Вот все о Ганеме и Куат аль-Кулуб, фаворитке эмира правоверных.
А о Зобейде вот что. Когда халиф уехал на войну и она сделала со своею соперницею то, что и было сделано, она вскоре пришла в большое затруднение и сказала себе: «Что отвечу я халифу, когда он спросит меня о Куат аль-Кулуб, и с каким лицом встречу я его?»
И решила она тогда позвать старуху, которую знала с детства и добрым советам которой она доверяла, и открыла она ей свою тайну и сказала:
— Что делать мне теперь, когда случилось то, что случилось?
И старуха ответила:
— Я все поняла, о госпожа моя. Но время не терпит, потому что халифа ждут с минуты на минуту. Я могла бы указать тебе много способов скрыть от него все, но я укажу тебе самый легкий, самый верный и самый скорый. Позови сейчас же плотника и вели ему вытесать деревянную куклу, которая имела бы вид покойницы. Эту куклу опустят в могилу со всяким торжеством; зажгут вокруг факелы и восковые свечи; прикажи всему дворцу, всем твоим невольницам и невольникам Куат аль-Кулуб облечься в траурные одежды; и прикажи им, а также всем евнухам обтянуть черным весь дворец и все переходы до приезда халифа. А когда удивленный халиф спросит, что все это значит, ему скажут: «О господин наш, твоя любимица Куат аль-Кулуб умерла по воле Милосердного Аллаха! Да проживешь ты долгие дни, которых не дано было ей прожить! Впрочем, госпожа наша Зобейда отдала ей все почести, достойные ее и нашего господина, и велела похоронить ее в самом дворце, под особым выстроенным для нее куполом!»
Тогда халиф будет тронут твоею добротой и заплачет и будет тебе благодарен. Потом он позовет чтецов Корана и заставит их день и ночь читать над могилой погребальные стихи. Но если халиф, зная, что ты не любила Куат аль-Кулуб, стал бы подозревать тебя и сказал бы себе: «Кто знает, быть может, дочь моего дяди Зобейда содействовала погибели Куат аль-Кулуб», и если подозрение его усилилось бы и побудило бы его открыть могилу, чтобы удостовериться, какою смертью умерла его любимица, тебе нечего бояться, о госпожа моя! Потому что, когда отроют могилу и вынут куклу человеческого образа и увидят драгоценнейшие одежды и роскошный саван и когда халиф захочет приподнять саван, чтобы увидеть свою любимицу в последний раз, ты, госпожа моя, должна помешать ему, и все помешают ему, говоря: «О эмир правоверных, закон не позволяет смотреть на обнаженное тело мертвой женщины!»
И тогда халиф убедится в действительной смерти своей любимицы и велит закопать ее снова и будет тебе благодарен за все, что ты сделала. А с тебя спадет эта забота, если на то будет воля Аллаха.
Сетт Зобейда, выслушав старуху, поняла, что совет ее превосходен, и тотчас же богато одарила ее, дала ей прекрасное почетное платье и много денег и велела ей самой все исполнить. И старуха поспешила заказать плотнику куклу и принесла эту куклу Сетт Зо-бейде; и вдвоем одели они куклу в роскошные одежды Куат аль-Ку-луб, и завернули ее в богатейший саван, и устроили богатые похороны, и опустили в могилу под дорогим куполом, нарочно для того построенным, и зажгли люстры и восковые свечи, и постлали ковры вокруг могилы для молитв и похоронных обрядов. Потом Зобейда приказала обтянуть черными тканями весь дворец и велела всем невольницам одеться в траурные платья.
И известие о смерти Куат аль-Кулуб распространилось по всему дворцу, и все, не исключая Масрура и евнухов, поверили ему.
Между тем халиф вернулся из далекого путешествия, вступил во дворец и поспешно направился к покоям Куат аль-Кулуб, которой одной были заняты его мысли. И увидел он служителей и невольниц своей любимицы в печальных одеждах, и задрожал от предчувствия; и скоро вышла к нему и Сетт Зобейда, также одетая в траур. А когда он спросил о причине всего этого, ему сказали, что Куат аль-Кулуб умерла. При этом известии халиф лишился чувств. А когда он пришел в себя, то спросил, где могила, чтобы посетить ее.
Тогда Сетт Зобейда сказала ему:
— Знай, о эмир правоверных, что вследствие привязанности моей к Куат аль-Кулуб я пожелала похоронить ее в моем собственном дворце.
Тогда халиф, не снимая дорожного платья, направился к тому месту дворца, где находилась могила Куат аль-Кулуб. И увидел он факелы, и свечи, и ковры, разостланные кругом. При виде всего этого он поблагодарил и похвалил Зобейду за ее хороший поступок и вернулся во дворец.
Но халиф по природе своей склонен был к подозрениям, и скоро он стал сомневаться и беспокоиться; а для того, чтобы избавиться от мучивших его подозрений, он велел раскопать могилу и вынуть из нее тело любимицы. Это и было немедленно исполнено. И благодаря уловке Зобейды халиф увидел завернутую в саван деревянную куклу и поверил, что это тело его любимицы. И велел он положить его обратно в могилу и тотчас же приказал, чтобы пришли духовные и чтецы Корана, которые и принялись читать погребальные молитвы, между тем как сам он сидел на ковре и так много плакал, что лишился наконец чувств от слабости и печали.
И целый месяц халиф призывал на могилу своей любимицы духовных и чтецов Корана, и сам приходил на могилу и плакал горькими слезами.
Но на этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно приостановила свое повествование.
Но когда наступила
она сказала:
О царь благословенный, рассказывали мне, что халиф в течение целого месяца не переставал приходить на могилу своей любимицы. И в последний день месяца молитвы и чтение Корана продолжались от зари и до зари; и только после этого все могли уйти к себе. И, истощенный слезами и усталостью, халиф вернулся во дворец свой и не захотел никого видеть, ни даже визиря своего Джафара, ни супруги своей Зобейды, и скоро погрузился в тяжелый сон между двумя невольницами, которые по очереди сидели у его ложа и оберегали его сон.
Одна из них сидела у его ног, а другая у изголовья. Час спустя, когда сон не был уже так глубок, халиф услышал, как женщина, сидевшая у его изголовья, говорила той, которая сидела у его ног:
— Какое несчастье, о подруга моя Субхия!
Субхия сказала:
— Что же такое, подруга моя Нозха?
А Нозха сказала:
— Наш господин, должно быть, ничего не знает, так как проводит ночи у могилы, в которой лежит простая деревяшка, сработанная плотником.
Субхия же сказала:
— Как, сестра моя Нозха! Что же сталось с Куат аль-Кулуб? И какое же несчастье постигло ее?
Нозха сказала:
— Знай, Субхия, что мне все известно от сестры нашей, любимой невольницы нашей госпожи Зобейды. Сетт Зобейда призвала невольницу и дала ей банжа, чтобы усыпить Куат аль-Кулуб; и невольница дала ей банжа, и она уснула. Тогда госпожа наша приказала положить ее в ящик, который отдала евнухам, Сауабу, Кафуру и Баките, приказав похоронить ее в яме, подальше.
Тогда Субхия со слезами на глазах спросила:
— О Нозха, сделай милость, скажи мне поскорее: умерла ли этой страшной смертью милая госпожа наша Куат аль-Кулуб?
Нозха ответила:
— Да избавит Аллах ее молодость от смерти! Нет, Субхия, она не умерла, потому что я слышала, как Сетт Зобейда говорила своей любимой невольнице: «Я узнала, о Зара, что Куат аль-Кулуб спаслась из ямы и что она теперь в доме одного молодого дамасского купца по имени Ганем бен-Эйюб эль-Могин эль-Масслуб; и вот уже четыре месяца, как она там!» Ты видишь, о Субхия, как несчастен господин наш халиф, не знающий, что жива его любимица, и продолжающий проводить ночи у могилы, в которой нет покойницы!
И невольницы еще некоторое время проговорили об этом, а халиф слышал их слова.
Когда они перестали говорить и халифу уже нечего было узнавать, он вдруг поднялся с подушки и закричал страшным голосом, от которого разбежались маленькие невольницы, и пришел в ужасный гнев при мысли, что его любимица находится в доме молодого человека по имени Ганем бен-Эйюб, и уже в течение четырех месяцев. И поднялся он, и призвал к себе эмиров и именитых людей, а также визиря своего Джафара аль-Бармаки, который поспешил к нему и поцеловал землю между рук его.
И сказал ему разгневанный халиф:
— О Джафар, возьми с собой стражу и узнай, где дом молодого купца из Дамаска по имени Ганем бен-Эйюб эль-Могин эль-Масслуб. И тогда оцепите этот дом, вырвите оттуда мою любимицу Куат аль-Кулуб и приведите ко мне дерзкого, которого я предам пытке!
И Джафар выслушал и повиновался. Он взял с собою стражу и городского вали с его людьми, и все отправились и прекратили свои поиски только тогда, когда нашли дом Ганема бен-Эйюба. В эту минуту Ганем только что вернулся с базара, где закупал припасы на тот день, и сидел рядом с Куат аль-Кулуб, а перед ними стояло прекрасное жаркое из фаршированной баранины и множество других блюд, и они ели все это руками с большим удовольствием. Услышав шум на дворе, Куат аль-Кулуб выглянула в окно и сразу поняла, какая беда грозит дому; она увидела, что дом со всех сторон окружен стражей, и меченосцами, и всадниками, и военачальниками, и во главе их увидела городского вали и визиря Джафара. И она убедилась, что халифу все известно; но в то же время она угадала, что халиф ревнует к Ганему, у которого она пробыла четыре месяца. При этой мысли она пожелтела, прекрасные черты ее лица исказились, и в страхе повернулась она к Ганему и сказала ему:
— О милый, прежде всего думай о своем спасении! Ступай! Беги!
Он отвечал:
— О подруга моя, свет очей моих, как могу я выйти и убежать из дома, окруженного со всех сторон врагами?
А она отвечала:
— Не бойся ничего! — И тотчас же раздела она его и одела в старое, поношенное платье, доходившее ему до колен, и взяла большой котел, надела ему на голову и поставила на котел поднос с хлебом и остатками обеда в фарфоровой посуде и сказала ему: — Иди теперь, в таком виде тебя примут за трактирного слугу, и никто не сделает тебе зла. Обо всем остальном не заботься, я сумею все уладить, ибо знаю, какую власть имею над халифом!
При этих словах ее Ганем, не успев даже проститься, поспешно вышел из дома и прошел между рядами стражи и всадников, держа котел на голове, и с ним ничего не случилось, так как его охранял Покровитель, Который один только умеет охранять благонамеренных людей от опасностей и всяких злоключений.