– Так точно, сэр! – гаркнул капрал. – Добро пожаловать, сэр!
– А вы, значит…
Юноша буквально трепетал от гордости.
– Старший капрал Роберт Форестер, сэр! А это капрал Джеймс Фолсом и капрал Дрейк Графф, сэр. Добро пожаловать в седьмую роту, сэр!
– Ты это уже говорил, – сказала Винтер. – Тем не менее спасибо.
Капрал слегка поник.
– Есть, сэр, – пробормотал он, но тут же просиял. – Желаете проследовать в свою палатку, сэр, или хотите сразу же провести инспекцию личного состава?
– Инспекции, я полагаю, дело лейтенанта, – отозвалась Винтер. – У нас же есть лейтенант?
– Так точно, сэр! Лейтенант Антон Д’Врие, сэр! Я так понимаю, он сейчас с другими офицерами, сэр!
– Что ж, вот он и займется инспектированием. – Винтер глянула на двух других капралов, которые явно испытывали некоторую неловкость от безудержного пыла своего товарища. – Просто проводи меня в палатку, ладно?
– Есть, сэр!
Капрал развернулся кругом, да так четко, что у Винтер от одного этого зрелища заныли суставы, и зашагал к ряду палаток. Винтер и два других капрала последовали за ним.
– Капрал Форестер!
– Да, сэр?
– Можешь немного расслабиться, если тебе так будет удобнее.
– Слушаюсь, сэр! – Юнец оглянулся на нее через плечо и сверкнул улыбкой. – В таком случае, сэр, можете звать меня просто Бобби. Меня все так зовут.
Они подошли к палатке, такой же новехонькой, как и прочие. Через откинутый полог можно было увидеть все, что находилось внутри. Низкий, высотой лишь до коленей, складной стол, армейский вещевой мешок и койка – одна-единственная, с радостью отметила Винтер. Когда полк стоял в Эш-Катарионе, она обеспечила себе отдельное жилье, купив палатку на собственные деньги. После отступления ей приходилось делить палатку с двумя солдатами из роты Дэвиса – обстоятельство, которое их явно не радовало, а ей причиняло немало хлопот. Винтер опасалась, что нечто подобное ждет ее и в новой роте, но, очевидно, сержанту полагалась отдельная палатка. Наверное, быть начальством все-таки не так уж и плохо.
В сопровождении трех капралов Винтер вошла в палатку. Ей и Бобби пришлось разве что слегка наклонить голову, зато капрал Фолсом, рослый широкоплечий здоровяк со светлыми волосами и висячими усами, вынужден был на пороге едва ли не сложиться вдвое, а оказавшись внутри, сразу присел на корточки, чтобы не задевать головой брезентовый потолок. Винтер опустилась на постельную скатку и сделала долгий выдох. Снова наступило неловкое молчание.
– Сержант, хотите, я пошлю кого-нибудь за вашими вещами? – предложил Бобби.
– Э… нет, – отозвалась Винтер. – На самом деле у меня никаких вещей и нет. Пришлось все бросить во время отступления. Правду говоря, было бы здорово, если бы ты мог послать кого-нибудь на склад. Мне понадобятся запасные рубашки, штаны… – она сделала паузу и оглядела себя, – да практически все.
Бобби снова вытянулся по стойке «смирно» – еще сильней прежнего, если такое было возможно.
– Есть, сэр! Займусь этим немедленно, сэр!
– И еще иголку с нитками, – добавила Винтер. Она в совершенстве овладела искусством незаметно перешивать одежду, чтобы скрыть свои подлинные формы, – впрочем, ей и скрывать особенно было нечего.
Бобби старательно отдал честь и вылетел из палатки так стремительно, словно от его скорости зависела собственная жизнь. Воцарилось неловкое молчание. Винтер обвела взглядом оставшихся капралов.
– Капрал… Графф, верно? – проговорила она.
– Так точно, сэр, – откликнулся тот. – Я должен извиниться за Бобби, сэр. Он хороший парнишка, но… чересчур ретив, понимаете? Думаю, это пройдет.
– И я так думаю, – сказала Винтер. – Кроме вас троих, других капралов в роте нет?
– Точно так, сэр. Должно было быть еще трое, но в роте не нашлось больше никого, кто соответствовал бы требованиям.
– Каким требованиям?
– Уметь читать и писать, сэр. И пройти экзамен, как полагается по уставу. Бобби вызвался сам, я уже был капралом, ну а Джима мы уговорили. – Капрал пожал плечами. – Может, теперь, когда нас отправили в действующую армию, лейтенант подберет на эту должность еще кого-нибудь.
Винтер кивнула:
– А что ты можешь сказать о лейтенанте?
– Ровным счетом ничего, сэр, – ответил Графф. – Я его в глаза не видел.
– Но…
– Его назначили перед самым отплытием, – пояснил капрал. – В пути офицеры, само собой, плыли на отдельном корабле. И он к нам до сих пор не заглядывал.
– Понятно, – сказала Винтер. – А сколько у нас всего людей?
В глазах Граффа мелькнула тревога.
– Сто двадцать человек, сэр, – проговорил он медленно и внятно, словно втолковывал азбучную истину слабоумному дурачку. – Ровно столько, сколько должно быть в роте.
Винтер подумала, не сказать ли ему, что ни в одной из старых рот Колониального полка не наберется больше восьмидесяти человек, а в некоторых и того меньше, – но решила, что не стоит. Вместо этого она обратилась к третьему капралу, который до сих пор не произнес ни слова:
– Капрал Фолсом, верно?
Здоровяк кивнул.
– Давно в армии?
Он помотал головой. Столкнувшись с таким непрошибаемым молчанием, Винтер оглянулась на Граффа в поисках поддержки. Тот пожал плечами.
– Джим не любитель болтать, – сказал он.
– Заметно.
Вернулся Бобби, нырнув под откинутый полог, держа под мышкой пухлую кожаную папку. Тут же вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь, а затем вручил папку Винтер – с таким видом, точно это были священные дары. Винтер непонимающе воззрилась на него.
– Ежедневные донесения, сэр, – пояснил капрал. – Списки больных, состояние имущества роты, нарушения дисциплины. Я составлял их с тех пор, как мы покинули сборный пункт.
– Ясно. – Винтер приняла папку и постаралась изобразить улыбку. – Я обязательно их все просмотрю.
– Так точно, сэр! А когда подпишете, сэр, я передам их лейтенанту!
– Я должен все это подписать? Почему?
– Ежедневные донесения, сэр, вступают в силу только после подписи старшего сержанта. А вот счета, сэр. Их нужно будет просмотреть и сверить с донесениями.
– А ты разве не можешь заодно делать и это?
У Бобби глаза полезли на лоб.
– Сэр, капралам запрещено просматривать счета!
Винтер окинула папку таким взглядом, словно это была новая и чрезвычайно ядовитая разновидность скорпиона. В Колониальном полку, насколько она знала, не слишком утруждали себя возней с бумажными счетами. Говоря начистоту, вообще не утруждали, учитывая все обстоятельства, вечную нехватку довольствия и задолженности по жалованию – настолько внушительные, что в полку шутили: кабы с этих сумм можно было получать проценты, они все уже стали бы богаче короля. Что ж, похоже, отныне дела пойдут по-другому. Винтер позволила себе минутку тайного злорадства, представив, как Дэвис, неловко зажав в толстых пальцах карандаш, пыхтит над хитросплетениями счетной книги.
– Хорошо, – сказала она вслух. – Я этим займусь.
– Спасибо, сэр! И да, сэр, я передал ваш запрос интенданту!
– Отлично.
Все трое уставились на Винтер. Винтер уставилась на них. Спустя минуту Графф осторожно прокашлялся.
– Сэр, от нас сейчас еще что-нибудь нужно?
– Что? – Винтер покачала головой. – Ах да. Нет, капрал… капралы, на этом все. Благодарю вас. – Она помолчала, смутно чувствуя, что от нее ждут какого-то добавления. – Надеюсь, мы сработаемся.
Бобби вновь отдал честь, исполнительно трепеща всем телом, Графф кивнул, а Фолсом не сказал ничего.
13 мая 1208 года Милости Господней. Сто тринадцать человек в строю, шесть больных, один временно отстранен. Рядовой Габриэль Симс оштрафован на 1 б. 6 п. за потерю кепи (сдуло ветром в море). Рядовой Арктуро Д’Венн судим за нарушение гл.6 части 3 парагр. 26 устава «Поведение, способствующее возникновению беспорядков». Приговор: заключение, 2 дня. Рядовой Фальрад Инкер судим за нарушение гл.6 части 2 парагр. За устава «Чрезмерное пьянство». Приговор: наряд на тяжелые работы в распоряжении капитана Белсона, 1 день. 14 мая 1208 года Милости Господней. Сто четырнадцать человек в строю, четыре больных, два временно отстранены. Рядовой Джордж Таннер оштрафован на 4 п. за порчу гражданского имущества (корабельной веревки). Рядовой…
Винтер закрыла глаза и потерла тревожно занывшие виски. Почерк Бобби отнюдь не облегчал ей работу. В нем чувствовалась напряженная старательность ученика, над которым нависла учительская розга, но Бобби писал так убористо, что слова сливались в одну длинную цепочку. Вне всякого сомнения, капрал был движим искренним желанием сэкономить казенную бумагу.
Винтер разогнулась, отстраняясь от низенького стола, услышала, как в спине что-то хрустнуло, и окинула взглядом обескураживающе огромную стопку еще не разобранных бумаг. Усталость навалилась на нее удушливо-тяжелым одеялом – расплата за взвинченное состояние, в котором девушка пребывала после разговора с капитаном. Винтер заползла на койку и рухнула лицом в постельную скатку.
«А ведь это мог быть наилучший выход. – Она отогнала эту мысль, словно останавливаться на ней уже означало бы накликать беду. – Я бы как-нибудь справилась».
До сих пор ее тайна так и оставалась тайной. Притом звание сержанта дает определенные преимущества: личная палатка и обязательная дистанция между ней и рядовыми. Если стопка счетных книг – наихудшее, с чем придется иметь дело, то нельзя отрицать, что капитан Д’Ивуар оказал ей услугу.
Неизвестно пока, что за человек ротный лейтенант (Винтер уже успела позабыть его имя) и как он станет относиться к своему сержанту. Впрочем, кое-какие обнадеживающие признаки она уже приметила. Чем меньше времени лейтенант будет проводить в роте, тем лучше, – по крайней мере, так считала сама Винтер.
Впервые за много дней она позволила себе думать о будущем с иным чувством, кроме страха. Флот отправили в Хандар пару месяцев назад, руководствуясь докладами о силах мятежников, устаревшими еще на пару месяцев. Даже рядовые солдаты, такие как Бугай или Втык, понимают, как бессмысленно оставаться здесь, после того как искупители захватили Эш-Катарион. Форт Доблести – злая шутка, смертельно опасная ловушка, не более. Возможно, новому полковнику понадобится два-три дня на то, чтобы окончательно смириться с н