При этих словах халиф рассмеялся и отпустил рыбака. И Карим пошел своей дорогой, а халиф поспешил взять корзину из пальмовых листьев, в которой была рыба, выловленная рыбаком, заботливо прикрыл ее свежей травой и с этой ношей направился к Джафару и Масруру, которые ждали его неподалеку. И, увидев его, Джафар и Масрур подумали, что это рыбак Карим, и Джафар побоялся, чтобы халиф не увидел его. И он сказал ему:
— О Карим, что ты делаешь здесь? Беги поскорее отсюда, потому что сам халиф здесь, в саду!
Когда халиф услыхал слова Джафара, им овладел такой смех, что он упал навзничь. И Джафар воскликнул:
— Клянусь Аллахом! Это наш повелитель и господин, сам эмир правоверных!
И халиф ответил:
— Да, конечно, это я, о Джафар, и ты мой великий визирь; и я пришел с тобой сюда, и ты не узнал меня! Как же ты хочешь, чтобы шейх Ибрагим узнал меня, ведь он совершенно пьян? И теперь не двигайся с этого места до моего возвращения!
И Джафар отвечал:
— Слушаю и повинуюсь!
Тогда халиф подошел к входным дверям дворца и постучал в них. И шейх Ибрагим поднялся и спросил:
— Кто там, у дверей?
И халиф отвечал:
— Это я, о шейх Ибрагим!
И тот спросил:
— Но кто же ты?
Он отвечал:
— Я, рыбак Карим! Я узнал, что у тебя гости, и принес тебе чудесную рыбу, свежую и еще трепещущую.
И вот оказалось, что Али Нур и Анис аль-Джалис очень любили рыбу. И, услышав от рыбака, что его рыба жива и трепещет, они обрадовались до пределов радости, и Анис аль-Джалис воскликнула:
— Открой поскорее двери, о шейх Ибрагим, и впусти его сюда с рыбой, которую он принес!
Тогда шейх Ибрагим решился отпереть двери, и халиф, переодетый рыбаком, свободно вошел в залу и поприветствовал всех по обычаю. Но шейх Ибрагим остановил его громким смехом и воскликнул:
— Приветствуем мошенника и вора! Ну, наглец, покажи-ка нам свою хваленую рыбу!
И «рыбак» приподнял свежую траву и показал им рыбу в корзине, и они увидели, что действительно рыба еще жива и трепещет.
Тогда Анис аль-Джалис воскликнула:
— Клянусь Аллахом, о господа мои, это прекрасная рыба! Как жаль, что она не изжарена!
Шейх Ибрагим воскликнул:
— Клянусь Аллахом, ты права!
И он повернулся к халифу и сказал ему:
— О рыбак, как жаль, что ты не изжарил эту рыбу! Возьми ее и поскорее распорядись изжарить ее и принеси ее нам!
Халиф отвечал:
— Твои приказания над моей головой! Я сейчас же изжарю ее и подам ее вам!
Они отвечали в один голос:
— Да поспеши изжарить ее и возвратись с нею поскорей!
Халиф поспешно удалился и побежал к Джафару и сказал ему:
— О Джафар, они требуют, чтобы я изжарил для них эту рыбу!
Тот отвечал:
— О эмир правоверных, дай мне ее, я сам изжарю ее!
Халиф сказал:
— Клянусь могилами моих дедов и прадедов! Никто, кроме меня, не будет жарить эту рыбу, и я собственноручно приготовлю ее!
И халиф отправился в тростниковый шалаш, в котором жил сторож сада, шейх Ибрагим; и обыскал все углы и нашел все, что требовалось для приготовления рыбы: всякую утварь, и все приправы, и даже соль, и тимьян, и лавровый лист, и все прочее. Он подошел к очагу и сказал себе: «О Гарун, припомни, как ты в юности любил проводить время на кухне с женщинами и сам принимал участие в стряпне! И вот теперь представился случай доказать свое искусство!»
И он взял сковороду и поставил ее на огонь, положил масла, и, когда оно вскипело, он взял рыбу, которую предварительно очистил от чешуи, промыл, посолил, слегка обвалял в муке и положил ее на сковороду. И когда рыба хорошенько прожарилась с одной стороны, он перевернул ее на другую сторону с изумительным искусством, и, когда он убедился, что она готова, он тотчас же снял ее со сковороды и положил на большие зеленые листья банана. Потом он сорвал в саду несколько лимонов и разрезал их, и ломтики также уложил на листьях банана, и все это он отнес пировавшим в зале и поставил перед ними. И юный Али Нур, Анис аль-Джалис и шейх Ибрагим протянули руки к рыбе и принялись есть ее, и, когда они насытились, они умыли руки, и Али Нур сказал:
— Клянусь Аллахом, о рыбак, как многим обязаны мы тебе этой ночью!
Потом он опустил руку в карман и вынул три золотых динария, из тех, которые великодушно дал ему в Басре молодой слуга его отца, хорошенький Санджар. И он протянул их рыбаку и сказал ему:
— О рыбак, прости, что я не могу дать тебе больше, ибо, клянусь Аллахом, если бы я знал тебя до последних происшествий, перевернувших всю мою жизнь, я дал бы тебе гораздо более и навсегда изгнал бы из твоей души горечь бедности. Возьми же то, что я могу дать тебе в моем настоящем положении!
И он заставил халифа взять у него золотые монеты, и халиф взял их и поднес к своим губам, потом к своему лбу, как будто благодарил Аллаха и своего благодетеля за этот дар; и после этого он положил деньги в свой карман.
Но более всего занимала халифа мысль о том, чтобы заставить молодую невольницу играть и петь. И вот он сказал Али Нуру:
— О юный господин мой, твои благодеяния и твое великодушие останутся навеки в моей голове и в моих глазах! Но самое горячее мое желание, которое я хотел бы осуществить, пользуясь твоей несравненной добротой, состоит в том, чтобы эта невольница поиграла немного на лютне и при этом спела нам что-нибудь своим голосом, который должен быть бесподобен. Ибо я должен сказать тебе, что пение всегда приводит меня в восторг, и игра на лютне также, и нет для меня на свете радости выше этой!
Тогда Али Нур сказал:
— О Анис аль-Джалис!
Она отвечала:
— Господин мой!
Он сказал:
— Ради моей жизни, если она дорога тебе, спой нам что-нибудь, чтобы доставить удовольствие этому рыбаку, который жаждет услышать тебя!
При этих словах своего любимого господина Анис аль-Джалис, не медля ни минуты, взяла лютню, извлекла из нее несколько звуков, как будто пробуя ее, и вот, с силой проводя по струнам, она исполнила прелюдию с таким искусством, что привела в восторг слушателей; потом она пропела следующие стихи:
Под нежными, воздушными перстами
Красавицы высокой, стройной, гибкой
Запела лютня — и моя душа
В одно мгновенье разлучилась с телом!
И даже те, кто слуха лишены,
Ее волшебный голос услыхали,
И все немые восклицали:
«О чудный голос неземной красы!»
Окончив пение, Анис аль-Джалис продолжала играть на лютне, и с таким совершенством, что у присутствующих помутился рассудок; потом она улыбнулась и пропела еще строки:
Твоя нога земли коснулась нашей —
И вся земля от счастья расцвела!
Свет глаз твоих рассеял тьму ночную!
Чтоб вновь тебя, о юноша, узреть,
Готова я весь дом наполнить ароматом
И мускуса, и ладана, и роз!
И Анис аль-Джалис пела таким дивным голосом, что халиф был на вершине блаженства, и страсть закипела в нем с такой силой, что он не мог более сдержать восторга своей души и начал восклицать:
— Ах! Ах! Йа Аллах! Йа Аллах!
Тогда Али Нур сказал ему:
— О рыбак, значит, тебя очаровал голос этой невольницы и ее игра на струнах гармонии?
И халиф отвечал:
— Да, клянусь Аллахом!
Тогда Али Нур, который привык отдавать без колебания своим приглашенным все, что нравилось им, сказал:
— Если тебе так приглянулась эта невольница, то я предлагаю ее тебе и даю ее тебе в дар, и это дар великодушного сердца, которое никогда не берет обратно того, что дано им! Бери же эту невольницу! Отныне она принадлежит тебе.
И с этими словами Али Нур встал, накинул свой плащ на плечи и, даже не простившись с Анис аль-Джалис, готов был уже выйти из залы, предоставляя халифу, переодетому рыбаком, вступить во владение Анис аль-Джалис. Тогда Анис аль-Джалис обратила к нему свой взор, отуманенный слезами, и сказала ему:
— О господин мой Али Нур! Неужели ты покинешь и оттолкнешь меня, даже не простившись со мною? Умоляю тебя, не уходи, дай мне сказать тебе несколько слов. Слушай, Али Нур!
И Анис аль-Джалис жалобно пропела следующие стихи:
Ужель меня, чтобы бежать далёко,
Покинешь ты, кровь сердца моего,
О ты, чье место в этом скорбном сердце?
Тебя молю я, о Великодушный,
Соедини, что здесь разлучено,
О Милосердный, чьи благодеянья
На смертных льются благодатною рекой!
Когда замерла жалоба Анис аль-Джалис, Али Нур приблизился к ней и сказал:
Она со мной простилася печально
И мне сказала, проливая слезы
Разлуки горькой: «Что ты станешь делать
В отсутствие, далёко от меня?»
Я ей сказал: «О, лучше ты об этом
Спроси того, кто остается здесь!»
Услышав эти слова, халиф опечалился, сознавая, что он был причиной разлуки этих двух молодых людей, и вместе с тем он был чрезвычайно поражен той легкостью, с какой Али Нур поднес ему в дар это чудо из чудес.
И он сказал ему:
— Скажи мне, о юноша, и признайся во всем без боязни, не опасаешься ли ты, что тебя схватят и накажут за то, что ты увел эту молодую женщину? Или ты хочешь уступить ее мне, чтобы покрыть свои долги?
Тогда Али Нур сказал ему:
— Клянусь Аллахом, о рыбак! Нас постигли — меня и эту невольницу — такая удивительная судьба и такие необычайные несчастья, что, будь они записаны иглой во внутренних уголках наших глаз, они послужили бы уроком для тех, кто пожелал бы прочитать их с почтением в душе!
И халиф ответил:
— Поспеши же рассказать нам твою историю и дать нам самый подробный отчет о ней, ибо ты не можешь знать, не принесет ли тебе твоя исповедь облегчение и, быть может, даже спасение, потому что утешение и помощь Аллаха всегда над нами!
И Али Нур сказал:
— О рыбак, как мне передать тебе этот рассказ — в стихах или в прозе?