинтересованный, воскликнул:
— Расскажи мне об этом!
Тогда Ахмед Короста рассказал ему всю историю от начала и до конца, хвастаясь в своем опьянении тем, что он сам был автором этой проделки. Когда юный Аслан вернулся домой, он рассказал матери своей историю, которую только что слышал от Ахмеда Коросты, и сказал ей, что лампа была все еще в его руках. При этих словах молодая женщина громко вскрикнула и упала без чувств.
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Тут молодая женщина громко вскрикнула и упала без чувств. И когда она пришла в себя, то разрыдалась и бросилась на шею к сыну своему Аслану и сказала ему сквозь слезы:
— О дитя мое, Аллах открыл теперь истину! И я не могу дольше скрывать от тебя своей тайны! Знай же, о мой маленький Аслан, что эмир Калед лишь приемный отец твой; отец же твой по крови — мой возлюбленный супруг Родимое Пятнышко, который был наказан, как ты видишь теперь, вместо настоящего виновника.
И ты должен, сын мой, сейчас же отправиться к старинному большому другу твоего отца, почтенному Камалу, мукаддему халифа, и рассказать ему о том, что ты только что узнал. Затем ты скажешь ему: «О великий, заклинаю тебя Аллахом отомстить за меня убийце моего отца Родимое Пятнышко!»
И юный Аслан тотчас же поспешил к начальнику дворцовой стражи, тому самому, который спас жизнь Родимому Пятнышку, и рассказал ему все, как посоветовала ему мать.
Тогда начальник стражи Камал, до крайности изумленный и обрадованный, сказал Аслану:
— Да будет благословен Аллах, срывающий покровы и бросающий свет во тьму! — и прибавил: — С завтрашнего же дня, о сын мой, Аллах отмстит за тебя!
И в самом деле, в этот день халиф устроил большой турнир, на котором должны были состязаться все эмиры и лучшие наездники Багдада и где должна была быть устроена игра с перекидыванием мяча колотушками верхом на лошадях. И юный Аслан был в числе игроков. И он надел свою кольчугу и взял под уздцы самого лучшего коня из конюшни приемного отца своего, эмира Каледа. И он был поистине великолепен; и сам халиф был чрезвычайно поражен его осанкой и его цветущей юностью, поэтому пожелал иметь его своим партнером в игре.
И игра началась. Игроки обеих сторон выказали большое искусство в движениях и поразительную ловкость в перекидывании мяча при помощи колотушек на всем скаку лошадей.
Но вдруг один из игроков стана, враждебного тому, во главе которого был сам халиф, пустил мяч прямо в лицо халифу таким ловким и сильным ударом, что он, без сомнения, стоил бы глаза, а может быть, даже и жизни халифу, если бы юный Аслан с бесподобной ловкостью не остановил как раз вовремя мяч на лету ударом своей колотушки. И он так свирепо отбросил мяч в противоположном направлении, что тот попал в спину всадника, его пустившего, и выбил его из седла, переломив ему хребет.
При этом блестящем подвиге халиф взглянул на юного Аслана и сказал ему:
— Да здравствуют удальцы, о сын эмира Каледа!
И после того как закончился турнир, халиф тотчас сошел с лошади и собрал своих эмиров и всех наездников, принимавших участие в игре; потом он позвал юного Аслана и перед всем собранием сказал ему:
— О доблестный сын вали Багдада, я хочу, чтобы ты сам оценил, какой награды достоин подвиг, подобный твоему! Я готов исполнить все, что ты пожелаешь. Говори!
Тогда юный Аслан облобызал землю между рук халифа и сказал:
— Я прошу повелителя правоверных о мести! Кровь отца моего еще не искуплена, и убийца его жив!
При этих словах халиф был приведен в крайнее изумление и воскликнул:
— Что говоришь ты, о Аслан, о том, чтобы отмстить за отца своего? Ведь отец твой, эмир Калед, здесь, возле меня, и полон жизни, да будет за это благословен Аллах!