Подземелье, в глубину которого был брошен брат мой эль-Ашар, было велико и полно мрака, и тела всех низвергнутых туда целою грудою лежали одно на другом. И он провел там целых два дня, не имея никакой возможности даже пошевелиться вследствие своих ран и ушибов от падения. Но Аллаху (да славится имя Его!) угодно было, чтобы та соль, которой брат мой был осыпан и пропитан, послужила как раз средством к его исцелению, остановив потерю крови и помешав ей портиться. Когда раны его немного зарубцевались и силы восстановились, брату моему удалось высвободиться из-под груды мертвых тел и проползти через все подземелье по направлению к слабому свету, видневшемуся где-то вдали; свет этот шел из слухового окна, которое было проделано в стене, замыкавшей подземелье. Он добрался до окна, а через него вылез из подземелья на свет.
Тогда он поспешил вернуться в дом свой, где я отыскал его и стал пользовать разными лекарствами, которые я умел извлекать из растений, и травяными соками, и по прошествии некоторого времени брат мой, совершенно оправившись, решил отомстить старухе и другим за те муки, которые он претерпел от них. Он пустился разыскивать ее и напал на след ее и пошел на то место, куда она ежедневно приходила, чтобы заманивать молодых людей, которые должны были удовлетворять страсти госпожи ее, а затем погибать так, как они погибали.
И вот однажды он переоделся чужестранцем — персом, — опоясался поясом, который он наполнил битым стеклом, чтобы можно было подумать, будто у него там золото, спрятал под длинный персидский кафтан большую саблю и пошел ждать старуху, которая не замедлила явиться.
Он сейчас же подошел к ней, представился, что плохо говорит на нашем — арабском — языке и обратился к старухе, подражая ломаному персидскому:
— Добрая старушка, я чужестранец и хотел бы знать, где здесь можно найти монетные весы, чтобы взвесить и проверить эти девятьсот золотых динариев, которые спрятаны у меня за поясом и которые я получил за продажу товаров, привезенных из моей страны.
А проклятая, злосчастная старуха ответила ему:
— Разумеется, мой молодой друг! Ибо как раз мой сын, такой же красавец, как ты, по ремеслу меняла, и он с удовольствием одолжит тебе свои весы. Пойдем, я отведу тебя к нему!
Он сказал:
— Ну так ступай впереди, а я за тобой!
И она пошла вперед, а он следовал за нею, пока они не дошли до того дома, где он уже был. И та же самая молодая рабыня-гречанка отворила им двери с приветливой улыбкою, и старуха сказала ей шепотом:
— На этот раз я добыла для нашей госпожи мускулов покрепче и мяса поздоровее!
И молодая рабыня взяла брата моего за руку и провела его в залу, убранную шелковыми тканями, и несколько минут оставалась с ним, занимая его, потом пошла доложить о нем своей госпоже, которая скоро появилась и проделала с моим братом то же самое, что и в первый раз; повторять это не стоит. Затем она удалилась, и вдруг вошел страшный негр с мечом в руке, который закричал на моего брата, приказал ему подняться и следовать за ним, причем он называл его теми же ругательными словами, как в первый раз. Тогда брат мой, который шел позади негра, выхватил из-под платья свою саблю и одним махом отрубил негру голову. На шум от падения прибежала негритянка, которую постигла такая же участь; затем — рабыня-гречанка, голова которой тоже мгновенно покатилась по полу. Потом вышла и старуха, готовая уже наброситься на добычу. Но, увидев моего брата, залитого кровью и с саблею в руке, она страшно перепугалась и упала наземь, а брат мой схватил ее за волосы и закричал:
— Узнаешь ты меня, о старая блудница, дочь блудницы, насквозь прогнившая сводница!
А старуха ответила:
— О господин мой! Я не узнаю тебя!
Брат мой сказал:
— Знай же, старая глотательница зеббов, что я тот самый, к которому ты приходила совершать свое омовение, о задница старой обезьяны! Тот самый, которого ты пригласила сюда для услаждения госпожи своей, тот самый, которого ты волокла за ноги, чтобы бросить в подземелье!
И, говоря это, брат мой одним махом сабли разрубил старуху надвое, а затем пустился разыскивать молодую женщину, которая дважды совершила с ним прелюбодеяние.
Скоро он нашел ее в одной из отдаленных комнат, где она убирала голову и умасливалась благовониями. Увидев его, она испустила ужасный крик и бросилась к ногам его, умоляя о пощаде; и брат мой, помня о тех наслаждениях, которые она доставила ему и разделила с ним, великодушно пощадил ее и сказал:
— Но как могло случиться, что ты находишься в этом доме под охраной этого ужасного негра, которого я только что убил собственной рукой и который должен был внушать тебе ужас?
Она ответила:
— О господин мой! Прежде чем я попала в этот проклятый дом, владельцем моим был один богатый купец в этом городе; а эта старуха была другом дома и часто приходила к нам и выказывала, особенно по отношению ко мне, большую преданность. В один прекрасный день она пришла ко мне и сказала: «Я приглашена на одну свадьбу, на такую свадьбу, какой еще и не бывало, и никто в мире не видывал подобной свадьбы. И я зашла, чтобы взять тебя с собою!» И я ответила ей: «Разумеется, я слушаюсь и повинуюсь тебе!»
И я поднялась, оделась в свои лучшие платья, взяла с собою кошелек, в котором было сто динариев, и пошла со старухой. Скоро мы пришли в этот дом, куда старуха ввела меня и где я попала посредством ее хитростей под власть этого страшного негра, который лишил меня невинности, удерживал меня здесь силой и делал из меня орудие своих преступных замыслов, лишая жизни богатых молодых людей, улавливаемых старухою в его сети. И вот уже три года, как я представляю собой какую-то вещь, собственность этой отвратительной старухи.
Тогда брат мой сказал ей:
— Как ужасна была судьба твоя! Но скажи мне, ты должна знать это, велико ли богатство, скопленное здесь этими преступниками с тех пор, как ты здесь?
Она ответила:
— Конечно, оно велико, настолько велико, что я сомневаюсь даже, чтобы ты мог унести все один; для этого и десяти человек было бы недостаточно. Однако пойдем и посмотрим собственными глазами. — И она повела моего брата и показала ему огромный сундук, наполненный монетами различных стран, и кошельки всевозможных форм. И брат мой был так ослеплен этим зрелищем, что не мог тронуться с места. Тогда она сказала ему: — Нет никакой возможности унести все это золото одному! Пойди и позови как можно больше носильщиков, а потом вернись и нагрузи их этим золотом. А я за это время все приготовлю.
Тогда брат мой поспешно побежал разыскивать носильщиков и через некоторое время вернулся, ведя за собою десять человек, и каждый из них притащил с собою огромный пустой сундук.
Но, подойдя к дому, брат мой увидел, что входная дверь была отворена настежь, а молодая женщина, вместе со всеми сундуками, скрылась.
И он понял, что она провела его и одна воспользовалась главными богатствами. Однако он утешился, глядя на все прекрасные вещи, которые еще оставались в доме, и на все ценности, хранившиеся в шкафах, ибо и этого было достаточно, чтобы обогатить его на весь остаток дней его. И он сказал себе, что завтра же унесет все это, и так как он чувствовал себя совершенно разбитым от усталости, то он растянулся на огромной роскошной кровати и заснул.
На следующее утро, проснувшись, он едва пришел в себя от ужаса, ибо увидел, что его окружало двадцать стражей вали, которые сказали ему:
— Встань сейчас же и отправляйся с нами к вали, который требует тебя!
И они увели его, закрыв и запечатав двери, и привели его к вали, который сказал ему:
— Я знаю всю твою историю и все совершенные тобою злодеяния, а также и то, что ты собирался учинить кражу!
Тогда брат мой воскликнул:
— О вали! Дай мне знак моей неприкосновенности, и я расскажу тебе всю правду! — И тогда вали дал ему маленькое покрывало, знак неприкосновенности, и брат мой рассказал ему всю историю от начала и до конца; повторять же эту историю нет никакой надобности. Затем брат мой прибавил: — Теперь, о вали, преисполненный разумения и справедливости, я согласен, если только ты хочешь, разделить с тобой все, что осталось мне от сокровищ этого дома, и притом разделить поровну.
Но вали ответил ему на это:
— Как?! Ты еще думаешь о разделе?! Клянусь Аллахом, ты ровно ничего не получишь, ибо я должен отобрать от тебя все и ничего не оставить тебе! И ты еще должен почитать себя весьма счастливым, сохранив саму жизнь свою. А затем ты должен немедленно покинуть этот город и никогда больше не показываться сюда; в противном случае ты будешь подвергнут еще худшему наказанию!
И, опасаясь, чтобы история отобрания денег в его собственную пользу не дошла до халифа, вали изгнал моего брата. И брат мой должен был бежать. Но для завершения его горькой участи, едва только он вышел за городские ворота, на него напали разбойники, которые, не найдя на нем ни золота, ни каких-либо других ценностей, удовольствовались тем, что отняли у него одежду, раздели его донага, избили его палками и, наконец, чтобы наказать его за то, что он не оправдал их расчетов, отрезали ему уши, а также и нос.
И тогда-то я, о глава правоверных, узнал наконец о злоключениях этого бедного эль-Ашара. Тогда я пустился на розыски его и успокоился только тогда, когда отыскал его. И я привез его к себе, позаботился о нем, излечил его и обеспечил ему средства к жизни на весь остаток дней его.
Но для завершения его горькой участи, едва только он вышел за городские ворота, на него напали разбойники.
Вот какова история эль-Ашара.
Что же касается истории шестого и последнего брата моего, о эмир правоверных, то она заслуживает того, чтобы ты выслушал ее прежде, чем я успею перевести дух.
ИСТОРИЯ ШАКАЛИКА, ШЕСТОГО БРАТА ЦИРЮЛЬНИКА
Звали его Шакаликом, «треснутым горшком», о эмир правоверных, и это был тот из моих братьев, у которого были отрезаны не только губы, но и зебб, и отрезаны они были вследс