Скажите мне, куда мой разум скрылся?
Едва приют я согласился дать
В себе любви, как сон меня покинул
И на меня разгневался совсем.
Они спросили: «Что с тобою, друг наш?
Ты шел всегда по правому пути,
Кто ж ввел тебя в такое заблужденье?»
Ответил я: «Не я вам дам ответ —
Она вам лучше объяснит причину!
Скажу лишь я, что кровь моя
Лишь ей одной принадлежит,
Что за нее я предпочту пролить
Ее до капли, чем хранить всю тяжесть
Ее в себе! Я женщину избрал,
Чтоб ей одной все посвятить мечтанья,
В них отразилась лишь одна она!
И если образ этот изгоню я,
Я внутренности сам себе сожгу
Губительным огнем. Ее увидев,
Наверно вы простили бы меня!
Ведь сам Аллах такую драгоценность
Обделывал — искусный ювелир
— При помощи могучей влаги жизни;
А тою влагой, что еще осталась,
Потом Он создал жемчуг и гранат!»
Они сказали: «Что же в этой страсти
Находишь ты, безумец, кроме жалоб, Страдания, и неутешных слез,
И только кратких сладостных мгновений?
Коль ты теперь в кристальные струи
Взглянуть захочешь, только тень увидишь
Ты там того, кем ты когда-то был!
Источник тот, к которому прильнул ты,
Он утоляет прежде, чем коснутся
Его струи горячие уста».
Я отвечал: «Его я не касался,
И не струей его я опьянен,
А только тем, что им я любовался.
И с той поры меня покинул сон!
Не то, что прожито, меня спалило,
А лишь ее прошедшее одно!
И не разлука с тем, что было прежде
Мне дорого, а только с ней одной.
Могу ли снова обратить я взоры
Теперь к другой, когда моя душа
Так скована с ее душистым телом,
И с амброю, и с мускусом духов,
Какими тело то благоухает?!»
Когда она закончила, сестра ее сказала: — Да утешит тебя Аллах, о сестра моя! Но молодая девушка была так охвачена печалью, что разорвала на себе одежды и без чувств упала на пол. При этом движении тело ее обнажилось, и халиф заметил на нем следы ударов плетью и прутьями, и это открытие привело его в ужас и недоумение. Но ходившая за покупками девушка подошла к сестре и брызнула ей водой в лицо, после чего молодая девушка пришла в себя. Потом сестра принесла ей другую одежду и переодела ее.
Тогда халиф сказал своему визирю:
— Ты, как вижу, нисколько не расстроен. Разве ты не видел рубцов на теле этой девушки? Что касается меня, то я больше не могу молчать и не успокоюсь, пока не узнаю, что все это значит.
И Джафар ответил:
— О государь и повелитель мой, помни об условии, которое поставили нам в этом доме: не говори о том, что тебя не касается, если не желаешь услышать того, что будет тебе неприятно!
Между тем девушка, ходившая за покупками, встала, взяла лютню и, пробежав пальцами по струнам, запела:
Коль на любовь нам жаловаться станут,
Что можем мы на это отвечать?
Когда бы нас самих любовь сразила,
Что предпринять могли бы мы тогда?
Коли ответ поручим мы другому,
Другой, увы, не сможет передать
Все сетованья любящего сердца,
А если мы в молчании снесем
Возлюбленного горестное бегство,
Тогда нас быстро может свесть печаль
Безвременно в холодную могилу!
О, горе нам! Лишь жалобы, и скорбь,
И жгучие нам слезы остаются!
А ты, о мой изменник незабвенный,
Ты, что бежал от взоров глаз моих,
Ты, что порвал все узы, что связали
Тебя со мной, скажи, ужель в тебе
Не сохранился след любви минувшей,
Ничтожный след, что вопреки годам
Нельзя изгнать из трепетного сердца?
Или забыл в разлуке долгой ты,
Из-за чего я вяну и страдаю
И что причиной бледности моей?..
Коль мой удел — томиться здесь в изгнанье,
Я попрошу отчета у Творца
Когда-нибудь за все мои страданья!
Печальные звуки этой песни так расстроили хозяйку дома, что она зарыдала, разорвала свои одежды, как и ее сестра, и упала без чувств.
И девушка, ходившая за покупками, встала и брызнула ей водой в лицо, чтобы привести ее в сознание, и принесла ей другое платье.
И хозяйка дома, оправившись немного, села на ложе и сказала девушке, ходившей за покупками:
— О сестра, прошу тебя, спой еще раз, чтобы мы могли заплатить свой долг!
Тогда девушка, ходившая за покупками, снова настроила лютню и запела:
Когда ж конец покинутости этой,
Когда разлуке тягостной конец?
Не знаешь ты, что уж в глазах усталых
Нет больше слез оплакивать тебя?..
Меня ты бросил! Долго ли еще ты
Былую дружбу станешь забывать?
О, если ты хотел во мне лишь ревность
Разжечь сильней, успел ты в том вполне!
Когда бы рок жестокий лишь мужчинам,
Лишь их любви коварно помогал,
Увы, тогда бы женщинам несчастным
Ни одного не оставалось дня,
Чтоб упрекать любовников неверных!
А я, увы, кому могу открыть
Свою всю душу, все свои несчастья?
Твоя рука мне причинила их,
О ты, убийца любящего сердца!
Увы! Увы! Какая участь ждет
Того, кто вексель потерял случайно
Или расписку в долге возвращенном!
Больного сердца горькую тоску
Лишь обостряет жгучее желанье!
Тебя хочу! Тебя хочу давно!
Ты обещал! Но где же ты, неверный?
О мусульмане-братья! Вас молю,
Отмстите вы неверному жестоко!
Пусть он страдает так же, как и я!
Едва глаза усталые сомкнутся,
Пусть тотчас их бессонница раскроет
И сон бежит от воспаленных век!
Его любовь до худших унижений
Меня теперь жестоко довела.
Пускай другой теперь его унизит
И за меня натешится над ним!
Доныне я любила и страдала,
Пусть завтра он тоскует, как, бывало,
Томилась я, поруганная им!
При последних словах этой песни девушка, отпиравшая двери, снова упала без чувств на пол, и при этом обнажилось ее тело, покрытое следами ударов плетью и прутьями.
Тогда саалуки сказали:
— О, лучше было бы нам не заходить в этот дом, хотя бы даже всю ночь пришлось нам провести, лежа на голой земле, потому что это зрелище расстроило нас свыше меры!
Тогда халиф повернулся к ним и спросил:
— Разве вы не принадлежите к этому дому?
Они отвечали:
— Нет! Мы думали, что этот дом принадлежит тому человеку, который стоит рядом с тобой!
Тогда носильщик воскликнул:
— О, клянусь Аллахом, я в первый раз сегодня ночью вошел в это жилище! Но мне приятнее было бы проспать всю ночь на голой земле, чем провести ее в этом доме!
Тогда все они начали советоваться и сказали:
— Нас семь мужчин, а их только три женщины. Потребуем у них объяснения всему этому. Если они не захотят сделать это добровольно, то мы принудим их силой.
И все они согласились с этим, кроме Джафара, который сказал:
— Разве это честно и справедливо? Вспомните, что мы их гости и что они поставили нам свои условие, которое мы должны честно исполнить. Впрочем, ночь уже близится к концу, а с наступлением утра каждый из нас пойдет по пути, предназначенному ему Аллахом.
Потом он мигнул халифу и, отведя его в сторону, сказал ему:
— Нам остается еще провести здесь не более часа. И обещаю тебе, что завтра же передам их в твои руки, и мы потребуем у них объяснения их странного поведения.
Но халиф не хотел слушать его советов и сказал:
— Невмоготу мне ждать до завтрашнего дня!
И все они продолжали совещаться и наконец спросили:
— Но кто же из нас задаст им этот вопрос?
И некоторые из них решили, что это должен сделать носильщик.
Между тем молодые девушки, заметив, что они перешептываются, спросили:
— О добрые люди, о чем говорите вы?
Тогда носильщик встал, остановился перед хозяйкой дома и сказал:
— О повелительница моя, умоляю тебя именем всех твоих гостей, расскажи нам историю этих двух черных собак, объясни нам, почему ты так била их, а потом плакала над ними и обнимала их. И объясни нам также, чтобы мы все слышали это, причину рубцов и шрамов на теле твоей сестры. Такова наша просьба, о госпожа. И да будет мир с тобою!
Тогда хозяйка дома спросила у всех собравшихся:
— Правда ли, что носильщик говорит от вашего имени?
И все, кроме Джафара, ответили:
— Да, это правда.
И только Джафар не произнес ни одного слова.
Услыхав этот ответ, молодая девушка воскликнула:
— Клянусь Аллахом, о гости мои, вы нанесли нам самое ужасное оскорбление. Ведь, принимая вас, мы поставили вам непременное условие, чтобы вы не говорили о том, что вас не касается, если не желаете услышать того, что будет вам неприятно. Разве с вас не довольно было того, что вы вошли в наш дом и ели с нами за одним столом? Впрочем, это вина нашей сестры, которая привела вас к нам.
С этими словами она откинула свои рукава, три раза топнула ногой и закричала:
— Эй, скорей сюда!
В тот же миг распахнулась дверь одной из боковых уборных, закрытых драпировками, и оттуда выскочили семь негров-гигантов с обнаженными мечами.
И молодая девушка сказала им:
— Свяжите руки этим людям, у которых слишком длинные языки, и привяжите их друг к другу.
Негры исполнили ее приказание и спросили:
— О повелительница наша, о цветок, скрытый от глаз мужчин, разрешаешь ли ты отрубить им головы?
Она же ответила:
— Подождите еще часок. Мне хочется сначала узнать, что это за люди.
Тогда носильщик воскликнул:
— Именем Аллаха умоляю тебя, о повелительница моя, не карай меня за преступление, совершенное другими! Это они заставили меня обратиться к тебе с вопросом, сам же я и не думал об этом. О, клянусь Аллахом, мы провели бы здесь веселую ночь, если бы не явились эти злосчастные саалуки! Эти зловещие братья способны разрушить своим присутствием самый цветущий город!