Тогда Джафар и Масрур взялись за сундук и принесли его во дворец. И халиф приказал зажечь светильники, и Джафар с Масруром приблизились к сундуку и взломали его. И они нашли в нем корзину из пальмовых листьев, зашитую красною шерстью; они разрезали шерстяные нитки и нашли в корзине ковер; они подняли ковер и под ним нашли большое белое женское покрывало; они приподняли покрывало и под ним нашли белую, точно самородное серебро, молодую женщину, убитую и изрезанную на куски.
При этом зрелище халиф не мог удержаться от слез, которые потекли по его щекам; но потом он обратился, полный ярости, к Джафару и закричал:
— Ты собака, а не визирь! Вот что происходит в мое царствование! Учиняются убийства, и жертвы топятся в реке! И кровь ее падет на меня в день Страшного суда и тяжко обременит мою совесть!
Аллах свидетель! Убийца должен получить возмездие, и я должен казнить его! Что же до тебя, о Джафар, то клянусь, что как верно мое прямое происхождение от халифа племени Бани Аббас, так верно то, что, если ты не представишь мне убийцу этой женщины, за которую я хочу отомстить, я распну на воротах моего дворца тебя и сорок твоих двоюродных братьев!
И халиф был полон гнева.
И Джафар сказал ему:
— Дай мне три дня сроку!
И он отвечал:
— Даю их тебе!
Тогда Джафар покинул дворец и, полный горечи, шел по городу, так разговаривая сам с собою: «Как могу я когда-либо узнать, кто убил эту молодую женщину, или найти ее убийцу и представить его халифу? С другой стороны, если я представлю не убийцу, а кого-нибудь другого, который умрет вместо него, то этот поступок отяготит мою совесть. Итак, я не знаю, что мне остается делать».
И Джафар вступил в свой дом и оставался в нем в течение трех дней данного ему срока в совершенном отчаянии. А на четвертый день халиф прислал за ним. И когда он предстал перед ним, халиф спросил его:
— Где убийца этой молодой женщины?
Джафар отвечал:
— Мог ли я разгадать невидимое и сокровенное, чтобы узнать убийцу среди всех остальных жителей города?
Тогда халиф пришел в страшную ярость и приказал распять Джафара на воротах своего дворца и приказал глашатаям объявить об этом по всему городу и его окрестностям, возглашая:
— Всякий, кто желает присутствовать при зрелище распятия Джафара аль-Бармаки, визиря халифа, и при распятии сорока из рода Бармакдов на воротах дворца, да шествует для присутствия при этом зрелище!
И все жители Багдада шли по всем улицам, чтобы присутствовать при распятии Джафара и его двоюродных братьев; но никто не знал причины этого; и все были огорчены и оплакивали их, ибо Джафар и все Бармакиды были любимы за их благодеяния и щедроты.
Когда было воздвигнуто древо пытки, приговоренных поставили под ним, ожидая приказания халифа для начала казни. И вдруг в то время, как все жители города заливались слезами, какой-то красивый и хорошо одетый молодой человек стремительно протеснился сквозь толпу и, представ пред Джафаром, сказал ему:
— Да будет даровано тебе избавление, о государь мой, величайший из всех великих вельмож, прибежище всех несчастных! Ибо я и есть тот, который убил эту женщину, разрезанную на куски, и который положил ее в сундук, выловленный вами из Тигра! Убей поэтому меня и направь на меня твое возмездие!
Когда Джафар услышал эти слова молодого человека, он очень обрадовался за самого себя, но сильно опечалился за молодого человека.
И он потребовал от него более подробного разъяснения, как вдруг какой-то почтенный старец раздвинул толпу, стал рядом с Джафаром и молодым человеком и, поклонившись им, сказал:
— О визирь, не верь словам этого молодого человека, ибо вовсе не он убийца этой молодой женщины, а я, я один! И только мне одному должен ты воздать мщением за это!
Но молодой человек сказал:
— О визирь, этот шейх бредит и сам не знает, что говорит. Я повторяю тебе, что я и есть тот, который убил ее! Я один только должен быть наказан!
Тогда шейх сказал:
— О дитя мое! Ты еще молод, ты должен еще любить жизнь! Я же стар и уже пресытился этим миром. Да послужу я выкупом за тебя, за визиря и его двоюродных братьев! Я повторяю еще раз, что убийца — я. И возмездие должно обратиться на меня!
Тогда Джафар с согласия начальника стражи увел молодого человека и старика, предстал с ними пред халифом и сказал:
— О эмир правоверных, вот перед тобою убийца молодой женщины!
И халиф спросил:
— Который же?
И Джафар сказал:
— Этот молодой человек и этот шейх, каждый заявляет и утверждает, что он и есть убийца.
Тогда халиф взглянул на шейха и молодого человека и сказал им:
— Который же из вас двоих убил молодую женщину?
Молодой человек отвечал:
— Это я!
Но шейх сказал:
— Нет! Это я один!
Тогда халиф, не расспрашивая более, сказал Джафару:
— Возьми их обоих и распни!
Но Джафар возразил на это:
— Если только один из них убийца, то казнь другого будет величайшей несправедливостью!
Тогда молодой человек воскликнул:
— Клянусь Тем, Кто поднял на эту высоту небеса и опустил на эту глубину землю, что я один убил молодую женщину! И вот доказательства этому! — И тут молодой человек объявил о находке, сделанной халифом, Джафаром и Масруром и известной только им.
И халиф убедился в виновности молодого человека и пришел в крайнее удивление и сказал молодому человеку:
— Но ради чего совершено это убийство? Ради чего это признание твоего участия в нем, не вынужденное ни одним ударом палки? И что за причина того, что ты требуешь себе наказание?
Тогда молодой человек сказал:
— Знай, о эмир правоверных, что молодая женщина была моей женой и дочерью этого шейха, который, следовательно, приходится мне тестем. Я женился на ней, когда она была еще молода и невинна. И Аллах даровал мне от нее трех детей мужского пола и дочку, младшую. И она продолжала любить меня и служить мне; и я не замечал за ней ничего достойного порицания.
Однако в начале этого месяца она впала в тяжкую болезнь; и я велел позвать самых сведущих врачей, которые и не преминули излечить ее с помощью Аллаха. И вот поскольку я не спал с ней с самого начала ее болезни, у меня теперь явилось желание, но я хотел, чтобы она раньше приняла ванну.
Но она сказала мне:
— Прежде чем идти в хаммам, я хочу, чтобы было удовлетворено одно мое желание.
И я сказал ей:
— Каково же твое желание?
Она отвечала:
— Я желаю иметь яблоко, чтобы насладиться его запахом и откусить один кусочек.
И вот я тотчас же пошел на рынок, чтобы купить яблоко, хотя бы ценою золотого динара! И я искал по всем фруктовым лавкам, но в них не было ни одного яблока! И я возвратился совершенно опечаленный домой и не осмелился видеться с женой; и я всю ночь проходил, размышляя, какими средствами раздобыть мне одно яблоко. И утром, на рассвете, я вышел из своего дома и направился в сады, и я обошел их один за другим, дерево за деревом, но безуспешно. Но на своем пути я встретил старика — сторожа одного сада — и осведомился у него о яблоках.
И он сказал мне:
— Дитя мое, это вещь, которую найти очень трудно по той простой причине, что ее нигде нет, кроме Басры, во фруктовом саду повелителя правоверных, но и там иметь ее очень трудно, поскольку стражи тщательно оберегают яблоки, предназначенные только для стола самого халифа.
Тогда я возвратился к своей жене и рассказал ей обо всем этом, но моя любовь к ней заставила меня поспешно приготовиться к путешествию. И я поехал, и находился в пути целых пятнадцать дней, и днем и ночью, пока не прибыл в Басру и не возвратился обратно; и судьба благоприятствовала мне, и я возвратился к своей жене с тремя яблоками, купленными у стража фруктового сада в Басре за три динара.
И я вошел очень радостный к своей жене и поднес ей три яблока; но она, увидев их, не выказала почти никаких признаков удовольствия и бросила их небрежно на ложе возле себя. И я увидел, что во время моего отсутствия к жене возвратилась лихорадка, и очень сильная; и моя жена была больна еще двенадцать дней, и я ни на одно мгновение не покидал ее. Но благодарение Аллаху, к концу этого времени к ней возвратилось здоровье; и я мог наконец выйти из дому и пойти в свою лавку; и я начал опять продавать и покупать.
И вот когда я уже сидел в своей лавке, около полудня мимо меня прошел негр, держа в руке яблоко, которым он играл. Тогда я сказал ему:
— Эй! Друг мой, где взял ты это яблоко? Скажи мне, так как и я хочу купить себе такое же.
Услышав эти слова, негр рассмеялся и сказал:
— Я получил его от своей любовницы! Я пришел повидаться с ней, но, так как я некоторое время ее не видел, я нашел ее больной, и возле нее лежало три яблока; и на мои расспросы она сказала мне: «Вообрази только себе, о возлюбленный мой, печальные рога моего супруга, который ездил в саму Басру, чтобы купить мне их, и купил он их за три золотых динара!» И после этого она подарила мне это яблоко, которое я теперь держу в своей руке.
Когда негр сказал эти слова, о эмир правоверных, в глазах моих все потемнело; и я тотчас же запер свою лавку и возвратился домой, потеряв по дороге всякий разум под наплывом ярости. И я осмотрел постель и действительно не нашел третьего яблока.
И тогда я сказал жене своей:
— Но где же третье яблоко?
И она отвечала мне:
— Не знаю, не имею никакого понятия!
И утром, на рассвете, я вышел из своего дома и направился в сады, и я обошел их один за другим.
Тогда я поверил словам негра и бросился на нее с ножом в руке, и я поставил свои колени на ее живот и изрезал ее ударами ножа; и я отрезал ей голову и члены и сложил все это в корзину со всевозможной поспешностью и потом прикрыл все это покрывалом и ковром и положил все в сундук и запер его. Потом я взвалил этот сундук на своего мула и тотчас же отвез его к Тигру и бросил его в воду, и все это я сделал собственными руками.
И вот теперь, о повелитель правоверных, я умоляю тебя казнить меня смертью в наказание за мое преступление, чтобы этим искупить его, ибо я очень боюсь отдавать в нем отчет в день Страшного суда!