она сказала:
Я узнала, о царь благословенный, что, когда халиф так разгневался на Куат аль-Кулуб, что приказал запереть ее в темную комнату под надзор старой дворцовой служанки, она оставалась там восемьдесят дней, не видясь ни с кем во дворце. И в конце концов халиф совершенно позабыл о ней, когда в один из дней, проходя мимо комнаты Куат аль-Кулуб, он услышал, как она печальным голосом пела стихи поэтов и, прерывая пение, громко говорила сама с собой:
— О друг мой, о Ганем бен-Эйюб, как прекрасна душа твоя, как великодушно и целомудренно твое сердце! Ты был великодушен к тому, кто угнетал тебя, и почтителен к жене того, кто изгнал женщин из твоего дома, и ты спас честь жены того, кто покрыл позором тебя и твоих родных! Но настанет день, когда и ты и халиф предстанете перед Единым Судьей, Единым Справедливым; и ты выйдешь победителем, победишь своего притеснителя, и Аллах будет твоим заступником, а Его ангелы — твоими свидетелями!
Когда халиф услышал эти слова и понял смысл этой жалобы, которую, кроме него, не слышал никто, он увидел свою несправедливость и к ней, и к Ганему. Поспешно вернувшись к себе, он послал главного евнуха за Куат аль-Кулуб. И Куат аль-Кулуб явилась к нему и стояла перед ним, опустив голову, с глазами полными слез и печальным сердцем.
И халиф сказал ей:
— О Куат аль-Кулуб, я слышал, как ты обвиняла меня в несправедливости и упрекала за притеснение! И ты находила, что я нехорошо поступил с тем, кто сделал мне добро! Кто же тот, кто пощадил женщину, мне принадлежащую, и чьих женщин не пощадил я?
Куат аль-Кулуб отвечала:
— Это Ганем бен-Эйюб эль-Могин эль-Масслуб! Клянусь тебе, о халиф, клянусь твоею милостью и твоими благодеяниями, что никогда не пытался насиловать меня Ганем и никогда не совершал он надо мною ничего дурного! Далеки от него грубость и бесстыдство!
Тогда, отогнав сомнения, халиф воскликнул:
— Какое несчастье, о Куат аль-Кулуб! Поистине, нет мудрости, нет могущества ни в ком, кроме Всеведущего Аллаха! Поэтому, о Куат аль-Кулуб, проси — и все желания твои будут исполнены!
Тогда Куат аль-Кулуб воскликнула:
— О эмир правоверных, я прошу у тебя Ганема бен-Эйюба!
И халиф, несмотря на всю любовь, которую продолжал питать к своей любимице, сказал ей:
— Это будет, если Аллах того пожелает! Обещаю тебе это великодушно, от сердца, которое никогда не отнимет того, что раз дало! И он будет осыпан почестями!
Куат аль-Кулуб сказала:
— О эмир правоверных, я прошу, чтобы, когда вернется Ганем, ты подарил меня ему и чтобы я была ему любящей супругой!
Халиф ответил:
— Когда вернется Ганем, ты будешь его собственностью и его супругой!
Тогда Куат аль-Кулуб сказала:
— О эмир правоверных, никому не известно, где находится Ганем; и сам дамасский султан сказал тебе, что не знает, что с ним сталось. Позволь же мне самой искать его в надежде, что Аллах поможет мне найти его.
И халиф ответил ей:
— Тебе позволяется сделать, что ты захочешь!
При этих словах Куат аль-Кулуб почувствовала, как грудь ее расширяется и как сердце ее расцветает от радости, и она поспешила выйти из дворца, взяв с собою кошелек, в котором была тысяча золотых динариев.
В первый день она обошла весь Багдад и заходила к шейхам всех кварталов и улиц и всех спрашивала, но ничего не узнала. Во второй день она пошла на базар к торговцам и посетила главного базарного шейха; она рассказала ему, в чем дело, и отдала много динариев; прося раздать их бедным чужеземцам. На третий день отправилась она на базар торговцев золотыми и серебряными вещами, а также ювелиров, взяв с собою вторую тысячу динариев, и, когда призвала их шейха и передала ему золото для раздачи бедным чужеземцам, шейх сказал ей:
— О госпожа моя, как раз в моем доме нашел приют больной молодой человек, чужеземец, имя и звание которого мне неизвестны. (Это и был Ганем бен-Эйюб, но шейх этого не знал.) Это, должно быть, сын очень богатого купца и благородных родителей, потому что хотя он исхудал, как тень, но лицо его прекрасно, и обладает он всеми хорошими качествами и совершенствами. По всей вероятности, он пришел в такое состояние вследствие долгов, которые не мог уплатить, или вследствие несчастной любви и отсутствия любимой.
При этих словах Куат аль-Кулуб почувствовала, что сердце ее сильно забилось и все внутренности затрепетали, и сказала шейху:
— О шейх, так как ты не можешь отлучаться в этот час с базара, вели кому-нибудь проводить меня до твоего дома!
И шейх дал ей в проводники маленького мальчика, служившего на базаре, который знал его дом, и велел ему проводить ее. И мальчик пошел впереди и привел Куат аль-Кулуб в дом шейха, где находился больной чужеземец.
Войдя в дом, Куат аль-Кулуб поклонилась жене шейха. Жена шейха узнала ее, так как знала всех благородных дам в Багдаде и часто посещала их, и она поклонилась ей до земли. Тогда после обычных приветствий Куат аль-Кулуб спросила:
— Не можешь ли сказать мне, где находится больной молодой чужеземец, которому вы дали приют у себя в доме?
Жена шейха заплакала и указала ей на кровать, стоявшую в той же комнате, и сказала:
— Вот он. Это, наверное, молодой человек благородного происхождения, потому что все в нем указывает на это.
Тогда Куат аль-Кулуб повернулась к постели, на которой лежал молодой чужеземец, посмотрела на него со вниманием и увидела слабого и исхудалого, как тень, молодого человека; она не узнала в нем Ганема, но все-таки почувствовала к нему большую жалость, стала плакать и говорить:
— О, как несчастны чужеземцы, даже если они эмиры в своих краях!
Потом она отдала жене шейха золотых и серебряных дел мастеров и ювелиров тысячу золотых динариев и просила ничего не жалеть для молодого больного; потом сама подала и заставила его выпить лекарства, ему предписанные, и, просидев у его изголовья более часа, пожелала мира супруге шейха, села на мула и вернулась во дворец.
И каждый день ходила она по разным базарам и проводила время в беспрерывных поисках, когда однажды шейх пришел к ней и сказал:
— О госпожа моя Куат аль-Кулуб, так как ты поручила мне приводить к тебе всех чужеземцев, проезжающих через Багдад, то сегодня я привожу в твои великодушные руки двух женщин, одну замужнюю, другую — девицу; обе они, по всей вероятности, высокого происхождения, как на это указывают их лица и осанка; но одежда их из козьей шерсти самая жалкая, а на шее у них сума, как у нищих. И глаза их полны слез, а сердца — печали. И вот я привел их к тебе, потому что ты одна, царица милостей, сумеешь утешить, поддержать их и избавить от стыда и позора, причиняемого нескромными вопросами. Я же надеюсь, что за то добро, которое мы сделаем им, Аллах когда-нибудь вознаградит нас и даст нам место в райских садах.
Куат аль-Кулуб отвечала:
— Клянусь Аллахом! О господин мой, ты возбудил во мне сильнейшее желание увидеть их! Где же они?
Тогда шейх вышел за ними к дверям и привел их к Куат аль-Кулуб. Когда молодая Фетна и ее мать вошли к Куат аль-Кулуб, она взглянула на них и, заметив их красоту и благородство и лохмотья, в которые они были одеты, заплакала и воскликнула:
— Клянусь Аллахом! Эти женщины благородного происхождения и не привыкли к нищете! Я вижу по их лицам, что они родились среди почестей и богатства!
А шейх ответил:
— Слова твои истинны, о госпожа моя! Должно быть, несчастье постигло их дом, а притеснение удручило их и похитило их имущество. Поможем им, так как мы любим бедных и несчастных, чтобы заслужить милость Милосердного Аллаха!
При этих словах мать и дочь стали плакать и вспоминать о Ганеме бен-Эйюбе эль-Могине эль-Масслубе. И, увидев их плачущими, Куат аль-Кулуб сама стала плакать вместе с ними.
Тогда мать Ганема сказала ей:
— О великодушнейшая госпожа, да поможет нам Аллах найти то, что мы ищем с печалью в сердце! Мы ищем пламень нашего сердца, сына моего Ганема бен-Эйюба эль-Могина эль-Масслуба!
При этом имени Куат аль-Кулуб громко вскрикнула, потому что поняла, что это мать и сестра Ганема, и лишилась чувств. А когда она пришла в себя, то бросилась в их объятия и сказала им:
— Надейтесь на Аллаха и на меня, о сестры мои, потому что этот день будет первым днем вашего счастья и последним днем ваших бедствий! Перестаньте же печалиться!
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и скромно приостановила свой рассказ.
И когда наступила
она сказала:
И узнала я, о царь благословенный, что Куат аль-Кулуб сказала матери и сестре Ганема:
— Перестаньте же предаваться печали! — Потом она обратилась к шейху золотых и серебряных дел мастеров и ювелиров, дала ему тысячу золотых динариев и сказала: — О шейх, теперь ты отведешь их в дом свой и скажешь супруге своей, чтобы она приняла их в хаммаме и дала им прекраснейшие одежды; и пусть она осыплет их заботой и вниманием, ничего не щадя для их благополучия!
На другой день Куат аль-Кулуб сама отправилась в дом шейха, чтобы проверить, все ли исполнено из того, что она приказала. Не успела она войти, как супруга шейха встретила ее и поцеловала у нее руки и благодарила за всю ее щедрость; потом она позвала мать и сестру Ганема, которые были в хаммаме и вышли оттуда совершенно преображенные, с лицами, сиявшими красотою и благородством. И Куат аль-Кулуб целый час любезно беседовала с ними; потом она осведомилась у супруги шейха о больном.
И супруга шейха отвечала:
— Он все в таком же положении.
Тогда Куат аль-Кулуб сказала:
— Пойдемте все к нему и попытаемся ободрить его!
И она взяла с собою обеих женщин, которые, помещаясь на женской половине, не могли видеть больного, лежавшего в приемной комнате, и все вошли к молодому человеку и посмотрели на него с большою нежностью и жалостью и сели вокруг него и стали беседовать; и во время беседы произнесено было имя Куат аль-Кулуб.