И тело юных бедер шелковистых!
Ты выше взоров, путник дорогой!
Когда она закончила, я поблагодарил ее, приложив руку к сердцу. И любовь к ней еще сильнее возгорелась во мне, и все мои заботы и огорчения рассеялись. Потом мы стали пить из одного кубка, и это продолжалось до наступления ночи. И в эту ночь я спал с ней на одном ложе и испытал величайшее блаженство. Клянусь Аллахом, никогда во всей моей жизни не было у меня ночи, подобной этой ночи! И когда наступило утро, мы встали очень довольные друг другом и вполне счастливые.
Но, разгоряченный страстью и желая продлить свое счастье, я сказал красавице:
— Хочешь, я выведу тебя из этого подземелья на свет божий и избавлю тебя от твоего джинна?
Она рассмеялась и сказала:
— О, замолчи и довольствуйся тем, что есть у тебя! Подумай, этот бедный ифрит будет пользоваться только одним из десяти дней, а тебе обещаю остальные девять дней!
Но я, отуманенный пылом страсти, воскликнул:
— Нет, я сейчас же разобью вдребезги этот купол, на котором начертана волшебная надпись! И пусть явится сюда ифрит, чтобы я мог убить его! Знай, что я давно стяжал себе славу истребителя ифритов, как живущих на земле, так и пребывающих под землей!
Тогда, желая успокоить меня, она произнесла следующие стихи:
О ты, что просишь отложить разлуку
И что, страдая, расставанья ждешь,
Не знаешь разве, что одна разлука
Нам не дает привязываться сильно
И позволяет радостно любить?!
Не знаешь разве, что лишь утомленье
Привязанность нам долгая дает
И что разлука — дружбы завершенье?!
Однако я, не обращая внимания на ее слова, изо всех сил ударил ногой о купол…
В эту минуту Шахерезада заметила приближение утра и скромно замолкла.
И когда наступила
она сказала:
О госпожа моя, когда я изо всех сил ударил ногой о купол, молодая женщина закричала:
— Вот идет ифрит! Он сейчас будет здесь! Разве я не предупреждала тебя? О, клянусь Аллахом, ты погубил меня! Однако постарайся спасти свою жизнь и выйди тем же путем, каким пришел сюда!
Тогда я бросился к лестнице. Но к несчастью, я был так потрясен, что забыл внизу свои сандалии и топор. И когда я поднялся на несколько ступенек и оглянулся, чтобы взглянуть на свои сандалии и топор, я увидел, что земля разверзлась и из нее вышел огромный, безобразный ифрит.
И, подойдя к женщине, он закричал:
— Что случилось здесь? Что означает это страшное сотрясение, которым ты потревожила меня?
Она ответила:
— О, клянусь тебе, ничего не случилось! Но, соскучившись в одиночестве, я почувствовала стеснение в груди и хотела достать какой-нибудь освежающий напиток и так неосторожно вскочила с места, что поскользнулась и ударилась о купол.
Но ифрит сказал:
— Ты бесстыдно лжешь, подлая тварь!
И он начал озираться во все стороны и наконец увидел мои сандалии и топор.
Тогда он воскликнул:
— А это что? Как попали сюда эти вещи?
Она отвечала:
— Я в первый раз вижу их! Вероятно, они случайно попали к тебе на спину и ты сам, не замечая этого, принес их с собой!
Услышав это, ифрит грозно воскликнул:
— Нечего болтать вздор, подлая развратница! И не думай, что я позволю тебе дурачить меня!
С этими словами он повалил ее на пол, распростер ее крестом, привязал к четырем колам, вбитым в пол, и начал истязать ее, требуя, чтобы она созналась ему во всем. Вопли и крики несчастной раздирали мне душу, и я поспешно стал взбираться по лестнице, дрожа от страха. Затем я закрыл отверстие крышкой и завалил ее землей, чтобы не возбуждать никаких подозрений. И я горько раскаивался в своем поступке и не мог отогнать тяжелых мыслей о молодой женщине, и о ее красоте, и о мучениях, которым подвергал ее этот проклятый ифрит, невзирая на то что она была верна ему двадцать лет. В особенности терзало меня сознание, что она подвергается мучениям по моей вине. И я опять подумал о моем отце, и о его царстве, и о тяжелом ремесле дровосека. И слезы полились ручьями из глаз моих.
Когда я пришел к моему другу-портному, я застал его в сильной тревоге.
Увидев меня, он сказал:
— Я боялся, что ты сделался жертвой какого-нибудь дикого зверя, и сердце мое всю ночь было с тобой! Да будет благословен Аллах, сохранивший тебя!
Я поблагодарил моего друга за его участие и удалился в мой угол, не переставая думать о том, что случилось со мною, и жестоко раскаиваясь в своем легкомыслии. И когда я сидел, погруженный в свои мысли, ко мне подошел портной со словами:
— Там, у дверей, стоит какой-то человек, по-видимому персиянин; он принес твой топор и твои сандалии и желает видеть тебя. Он заходил с ними ко всем портным на этой улице, спрашивая каждого: «Не знаешь ли ты, кому принадлежат эти сандалии и топор?» Я вышел на рассвете, чтобы поспеть к утренней молитве, и вот по дороге нашел эти вещи. Тогда портные, узнав твой топор и твои сандалии, поспешили дать твой адрес этому персиянину. Он ждет тебя у дверей моей лавки. Выйди к нему и поблагодари его за внимание и возьми у него топор и сандалии.
При этих словах лицо мое пожелтело, и силы оставили меня. В эту минуту земля передо мной разверзлась, и из нее вышел мнимый персиянин, о госпожа моя, и это был ифрит! Он подверг самой ужасной пытке свою молодую жену, но она ни в чем не созналась. Тогда он взял сандалии и топор и сказал ей:
— Я докажу тебе, что я все тот же всемогущий Джорджирус, потомок Иблиса! И ты увидишь, сумею ли я привести сюда владельца этих сандалий и этого топора!
И он решил прибегнуть к хитрости и обошел всех портных нашей улицы.
Не успел я опомниться от страха, как ифрит схватил меня и унес. Сначала он полетел со мной под облаками и потом с такой быстротой опустился на землю, что я потерял сознание. И земля разверзлась перед нами, и мы очутились в том же подземном чертоге, в котором я испытал такое блаженство. И я опять увидел молодую женщину: она лежала на полу, обнаженная, обагренная кровью! И глаза мои наполнились слезами, а ифрит направился к ней и, толкнув ее, закричал:
— А, развратница, вот он, твой любовник!
Молодая женщина взглянула на меня и сказала:
— Я не знаю его! И я в первый раз вижу его!
Тогда ифрит сказал ей:
— Как, негодная, ты и теперь еще будешь отпираться?
Но она повторила:
— Я не знаю его! Я никогда раньше не видела его! И я не буду лгать перед лицом Аллаха!
Услыхав эти слова, ифрит сказал:
— Если ты действительно не знаешь его, возьми этот меч и отруби ему голову!
Тогда она взяла у него меч и подошла ко мне. Я стоял перед нею, пожелтев от страха, и, делая ей отрицательные жесты бровями, умолял ее пощадить меня. И слезы лились ручьями по моим щекам. Тогда она также начала делать мне знаки бровями, как бы говоря: «Ты один виновник всех наших несчастий!»
Но я продолжал объясняться с ней движением бровей и выразил ей знаками следующие стихи, смысла которых не мог уловить ифрит:
Мои глаза так ясно говорят
С тобою, что язык мой бесполезен!
Они тебе так ясно выдают
Теперь все тайны трепетного сердца!
Когда явилась ты передо мной,
Мои глаза отрадными слезами
Наполнились; я был как будто нем,
— Но за меня довольно говорили
Мои глаза о пламени моем!
Миганье век всё чувство выражает,
И ни к чему еще движеньем рук
Их дополнять тому, кто сам разумен.
Нам наши брови заменяют все.
Молчанье же! И пусть всегда отныне
Здесь говорит за нас одна любовь!
Молодая женщина поняла мою речь, и меч ифрита выпал из ее рук. Тогда ифрит поднял меч и, подавая его мне, сказал:
— Отруби ей голову; тогда я отпущу тебя и не сделаю тебе никакого зла!
Я сказал ему:
— Хорошо.
И я взял меч и, подойдя к ней, поднял руку.
Тогда она сказала мне движением своих бровей: «Сделала ли я тебе хоть малейшее зло?»
И глаза мои наполнились слезами, и я бросил меч и сказал ифриту:
— О могучий ифрит! О непобедимый дух! Если бы эта женщина была преступна, как ты полагаешь, она пожелала бы видеть, как упадет моя отрубленная голова. Но она, наоборот, предпочла бросить из рук меч. Как же я могу решиться отрубить ей голову, тем более что я до этого дня никогда не видел ее? И знай, что я ни за что не решусь на такой поступок, хотя бы мне пришлось принять самую ужасную смерть!
Услыхав эти слова, ифрит воскликнул:
— О, теперь я убедился в том, что вы любите друг друга!
С этими словами он схватил меч и одним ударом отрубил молодой женщине руку; потом он отрубил ей другую руку, потом правую ногу и наконец левую ногу. Таким образом, он лишил ее четырех членов четырьмя ударами меча. И я видел все это собственными глазами и был уверен, что и меня ожидает такая же участь.
В эту минуту молодая женщина взглянула на меня и подмигнула мне. Но увы, ифрит заметил это и закричал:
— О негодная, ты совершила прелюбодеяние своим глазом!
И он ударил мечом по ее шее и отрубил ей голову. Потом он повернулся ко мне и сказал:
— О человек, знай, что наши законы разрешают и даже находят желательным убийство неверной жены. Знай же, что я похитил эту молодую женщину в день ее свадьбы, когда ей было только двенадцать лет и она еще не знала ни одного мужчины! Я унес ее сюда и через каждые десять дней приходил к ней в образе персиянина и проводил с нею целую ночь! И вот когда я узнал, что она изменила мне, я убил ее! Впрочем, она обманула меня только глазом, которым она подмигнула тебе. Что же касается тебя, то я не могу доказать твою виновность и поэтому не стану убивать тебя. Но все-таки я не убежден в твоей невинности, и, так как я не желаю, чтобы ты потом смеялся надо мною, я хочу наказать тебя. И я предоставляю тебе выбрать. Какого рода наказание ты предпочитаешь?