И все же из этой злости причудливым образом пробивался жалкий росток сострадания. Маркус знал Адрехта, знал, пожалуй, как никого другого в жизни. Он способен был шаг за шагом проследить все решения, которые привели командира четвертого батальона к его нынешним поступкам. Усилием воли Маркус заставил себя не смотреть на пустой левый рукав Адрехта. «Повел бы я себя так же, если бы оказался на его месте?»
– Почему, Маркус? – прошептал Адрехт. – За что? Я всегда мог рассчитывать на твою поддержку…
Маркус скрипнул зубами:
– Я как раз хотел спросить то же самое у тебя. – Он отступил на шаг и повысил голос до крика: – Если полковник предлагает нам вдобавок надрать задницу десолтаям, я первый пойду за ним куда угодно!
Адрехт ожег его уничтожающим взглядом, но смолчал. Маркус оглянулся туда, где стояли Мор и Вал, встретился глазами с одним, затем с другим.
Первым не выдержал Мор. Он шагнул вперед и, к изумлению Маркуса, встал рядом с ним.
– Черт подери! – прорычал он. – Я готов хоть неделю идти без капли воды, если мне скажут, что в конце пути мы вздернем этого стального подонка!
Вал согласно кивнул.
– Сдается мне, – сказал он, обращаясь к Адрехту, – что полковник кто угодно, только не сумасшедший. Он принял здравое решение, опираясь на доступные ему сведения. Думаю, у тебя нет оснований объявлять его недееспособным.
– Но… – начал Адрехт.
Впрочем, было уже поздно. Чаши незримых весов сместились, толпа разразилась ликующими криками. Даже солдаты второй роты примкнули к ликованию и, опустив мушкеты, помогали подняться рядовым седьмой. Что бы ни пытался высказать Адрехт, слова его безнадежно тонули в этом шуме, и в конце концов он смолк, стискивая правой рукой культю левой и с ненавистью глядя на полковника.
– Капитан, – проговорил Янус едва различимо в радостном галдеже толпы, – не будете ли вы так любезны сопроводить капитана Ростона в мою палатку?
Маркус мрачно усмехнулся:
– Охотно, сэр!
Бумаги. Казалось бы, в пустыне, перед лицом вероятной гибели Маркус мог надеяться, что наконец-то освободится от власти своего личного проклятия. К несчастью, Янус желал, чтобы все было сделано как должно, а это означало – оформить документы на каждого.
– Сэр?
Маркус поднял голову и, глянув на Фица, поморщился:
– Ты показывал свой глаз мясникам?
Фиц потрогал лиловый кровоподтек, занимавший почти половину его лица.
– На самом деле, сэр, все не так страшно, как кажется. Скоро заживет. Сэр, пришел капитан Солвен и просит разрешения с вами поговорить.
Маркус нахмурился. Вал обычно не склонен был прибегать к формальному обращению.
– Тогда позови его.
Фиц откинул полог, пропуская Вала в палатку. Маркус с облегчением поднялся из-за письменного стола, разминая затекшие ноги и спину. Он и сам не заметил, как долго просидел за столом, а стопка бумаг между тем как будто ничуть не уменьшилась.
– Вал… – начал Маркус и осекся. Друг замер по стойке «смирно», по-уставному глядя перед собой. Мундир его за время пребывания в пустыне заметно поистрепался, но щегольские усики были натерты воском и безупречно закручены.
– Старший капитан, – проговорил Вал тоном не менее официальным, нежели его поза. – Я хотел бы… то есть… – Вал осекся, и плечи его на миг ослабли, но тут же он молодцевато выпрямился и сказал: – Я хотел бы посоветоваться с вами по одному неотложному делу.
Маркус оглянулся на Фица, но лейтенант уже выскользнул из палатки. «Смышленый парнишка», – подумал Маркус и неопределенно махнул рукой Валу:
– Да, конечно. Располагайся. Хочешь выпить? Фиц ухитрился сберечь пару бутылок.
– Никак нет, сэр.
Маркус вздохнул:
– Вал, мы знаем друг друга уже пять лет. Если ты начнешь величать меня «сэром», можешь сразу засунуть свое неотложное дело сам знаешь куда.
– Прошу прощенья, сэр. – Вал заметно ссутулился. – То есть… извини, Маркус. Я… я просто не знаю, что мне делать.
– Для начала присесть. – Маркус устроился возле ненавистного стола, с наслаждением вытянул ноги и жестом указал Валу на другую подушку. – А потом рассказать, в чем дело.
– Дело… – Вал выдохнул так протяжно, что тонкие усики затрепетали. И на одном дыхании выпалил: – Дело в том, что я должен подать в отставку.
– В отставку? – Маркус озадаченно моргнул. – Почему?
– Из-за того что с самого начала не раскусил Адрехта, – с несчастным видом пояснил Вал. – Он, по сути, похитил тебя и полковника, а я был готов безоглядно последовать за ним. Какой позор!
– В то время ты еще не знал, что он нас похитил, – заметил Маркус.
– Следовало догадаться! – вспыхнул Вал. – К тому же было очевидно, что он задумал поднять бунт. Моим долгом было остановить его.
Маркус неловко поерзал:
– В мое отсутствие старшим капитаном должен был стать Адрехт. Ты ничуть не нарушил свой долг, подчиняясь его приказам.
– Проклятье, ты сам знаешь, что дело не в этом! – Вал взволнованно скомкал свой ус, но тут же разгладил. – Я пошел за ним, потому что считал, что он прав!
– Многие так считали, – заметил Маркус, подумав: «На самом деле – все, кроме Фица и лейтенанта Игернгласса».
– Но они не командовали батальоном! – упрямо возразил Вал. – Они не могли пресечь все это на корню!
– И что бы ты сделал? Приказал второму батальону стрелять по четвертому?
– В случае необходимости, – чопорно ответил Вал.
– Это было бы гораздо хуже, чем то, что произошло на самом деле, – сказал Маркус. – Поверь мне.
– Но… – Вал замялся. – Разве после всего, что случилось, полковник сможет мне доверять?
Вот она, суть, подумал Маркус. Одно дело – принять ошибочное решение, и совсем другое – думать, что твой командир не простил этой ошибки. Он заговорил, тщательно подбирая слова:
– Полковник не дал мне ни малейшего основания полагать, будто он утратил доверие к кому-либо из офицеров. Если уж на то пошло, он винит в случившемся себя. – И мысленно добавил: «И разве это не удивительно?»
– Ты так думаешь?
Маркус пожал плечами:
– Если полковник с кем и говорит откровенно, так это со мной, а я до сих пор не слышал от него ни слова о недоверии. Притом неужели ты думаешь, что сейчас ему на руку твоя отставка? В ближайшие дни у нас каждый человек будет на счету.
– Если понадобится, я могу взять мушкет.
Маркус представил себе, как Вал с его щегольским мундиром и ухоженными усиками идет в атаку вместе с рядовыми солдатами, – и, не выдержав, прыснул. Вал крепился, но в конце концов тоже слабо улыбнулся:
– Ты же меня понимаешь, правда? Я просто счел, что должен как-то загладить вину.
– Знаю. Наилучший способ это сделать – позаботиться о том, чтобы второй батальон находился в полной боевой готовности. Завтра будет битва.
– Ты так думаешь?
– Полковник прозрачно намекнул мне на это, а он впустую намекать не станет.
Вал кивнул:
– Самое время. Вода уже на исходе. Да и парням не терпится начинить свинцом пустынных ублюдков.
– Как и всем нам. – Маркус жестом указал на письменный стол. – Все лучше, чем эта тягомотина.
– Что это за бумаги, кстати?
– Увольнения. Для солдат второй роты, которые были замешаны в бунте, и для кое-кого из четвертого батальона.
Вал непонимающе сдвинул брови:
– Увольнения? Разве их не возьмут под стражу до трибунала?
– Полковник сказал, что у нас нет ни времени, ни людей на содержание арестованных. Он намерен выдать им столько воды и пищи, сколько они смогут унести, и отпустить. Пускай добираются до побережья, если смогут.
– Через Большой Десол? – Вал втянул щеки. – Незавидная участь.
– Если мы когда-нибудь вернемся в цивилизованный мир, им всем будет уготована виселица, – заметил Маркус. – Министерство не одобряет бунтов.
– И все же… – Вал замялся, посмотрев на него. – Адрехт отправляется с ними?
Маркус кивнул. Вал покачал головой:
– Бедняга Адрехт. Нужно было ему остаться в Эш-Катарионе. Как чудовищно может подействовать на человека потеря руки или ноги.
– Может быть, он и доберется до Эш-Катариона.
– Может быть.
Несколько минут они сидели молча. Затем Вал проговорил:
– Мне кажется, Мор чувствует то же, что и я.
– Касательно Адрехта?
– Касательно отставки. Он считает себя виновным.
– Днем по его лицу это было не слишком заметно.
– Ты же знаешь Мора, – сказал Вал. – Он либо злится, либо притворяется, что зол. Однако в глубине души…
– Ты поговоришь с ним? Или же можешь прислать его сюда, если так проще.
– Я поговорю с ним, – решил Вал. – Боюсь, переубедить его получится не сразу.
И они снова замолчали.
– Ну что ж… – Вал хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги. – Мне, пожалуй, и самому следовало бы отдохнуть. Завтра бой, говоришь?
– Почти наверняка.
В палатке стояла непроглядная темнота, но сон все не шел. Маркус лежал в койке, скомкав и сбив на сторону тонкое одеяло, и неотрывно смотрел в брезентовый потолок. Всякий раз, закрывая глаза, он видел Адрехта. Пока полковник произносил приговор, они не обменялись ни единым словом, но Адрехт ни на миг не сводил с Маркуса глаз.
«Как может он утверждать, что я предал его? Он, а не я поднял этот чертов бунт».
И все же, закрывая глаза, Маркус видел Адрехта – не мрачного однорукого капитана Ростона, а смеющегося азартного юнца, каким он был в академии. Вот он поднимает тост на дружеской пирушке, вот целует хорошенькую блондинку с нежной кожей и подведенными черным глазами… А вот протягивает Маркусу пистолет, и глаза его полны боли. «Если уж решил убить себя, Маркус, так по крайней мере сделай это как мужчина…»
«Ему было не место здесь, при всем его пристрастии к узорчатым тканям и хандарайским красавицам. Это было мое назначение». Маркус отправился в Хандар вслед за изгнанным Адрехтом из солидарности, но оказалось, что это место службы подходит ему куда лучше, чем его другу. Хандар находился далеко от Вордана, от пепелища родного дома и пожара, в котором сгинули все, кто был ему дорог.