Мраморное пятно было все там же, по-прежнему теплое и мягкое на ощупь, но на вид гладкое, как камень. Оно увеличилось, подумала Винтер. Во всяком случае, так ей показалось в неверном свете свечи, хоть она и сомневалась, что может безоговорочно доверять своим воспоминаниям о той ночи.
«Надо добиться хоть каких-нибудь объяснений от Феор. Разойдется ли это изменение по всему телу Бобби? И что будет, когда оно достигнет лица? – Винтер неприязненно глянула на спящую хандарайку. – Она знает. Не может не знать».
По палаточному шесту постучали, и тут же снаружи донесся хриплый взволнованный шепот:
– Лейтенант! Это я, Графф.
Винтер торопливо оправила форму Бобби. Граффу было известно, что капрал – девушка, но, кто такая на самом деле Винтер, он не подозревал. Можно представить, что он заподозрил бы, если бы увидел, как его лейтенант шарит под рубашкой у Бобби.
– Входи.
Графф нырнул в палатку, искоса глянул на Бобби и тут же заметно смутился. Винтер выразительно закатила глаза.
– Если ты будешь так себя вести, эта тайна скоро перестанет быть тайной.
– Так точно, сэр, – уныло отозвался Графф. – Просто… как посмотришь на нее, вот такую… – Он кашлянул. – Не пойму, как я сразу не догадался.
Винтер была того же мнения. Когда Бобби спала, черты ее смягчались, обретали женственность, которая выдавала девушку с головой. «Впрочем, я этого тоже не заметила». Винтер откашлялась, прочищая горло.
– Что случилось, капрал?
– Ну да, конечно. Прошу прощенья, сэр. Я не хотел вас будить, но когда увидел свет…
– Я не спал. В чем дело?
– В Фолсоме, сэр, – сказал Графф. – Он пропал вместе со всем своим караулом.
– Пропал? С каким еще караулом?
– Пока вы спали, сэр, лейтенант Варус запросил наряд для охраны капитанской палатки. Фолсом взял пару ребят из тех, кто нуждался в отдыхе, поскольку все остальные занимались сбором уцелевших припасов. Сейчас он должен был уже смениться с дежурства, потому я пошел за ним к палатке – а Фолсома там и не было.
– Наверное, капитан ушел куда-то и взял его с собой.
– Дело в том, сэр, – сказал Графф, – что на посту у палатки был караул, только не Фолсомов.
– Значит, капитан отпустил его пораньше. В лагере искал?
– Так точно, сэр. Нигде не нашел, сэр.
– Странно. – Винтер зевнула. – Думаю, можно будет расспросить командира наряда. Ты узнал этих новых караульных?
– С виду незнакомые, сэр. Сказали, что они из второй роты.
Винтер застыла.
– Из второй роты?!
Рота Дэвиса. Капитан ни за что не поставил бы людей Дэвиса охранять свою палатку.
– Именно так, сэр, – подтвердил Графф. – Насколько я знаю, капитан и старший сержант не шибко ладят. Мне это тоже показалось странным, сэр.
– Может быть, это дисциплинарный наряд. – Винтер поднялась и натянула мундир.
– Сэр, вы хотите поговорить с сержантом Дэвисом?
– Нет, это бессмысленно. – (Дэвис только осыплет ее оскорблениями.) – Спрошу у капитана, не отослал ли он Фолсома с каким- нибудь поручением.
– Я пойду с вами, – сказал Графф.
– Не нужно. Останься при Бобби. У нее выдался нелегкий день. – Винтер помедлила, затем перевела взгляд в другой угол палатки. – И проследи за тем, чтобы Феор никуда не уходила. Я скоро вернусь.
Палатка капитана Д’Ивуара была окружена своеобразной полосой отчуждения: ни солдат, устроившихся на отдых, ни брошенного на землю снаряжения, как будто все старались держаться от нее подальше. Подходя ближе, Винтер замедлила шаг. Ее охватили сомнения: «Может, там, у него в палатке, полковник?» Снаружи виден был только один часовой – его скрытая тенью фигура маячила около входа.
Подойдя к палатке, Винтер обнаружила, что это Бугай, один из тех подручных Дэвиса, которые вызывали у нее наибольшее омерзение. Девушка ощетинилась. Всем своим видом Бугай меньше всего походил на солдата, стоящего в карауле. Часовой в лагере, как правило, вытягивается в струнку при виде офицеров, но в их отсутствие тут же принимает расслабленную позу скучающего бездельника – но Бугай все время озирался по сторонам, словно и впрямь ожидал каких-то происшествий. Он явно нервничал. Бугай всегда отчасти походил на хорька, но сейчас это сходство бросалось в глаза больше обычного.
Винтер укрылась в тени, которую отбрасывал штабель ящиков с уцелевшим продовольствием, дождалась, пока Бугай повернется в другую сторону, и неспешно, стараясь держаться как можно уверенней, направилась к палатке. Бугай оглянулся, лишь когда до входа оставалось несколько шагов, и так дернулся от неожиданности, что Винтер окончательно убедилась: что-то неладно. Узнав ее, Бугай тотчас успокоился, и его заостренная физиономия расплылась в привычной ухмылке.
– Привет, Святоша, – бросил он.
– Рядовой, – с подчеркнутой холодностью отозвалась Винтер, – мне нужно видеть капитана Д’Ивуара.
– Капитан Д’Ивуар занят.
– Дело срочное.
Бугай напряженно наморщил лоб.
– То, чем он сейчас занят, тоже срочное. Приходи утром.
– Если я приду утром, срочное дело перестанет быть срочным, верно?
Логика такого уровня была явно выше умственных способностей этого уродца. Прибегнув к испытанному способу, Бугай вскинул мушкет на изготовку.
– Проваливай, говорю тебе! Никого не велено пускать. Приказ капитана.
– Бугай! – прошипели из палатки.
– Заткнись! – бросил он, оглянувшись через плечо.
И вновь повернулся, чтобы дать отпор Винтер, но она уже шагала прочь. Поравнявшись со штабелем, девушка проворно метнулась за ящики и затаилась там, надеясь, что темнота скроет ее маневр. Осторожно выглянув наружу, она убедилась, что беспокоиться не о чем. Бугай жарко шептался с кем-то, находившимся в палатке, и был целиком поглощен этим занятием. Судя по исступленной жестикуляции, разговор не доставлял ему особой радости.
Что же теперь? Не мог же Фолсом со своим нарядом взять и раствориться в воздухе. Если капитан недоступен, она могла бы пойти к полковнику, но…
Вспышка света у входа в палатку оборвала размышления Винтер. Наружу вышли двое, и свет лампы очертил их силуэты. В одном из этих людей Винтер узнала лейтенанта Варуса, адъютанта капитана. Правда, половину его лица покрывал внушительный лиловеющий кровоподтек. Лейтенант ступал неловко, держа руки за спиной, и, когда споткнулся на выходе, Винтер сообразила, что он связан.
Третьим был Уилл, тоже из роты Дэвиса. Нервничал он явно не меньше, чем Бугай. Солдаты о чем-то пошептались и втроем направились к наружной границе лагеря. Палатка у них за спиной была темной и пустой.
«Зверя мне в зад!» – пронеслось в голове девушки. Всякие заурядные объяснения происходящего развеялись бесследно. Еще мгновение Винтер, терзаясь нерешительностью, вжималась в ящики, а затем покинула укрытие и двинулась вслед за троицей.
Один из людей Дэвиса шел впереди лейтенанта, второй позади него – так сопровождают арестованных. Винтер держалась на почтительном расстоянии, чтобы в случае чего правдоподобно опровергнуть всякие обвинения в слежке, однако Бугай и Уилл, хотя и были на взводе, бдительностью не отличались, так что они даже ни разу не глянули в ее сторону.
На краю лагеря Уилл остановился, зажег лампу и передал ее Бугаю, чтобы тот освещал дорогу. Когда троица миновала последних спящих солдат и двинулась вглубь Десола, Винтер заколебалась. Отправляться за ними в одиночку было чистейшей воды безрассудством, и сейчас она запоздало пожалела, что отвергла предложение Граффа пойти с ней. С другой стороны, если сейчас прервать слежку, потом она этих троих нипочем не сыщет. Винтер беззвучно выругалась и двинулась дальше.
Так они шли долго, ни разу не услышав оклика часовых. Наконец, когда линия охранения осталась далеко позади, люди Дэвиса и их подопечный остановились. Винтер терпеливо выждала минуту и подобралась ближе.
– … мне это не нравится, – услышала она голос Уилла.
– А мне не нравится вся эта хрень! – огрызнулся Бугай и смачно сплюнул. – Мне обрыдло торчать в этой растреклятой пустыне, а чтоб пить конскую кровь – так и вовсе с души воротит! И уж верно я не мечтаю, чтоб какой-нибудь козлом дранный десолтайский ублюдок отчикал мне петушка! Чем скорей мы отсюда уберемся, тем лучше, а грохнуть при том Живчика и вовсе праздник сердца.
– Тише ты! – не выдержал Уилл. – Вдруг услышат.
– Да нет здесь никого, – буркнул Бугай. – Сегодня наша смена, забыл, что ли? И вообще, кому какое, к свиньям, дело, нравится тебе или нет? Приказано – выполняй, а нет, так ответишь перед сержантом.
– Да знаю я, просто говорю, что мне это не нравится, вот и все.
– Вот же мученики драные! Давай сюда эту распроклятую штуковину. – Винтер услышала глухой мягкий хлопок. – А ну, на колени, сэр!
К тому времени она была уже в нескольких ярдах. Бугай поставил фонарь на плоский камень, и свет падал на всех троих сзади, отчего на песке извивались длинные тени. Уилл стоял ближе всех, в двух шагах от Винтер, Бугай налег на связанного лейтенанта, вынуждая его опуститься на колени. В левой руке он держал пистолет, а правой тянулся к ножу на поясе.
«Боже Всевышний, они хотят его убить!» Винтер больно, до крови закусила губу и принялась шарить вокруг себя в темноте. Наконец ей удалось нащупать камень величиной чуть больше ее кулака, и, когда Уилл повернулся спиной, девушка бросилась на него.
Ростом он был ненамного выше, и потому Винтер нанесла удар сверху, мощным взмахом обеих рук обрушив камень на висок Уилла. Раздался тошнотворный треск кости. Уилл повалился как подкошенный, без единого звука, и Винтер, перескочив через его тело, ринулась к Бугаю. Тот, застигнутый врасплох, непроизвольно шагнул назад, и удар, в который Винтер вложила всю свою силу, разминулся на фут с его лицом. Прежде чем она успела выпрямиться. Бугай поспешно перебросил пистолет в правую руку и, вскинув его на уровень глаз, попятился еще дальше.
– Что за дьявол!.. Святоша?! Ты, что ли, сукин сынок?
Винтер хотела швырнуть в него камень, но усомнилась, что успеет сделать это прежде, чем Бугай спустит кур