Прочь все упреки, что смущают душу
И мне томят бессонницею очи!
Мне говорят: «Как изменился ты!»
Я говорю: «Что можете вы знать?»
Мне говорят: «Любовь всему причиной!»
Я отвечаю: «Разве от любви
Так умирать и чахнуть могут люди?»
Мне говорят: «Нет, это от любви!»
А я в ответ: «Нет, больше не желаю
Я ни любви, ни кубка нежной страсти,
И не хочу любовной я тоски!
Ах, я ищу волнений деликатных,
Чтоб дали мне спокойствие и были
Они бальзамом для больной души!»
Но едва успел пропеть эти стихи Даул Макан, как перед ним внезапно появился евнух. Увидав это, бедный истопник так поражен был страхом, что убежал и издали стал смотреть, что случится.
Тогда евнух почтительно приблизился к Даул Макану и сказал ему…
Но тут Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
И дошло до меня, о царь благословенный, что евнух сказал:
— Мир тебе!
А Даул Макан ответил:
— И тебе мир, милосердие и благословение Аллаха!
А невольник сказал:
— О господин мой, вот уже в третий раз посылает меня госпожа моя за тобою, потому что хочет видеть тебя.
Но Даул Макан отвечал:
— Твоя госпожа! Но что это за собака, имеющая дерзость присылать за мною? Да смутит и проклянет ее Аллах, ее и супруга ее вместе с нею!
И, не удовольствовавшись такою выходкой, Даул Макан принялся не переставая ругать евнуха. А евнух ничего не отвечал, поскольку госпожа приказала ему обращаться с певцом кротко и привести его к ней добровольно. Поэтому евнух изо всех сил старался смягчать его гнев и говорить ему елейные слова. Между прочим он сказал ему:
— Дитя мое, я пришел не для того, чтобы обидеть тебя или причинить огорчение, а только для того, чтобы умолять тебя направить твои великодушные стопы в нашу сторону для разговора с моей госпожой, пламенно желающей тебя видеть. И к тому же она сумеет вознаградить твое внимание к ней.
Тогда Даул Макан растрогался и согласился встать и идти за евнухом в палатку, между тем как бедный истопник, продолжая дрожать от страха за Даул Макана, решился следовать за ним поодаль, думая про себя: «Какое несчастье постигает его молодость! Наверное, завтра с восходом солнца его повесят!»
Потом ему пришла в голову мысль, еще более ужаснувшая его, так как он сказал себе: «Кто знает, может быть, Даул Макан, чтобы оправдаться, укажет на меня и будет уверять, что это я пел стихи! Это было бы очень гадко с его стороны!»
А Даул Макан и евнух с трудом пробирались между спавшими людьми и животными и наконец подошли ко входу в палатку Нозхату.
Тогда евнух попросил Даул Макана подождать и вошел один, чтобы предупредить свою госпожу, говоря ей:
— Вот, я привел к тебе того человека. Он очень молод и красив, и держит он себя как знатный человек.
При этих словах Нозхату почувствовала, как ускорилось биение ее сердца, и сказала евнуху:
— Посади его около палатки и попроси, чтобы он еще раз пропел свои стихи, чтобы я могла услышать их вблизи. А потом ты узнаешь от него, как его имя и откуда он родом.
Тогда евнух вышел и сказал Даул Макану:
— Госпожа моя просит, чтобы ты спел свои стихи, а она будет слушать тебя в палатке. И она хочет также знать твое имя и звание и откуда ты родом.
А он ответил:
— От всего сердца и как должный привет! Что же касается моего имени, то оно давно стерто, а сердце мое сгорело, и тело мое разрушено. А повесть моей жизни заслуживает быть написанной иголкой в уголке глаза. И я стал как пьяница, злоупотреблявший вином, пока не сделался калекой на всю жизнь! И я стал как лунатик! И я стал как безумный!
Когда Нозхату услышала эти слова, она принялись рыдать и сказала евнуху:
— Спроси его, не потерял ли он дорогое существо: мать, отца или брата?
И евнух вышел и спросил Даул Макана, как приказала ему госпожа. Он же отвечал:
— Увы, да, я потерял все это и, сверх того, потерял сестру, которая любила меня и о которой не имею никаких вестей, потому что судьба разлучила нас.
А Нозхату при этих словах, переданных ей евнухом, сказала:
— Да пошлет Аллах утешение этому молодому человеку и да соединит Он его со всеми, кого он любит!
Потом она сказала евнуху…
Но тут Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
И узнала я, о царь благословенный, что супруга старшего придворного Нозхату сказала евнуху:
— Пойди попроси его спеть нам стихи о горечи разлуки.
И евнух передал просьбу своей госпожи. Тогда Даул Макан, сидя недалеко от палатки, оперся щекою на руку свою, и голос его взвился в воздух, между тем как луна озаряла уснувших людей и животных.
В стихах изящных, с рифмой сладкогласной
Довольно пел я про тоску разлуки,
Про торжество жестокое ее,
Про отдаленье, что меня терзало.
Теперь хочу я лишь про радость петь,
Лишь обо всем цветущем и прекрасном
В моих стихах, чеканенных искусно,
Украшенных отделкой золотой.
Я о садах цветущих буду петь
И о газелях с черными глазами…
Она была мне садом наслаждений:
Ее ланиты — розы и нарциссы,
Ее же перси[57] — сочные гранаты,
Ее все тело — мед, роса полей!
Но с этих пор я более не стану
Себя томить воспоминаньем нежным
И буду жизнь в довольстве проводить
Средь нежных дев, как ветви ивы, гибких,
Среди красавиц, девственных, как жемчуг,
Что не пронизан острою иглой.
Под звуки лютен нежных и гитар,
Приняв вином наполненную чашу,
Я буду пить средь ландышей и роз.
И буду я вдыхать благоуханья
Роскошных тел, и с пышных алых уст
Я буду пить душистое дыханье.
На нежных веках будут отдыхать
Мои глаза. И все мы сядем рядом
Вокруг певучих, сладкозвучных вод
В моих садах роскошных и тенистых!
Когда Даул Макан закончил это дивное стихотворение, Нозхату, с восторгом слушавшая его, не могла более сдержать себя и лихорадочным движением руки приподняла дверную занавеску палатки, выглянула за нее и увидела певца при свете луны. И громко вскрикнула она, так как узнала брата. И бросилась она из палатки с протянутыми руками, восклицая:
— О брат мой! О Даул Макан!
Тогда Даул Макан взглянул на молодую женщину и также узнал в ней сестру свою Нозхату. И бросились они в объятия друг к другу, а потом оба лишились чувств.
Когда евнух увидел это, он пришел в величайшее удивление и совершенно опешил, однако он поспешил взять в палатке большое одеяло и покрыл их в знак почтения и чтобы скрыть их от глаз случайных прохожих. И, задумавшись, ждал он, чтобы они пришли в себя.
Скоро Нозхату действительно очнулась, а за нею Даул Макан. И с этой минуты Нозхату забыла все свои прошлые горести и была на вершине счастья и произнесла такие строки:
Ты поклялся, о Рок, что никогда
Конца не будет всем моим страданьям!
И вот теперь заставила тебя я
Нарушить клятву! Счастие мое
Теперь безмерно и мой друг со мною!
И сам, о Рок, ты будешь нам рабом
И, приподняв своей одежды полы,
Беспрекословно станешь нам служить!
Услышав это, Даул Макан прижал сестру к груди своей, и слезы радости залили глаза его, и он ответил ей такими стихами:
Меня внезапно счастье охватило,
И так всесильно, что невольно слезы
Из глаз струятся. О мои глаза!
Давно к слезам привыкли вы горячим:
Вчера от горя плакали вы грустно —
Теперь от счастья плакать вы должны!
Потом Нозхату пригласила брата взойти с нею в палатку и сказала ему:
— О брат мой, расскажи мне теперь все, что случилось с тобой, чтобы и я рассказала тебе затем мою историю.
Но Даул Макан сказал ей:
— Нет, прежде рассказывай о себе ты.
Тогда Нозхату передала брату обо всем случившемся с нею, не пропуская никакой подробности. Но нет надобности повторять то, что она сказала. Потом она прибавила:
— Что касается мужа моего, старшего придворного, то я сейчас познакомлю тебя с ним, и он хорошо примет тебя, потому что это очень достойный человек. Но прежде всего расскажи мне поскорее обо всем, что случилось с тобою с того дня, когда я оставила тебя больного в хане, в святом городе.
Тогда Даул Макан исполнил ее просьбу и закончил рассказ свой так:
— Но главное, Нозхату, я никогда не сумел бы сказать тебе, до какой степени этот превосходный человек, истопник хаммама, был добр ко мне, так как он, заботясь обо мне, истратил все деньги, которые сберег для себя; он ходил за мною днем и ночью и поступал со мною, как не всегда поступает родной отец, брат или верный друг, и он выказал мне такую преданность, что лишал себя пищи, чтобы накормить меня, и шел пешком, чтобы я мог ехать на его осле, между тем как он поддерживал меня; и поистине, если я остался жив, то этим обязан ему.
Тогда Нозхату сказала:
— Если Аллаху будет угодно, мы вознаградим этого человека за все, что он сделал, поскольку это будет в нашей власти!
Потом Нозхату позвала евнуха, тотчас же прибежавшего на ее зов; и евнух поцеловал руку Даул Макана и почтительно стал перед ним; и сказала ему Нозхату:
— Добрый слуга с благовещательным лицом, так как ты первый принес мне радостную весть, то можешь оставить себе кошелек с тысячей динариев, который я дала тебе. Но беги скорей и скажи господину твоему, что я желаю его видеть!
Тогда евнух, сильно обрадованный всем этим, поспешил к господину своему, старшему придворному, который тотчас же пришел в палатку своей супруги. И он очень удивился, увидев у нее незнакомого молодого человека, и к тому же среди ночи. Но Нозхату поспешила рассказать ему все о себе и брате от начала и до конца и прибавила: