Винтер вспомнилось: «Возьми нож, – произнесла Джейн, словно учила подругу нарезать жаркое. – Приставь кончик лезвия вот сюда, – она вскинула голову и прижала острие ножа к горлу, под самым подбородком, – надави как можно сильнее и веди вверх».
– Что было потом? – спросила Бобби.
– Шкаф с ножами оказался заперт, но я взломала его черенком половника. С наступлением темноты пробраться в главное здание оказалось нетрудно. Света почти нигде не было, лишь кое-где горели свечи, чтобы надзиратели, совершая ночной обход, не сломали себе шею. Все получилось почти что так, как говорила Джейн, вот только…
– Ганхайд был уже там? – сдавленно пискнула Бобби.
Винтер кивнула:
– Прямо у комнаты Джейн. Вероятно, только что приехал. Он пытался отпереть дверь. Думаю, он был пьян. Наверное, при виде Ганхайда я издала какой-то звук, потому что он обернулся. Он был совсем рядом, прямо передо мной, он шатался, едва держась на ногах, и почти ничего не видел в темноте. Он как будто подставлял мне горло, а мне оставалось только поднять нож и…
Пальцы Винтер со всей силы стиснули плечо Бобби. Наверняка это было больно, но девушка даже не пикнула.
– Я не смогла, – наконец после долгого молчания проговорила Винтер. Глаза ее были закрыты, но она чувствовала, как из-под век просачиваются слезы. – Попросту не смогла. С тех пор я тысячу раз вспоминала эту минуту. Мне не хватило духу убить человека, пьяного скота, который собирался увезти мою лучшую подругу и… – Винтер с трудом сглотнула. – А потом я прибыла сюда и с тех пор убила одному Господу ведомо сколько людей только потому, что они сражались на стороне противника, людей, у которых, вполне вероятно, были родные и дети, любившие их так, как никто в жизни не любил Ганхайда. Это же нелепо, черт возьми, попросту нелепо.
Снова наступило молчание, и на сей раз оно длилось дольше. Наконец Бобби, стряхнув оцепенение, шепотом спросила:
– Так что же все-таки произошло?
– Что? – Винтер моргнула, отгоняя слезы. – А, ну да. Я выронила нож, он ударился об пол и зазвенел, а я испугалась и бросилась бежать. Ганхайд не успел меня разглядеть, так что я вышла сухой из воды. Но на следующий день он забрал Джейн, и я больше никогда ее не видела. Я даже не в силах была смотреть, как ее выводят из здания. Просто забилась под одеяло и плакала.
– Это ужасно.
– Тогда я тоже так думала. – Винтер вновь закрыла глаза. – Хотя на самом деле ничего особенного не произошло. Я имею в виду, что в «тюрьме» сотни девушек и большинство из них рано или поздно отдают замуж. И у всех этих девушек есть подруги, которым больно и горько расставаться с ними навсегда.
В темноте под сомкнутыми веками на нее неотрывно смотрели два зеленых огонька.
«Разве может являться призрак того, кто вовсе не умер?»
Они еще какое-то время лежали в тишине. Наконец Винтер кашлянула.
– Извини, – сказала она. – Ты хотела услышать историю моего побега, а вышло не совсем то.
– Если не хочешь, можешь дальше не рассказывать.
– Собственно, и рассказывать особо нечего. Мы с Джейн продумали все заранее, а две мои подруги охотно мне помогли. Я собрала заплечный мешок, перелезла через ограду и две недели впроголодь брела по полям, воруя еду, где только удавалось. Наконец я добралась до Мьелля, где, как было мне известно, время от времени появлялись сержанты, набиравшие людей для службы в Хандаре. Я выдала себя за парня, нанялась работать в доки и подкопила деньжат. Когда в городе оказался сержант-вербовщик, я сказала ему, что сбежала от отца, потому что он горький пьяница, и отдала все деньги, какие у меня были, чтобы сержант записал меня в армию без документов. На пути в Хандар меня едва не застукали, но…
– Тсс! – шикнула Бобби.
Она перекатилась и вдруг оказалась лицом к лицу с Винтер – их разделяла от силы пара дюймов. На долю секунды девушке почудилось, будто Бобби хочет ее поцеловать. Она было возразила, но слова застряли в горле.
Капрал резко села, отбросив одеяло.
– Я слышала чьи-то шаги, – проговорила она.
– Кто-нибудь поднялся отлить, – выдавила Винтер, еще не вполне оправившись от потрясения. – Или может, десолтаи наконец-то явились нас перерезать?
– Феор, – произнесла Бобби. – Где Феор?
Винтер тоже перекатилась с боку на бок. Второй тюфяк был пуст. Она вскинула голову и едва успела заметить тонкую фигурку, которая осторожно пробиралась между спящих вповалку солдат. Винтер вскочила на ноги, пинком отшвырнула одеяло и от души выругалась. Затем она бросилась в погоню. Бобби неслась следом, не отставая ни на шаг.
– Не могла она здесь пройти, – сказала Бобби. – Ее остановили бы часовые.
– Если бы она повернула обратно, мы бы ее увидели, – возразила Винтер. Добравшись до границы лишь местами освещенного лагеря, они потеряли хандарайку из виду. Рыхлый песок под ногами не доставлял Феор ни малейших затруднений, и между спящими солдатами она пробиралась с ловкостью, какой Винтер от нее не ожидала. – К тому же часовые стоят спиной к лагерю и лицом к пустыне.
– Но там же некуда идти! – воскликнула Бобби. – Одни только скалы и песок.
– Господь знает, что задумала эта девчонка, но лучше ее найти. Чего доброго, часовые подстрелят ее, если попытается вернуться.
С уверенностью, которой на самом деле не было и в помине, Винтер пересекла полосу незанятой земли, которая отделяла лагерь от кольца охранения. Можно было, конечно, и проскользнуть между постами, как, вне всякого сомнения, поступила Феор, но Винтер предпочитала не рисковать. Тайком пробираться через посты – верный способ получить пулю в спину. Вместо этого Винтер выбрала ближайшего к ним часового и открыто направилась к нему. Подойдя ближе и оказавшись, по ее расчетам, в пределах слышимости, она окликнула:
– Эгей! Выходим!
Часовой, солдат из четвертого батальона, которым командовал капитан Ростон, с воинственным видом развернулся на крик, однако воинственность его улетучилась, когда он разглядел Винтер. После неприятного случая в столичных казармах она позаботилась о том, чтобы нашить на мундир лейтенантские знаки отличия. Часовой сухо отдал честь.
– Сэр, – сказал он, – прошу прощенья, но согласно приказу никто не должен покидать лагерь.
– Молодец! – похвалила Винтер, стараясь, чтобы голос звучал грозно. – В этом, собственно, и дело. Один из моих парней ушел в эту сторону и не вернулся. Ты его не видел?
– Я? Никак нет, сэр. Мимо меня никто не проходил.
– Мы только хотим отойти от лагеря и поискать его в округе, – сказала Винтер.
Часовой замялся. Видно было, что он почти отстоял долгую смену и теперь мечтает только о том, как бы рухнуть на тюфяк и проспать до утра. Тем не менее приказ есть приказ.
– Со всем почтением, сэр, но вы наверняка ошибаетесь. Если б он пошел сюда, я бы его заметил, и…
– Он мог обойти твой участок стороной, – перебила Винтер, стремясь избавить солдата от опасений за возможную промашку.
– Но мне приказано никого не…
– Ну так пропусти лейтенанта, – вмешалась Бобби, – и не забудь отметить это в рапорте.
Часовой смягчился, явно удовлетворенный таким компромиссом.
– Так точно, сэр! – отчеканил он. – Будьте осторожны, сэр. Вокруг полно десолтаев.
– Благодарю. Мы далеко не пойдем.
«Надеюсь», – мысленно добавила она.
Только когда кольцо охранения осталось позади, Винтер рискнула с улыбкой взглянуть на Бобби:
– Спасибо. Тебе когда-нибудь говорили, что из тебя выйдет отличный сержант?
Капрал похлопала себя по животу:
– Жирку маловато, сэр. Сержант, как я понимаю, должен уметь перепить всю свою роту.
Винтер рассмеялась, но через несколько шагов веселье угасло. Глаза мало-помалу привыкали к темноте, да и сверкающие россыпи звезд над головой служили источником хоть и скудного, но света – и все же местность вокруг безнадежно тонула в глубокой тени, над которой угрюмо вздымались глыбы скал.
– Здесь мы ее никогда не найдем, – пробормотала Винтер. – Если она забилась в какую-нибудь щель…
Бобби указала на скальный отрог, проступавший из темноты футов за двести впереди.
– Заберемся наверх. Оттуда все будет видно как на ладони.
– Точно.
Они двинулись дальше.
– Как по-твоему, здесь и вправду рыщут десолтаи?
– Вполне вероятно, сэр. Известно же, что они следят за каждым нашим шагом.
– У тебя есть оружие?
Бобби ответила не сразу, – похоже, мысль об оружии до сих пор не приходила ей в голову.
– Нет, сэр.
Винтер скривилась. Она не сообразила даже прихватить поясной нож. Сейчас Винтер на миг пожалела о том, что чересчур резво бросилась в погоню и не удосужилась взять с собой Граффа и пару надежных ребят. Ну да теперь уже ничего не изменишь.
– Тогда постараемся обойтись без лишнего шума, – прошептала она, и Бобби согласно кивнула.
К тому времени, когда они достигли гребня небольшого каменистого холма, Винтер с удивлением обнаружила, что может разглядеть окрестности. Вдалеке от факелов и чадящих лагерных костров ослепительное сияние звезд заполняло весь мир, искрилось бликами на скалах и окрашивало песок холодным голубовато-белым светом. Подтянувшись, Винтер забралась на низкий валун и медленно, высматривая любые признаки движения, огляделась по сторонам.
– Что-нибудь есть? – шепотом спросила Бобби.
– Не уверена. – Винтер моргнула – что-то вдалеке привлекло ее внимание. Она сползла с валуна и ткнула пальцем: – Погляди туда.
Бобби послушно всмотрелась. На другом холме, в доброй полумиле от них, чернел на фоне неба отчетливый силуэт. Капрал хотела что- то сказать, но Винтер жестом остановила ее и замерла в ожидании. И опять, лишь на долю секунды, вспыхнул свет. Проблеск изжелта- оранжевого огня, блик костра, на таком расстоянии больше похожий на светлячка. Свет мигнул единожды, затем дважды, после краткой паузы последовала еще одна вспышка – и все погасло.
– Чем-то похоже на мушкетный огонь, – заметила Бобби.
– Нет, – сказала Винтер. – Мы уже услышали бы выстрелы. К тому же вспышки мушкетов с розоватым отливом.