ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬТОМ III
ИСТОРИЯ ЦАРЯ ОМАРА АЛЬ-НЕМАНА И ДВУХ ЕГО УДИВИТЕЛЬНЫХ СЫНОВЕЙ, ШАРКАНА И ДАУЛ МАКАНА
ИСТОРИЯ ЦАРЯ ОМАРА АЛЬ-НЕМАНА И ДВУХ ЕГО УДИВИТЕЛЬНЫХ СЫНОВЕЙ, ШАРКАНА И ДАУЛ МАКАНА
И Шахерезада сказала царю Шахрияру: — Рассказывали мне, о царь благословенный, что после правления многих халифов и до многих других халифов был в городе Багдаде царь, который назывался Омар аль-Неман. Он был грозен в своем могуществе, и победил всех Хосроев[1], и подчинил себе всех возможных царей. И был он страшно горяч; так горяч, что огонь, греющий людей, был ему не нужен; так горяч, что никто не мог соперничать с ним в борьбе и в беге; так горяч, что, когда он входил в ярость, из ноздрей его вылетало пламя и сыпались искры. Он покорил себе все страны и распространил владычество свое на все города и столицы. Он подчинил себе с помощью Аллаха всех тварей, и победоносные войска его проникали в самые отдаленные земли. Власть его простиралась на восток и на запад и обнимала собою, кроме разных других государств, Индию, Синд, Китай, Йемен, Хиджаз, Абиссинию, Судан, Сирию, Грецию, провинции Диярбакыра, а также все морские острова и самые прославленные на земле реки, каковы Сейхун и Джейхун, Нил и Евфрат. Он рассылал гонцов своих во все стороны, до самых крайних пределов земли, чтобы оповещать повсюду о том, что происходило в его империи, и, возвращаясь назад, гонцы докладывали, что весь мир покорствует ему и что властители земли почтительно признают верховенство его. Он же, со своей стороны, простирал над всеми ними покров своего великодушия и заливал их волнами щедрости своей, и он воцарил между ними мир и тихое согласие, ибо воистину велик он был и возвышен душой.
И отовсюду притекали к престолу его дары и приношения, а также постоянная дань из разных стран и со всех концов земли. Ибо воистину справедлив он был и горячо любим всеми.
И был у царя Омара аль-Немана сын по имени Шаркан. А назывался он Шарканом потому, что все признавали его чудом из чудес своего времени, ибо он превосходил храбростью своей самых храбрых героев и поражал их, выходя на бой, и бесподобно владел копьем, мечом и луком. И отец любил его безмерно и несказанно и назначил его преемником своим по престолу. И в самом деле, едва достигнув двадцатилетнего возраста и сделавшись настоящим мужем, этот удивительный Шаркан с помощью Аллаха заставил склониться все головы пред славою своей, — столько в нем было геройства и храбрости и так блистал он славой подвигов своих. Ибо он уже взял приступом немало крепостей, и покорил немало стран, и прославил имя свое по лицу всей земли; и с годами все возрастала прекрасная гордость его и могущество.
Но у царя Омара аль-Немана не было других детей, кроме Шаркана. Правда, он имел, как это дозволяется Сунной[2], четыре законных жены, но только одна из них дала ему сына, а три другие остались бесплодными. Однако, кроме этих четырех законных жен, которые жили в самом дворце, царь Омар имел триста шестьдесят наложниц — по числу дней коптского года[3], — и каждая из них была иного племени. И каждой из них он назначил отдельное помещение; и все эти отдельные помещения были расположены в двенадцати зданиях — по числу месяцев в году; и здания эти расположены были так, что опоясывали собою дворец; и в каждом из этих зданий жили по тридцати наложниц — каждая в своем отдельном помещении; и таким образом вокруг дворца было триста шестьдесят отдельных помещений.
И, соблюдая справедливость, царь Омар посвящал одну ночь каждой из наложниц поочередно, и таким образом он проводил с каждой из них всего одну ночь в году и не видел ее более до следующего года. И так поступал он всегда в течение очень долгого времени на протяжении своей жизни. Недаром он славился и своей удивительной мудростью, и своей мужской силой.
Но вот однажды по произволению Повелителя всех тварей одна из наложниц царя Омара забеременела; и об этом вскоре узнали во дворце, и весть эта дошла до царя, который возрадовался безмерною радостью и воскликнул:
— Да будет угодно Аллаху, чтобы все потомство мое состояло лишь из детей мужского пола!
Потом он приказал занести в книгу летописей своих тот день, когда забеременела наложница его, и начал осыпать ее подарками и милостями своими.
Между тем Шаркан, царский сын…
Но в этот момент своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и с обычною скромностью отложила рассказ свой до следующей ночи.
А когда наступила
она сказала:
Между тем Шаркан, царский сын, также узнал о беременности наложницы и сильно опечалился, особенно потому, что новорожденный мог сделаться его соперником в наследовании престола. И он решил в душе своей непременно погубить ребенка этой наложницы в случае, если бы он оказался мальчиком.
Вот какие мысли были у Шаркана.
Что же касается самой наложницы, то это была молодая рабыня-гречанка по имени Сафия[4]. Она была прислана в дар царю Омару греческим царем Кайсарии[5] вместе со множеством других роскошных подарков. Из всех молодых рабынь дворца она была, несомненно, самая красивая, и самая привлекательная лицом, и самая тонкая в талии, и самая пышная в бедрах и плечах. При этом она была одарена редким умом и другими необыкновенными качествами, и в течение тех ночей, которые царь Омар проводил теперь с нею, она нашептывала ему разные нежные слова, которые очаровывали его чувства и льстили его гордости, слова упоительные, нежнейшие и проникновенные.
И так продолжалось до тех пор, пока не истек срок ее беременности. Тогда она села в кресло и отдалась родовым мукам и стала горячо молиться Аллаху, и Аллах, без сомнения, услышал ее.
А царь Омар между тем поручил евнуху немедленно прийти и доложить ему о рождении ребенка и о том, какого он будет пола; и Шаркан, со своей стороны, возложил такое же поручение на другого евнуха. Едва Сафия разрешилась от бремени, как повивальные бабки приняли ребенка, осмотрели его и, увидав, что это была девочка, поспешили возвестить об этом всем присутствующим женщинам и евнухам, говоря:
— Это девочка! И лицо ее прекраснее луны!
И тогда евнух царя поспешил довести это до сведения своего господина, а евнух Шаркана побежал сообщить эту весть ему, и Шаркан чрезвычайно обрадовался.
Однако едва только евнухи удалились, как Сафия сказала повивальным бабкам:
— О! Постойте! Я чувствую во внутренностях моих еще что-то! — И она стала снова кричать: — А! У! — И снова охватили ее родовые муки, и наконец с помощью Аллаха она родила второго ребенка.
И повивальные бабки поспешно наклонились и осмотрели ребенка, и это был мальчик, прекрасный, как луна в полнолуние, со лбом, блиставшим белизною, и с цветущими розовыми щечками. Тогда все рабыни, прислужницы и приглашенные предались ликованию; и вскоре после того, как Сафия окончательно пришла в себя, все эти женщины наполнили дворец пронзительнейшими криками радости, так что остальные наложницы услышали это и поняли, в чем дело, и готовы были зачахнуть от зависти.
Что же касается царя Омара аль-Немана, то, едва он узнал новость, как возблагодарил Аллаха в своей радости и поднялся и побежал в покои Сафии; приблизившись к ней, он взял ее голову в свои руки и поцеловал ее в лоб. Затем склонился над новорожденным и поцеловал его; и сейчас же рабыни стали бить в барабаны; а музыкантши, перебирая струны, начали извлекать из них мелодичные звуки, и певцы пели подобающие случаю песни.
Затем царь приказал назвать новорожденного Даул Макан[6], а девочку — Нозхату Заман[7]. И все склонились перед ним и ответили безмолвным повиновением.
Затем царь избрал кормилиц и нянек для двух младенцев, а также рабынь и прислужниц; потом он приказал оделить всех живущих во дворце винами, напитками, благовониями и множеством других вещей, которые перечислить все не смог бы язык человеческий.
Когда жители Багдада узнали новость об этом двойном рождении, они разукрасили город свой, и осветили его цветными огнями, и, собираясь толпами, громко выражали восторг свой. Затем стали съезжаться эмиры, визири и все великие люди со всего царства, чтоб поздравить царя Омара аль-Немана и выразить ему радость свою по поводу рождения сына его Даул Макана и дочери его Нозхату. И царь благодарил их, и одарял почетными одеяниями, и осыпал знаками милости своей, и расточал щедроты свои всем присутствующим без различия, как знатным, как и простым людям. И так продолжалось целых четыре года. И в течение всего этого времени царь не пропускал ни одного дня без того, чтобы не узнать о здоровье Сафии и ее детей; при этом он послал Сафие бесчисленное множество разных драгоценных украшений, платьев, шелковых тканей, золота, серебра и всевозможных чудесных вещей. Заботу же о воспитании детей и охране их он поручил наиболее преданным и наиболее опытным из своих служителей.
Между тем Шаркан, находясь в отсутствии, продолжал воевать и сражаться, брать города и прославлять свое имя в битвах, бороться и побеждать самых храбрых героев, и не ведал он о том, что делалось дома, потому что он узнал из уст евнуха только о рождении сестры своей Нозхату. Что же касается рождения брата его Даул Макана, явившегося на свет уже после того, как евнух оставил покои родильницы, то никто и не подумал сообщить ему об этом.
И вот в один прекрасный день, когда царь Омар аль-Неман восседал на своем престоле, в залу вошли придворные и, облобызав землю между рук его, сказали:
— О царь! К нам прибыли посланные от царя Афридония, властителя Рума